невидимой,
неназванной, как правнук.
И остается в нас до исполненья.
Или до смерти.
Это все равно.
Мы без мечты немыслимы.
Бессильны.
Но если исполняется она,
за ней – как ослепление —
другая!..
Исполнилось лишь самое начало.
Любовь исполнилась
и крик ребенка.
Исполнились друзья,
дороги,
дали.
Не все дороги
и не все друзья, —
я это понимаю!..
Только где-то
живут мечты —
наивные, смешные, —
с которых мы и начали мечтать.
Они нам в спины смотрят долго-долго —
вдруг обернемся
и «спасибо!» скажем.
Рукой взмахнем:
– Счастливо!..
Оставайтесь…
Простите за измену.
Мы спешим… —
Но может, это даже не измена?!
…А доктор
собирает чемоданчик.
Молчит и улыбается по-птичьи.
Уходит.
И уже у самой двери
он тихо говорит:
– А я мечтал…
давно когда-то…
вырастить
овчарку…
А после
подарить погранзаставе…
И не успел… —
Действительно, смешно.
Поэма о разных точках зрения
Я по улице иду —
удручен.
В магазинах
нет вопроса:
«Почем?»
На вокзалах нет вопроса:
«Куда
по планете разбрелись поезда?…»
Этот сон
приснился в пятницу мне
(может, он —
к деньгам,
а может —
к войне).
Я попал на заседание вдруг
Академии
Серьезных
Наук…
Академики —
дотошный народ
(сорок лысин,
восемнадцать бород) —
при параде,
при больших орденах
обсуждают
вопросительный знак.
Рассуждают о загадках его…
Говорят, что он немножко
того…
Не умеет
эпохально звенеть…
Заставляет временами
краснеть…
Не зовет,
не помогает в борьбе…
«Задается» —
значит, мнит о себе…
Если даже и ведет
иногда,
то заводит
неизвестно куда…
Решено:
недопустим компромисс!
Решено, что этот знак —
пессимист.
И записано,
что он отменен,
так как
«нет уже потребности
в нем»…
«Восклицательным знакам —
почет!!»
(Вопросительные —
взять на учет.
Разрешить для них
журчание
вслух
при наличии
особых
заслуг…)
Телефон «09»
вправе молчать.
(Если нет вопросов —
что отвечать?)
Нет вопросов,
и не слышно гудка…
«Мосгорсправка»
растерялась слегка.
Но потом она опомнилась
и
заклеймила
заблужденья свои…
Только сложности возникли опять:
«Как
с вопросами детей
поступать?…»
Просит ректор МГУ разъяснить:
«Что с экзаменами?
Чем заменить?…»
Все супруги
соблюдают престиж.
Ведь не спросишь:
«Почему ты грустишь?…»
И не скажешь:
«Ты сегодня бледна…
Что с тобою?
Может, помощь нужна?…»
Нет возможности
задачник добыть…
Не вздыхает Гамлет:
«Быть
иль не быть?…»
Нет задумавшихся.
Быт
упрощен.
В магазинах нет вопроса:
«Почем?»
На вокзалах нет вопроса:
«Куда
непонятные
ушли поезда?…»
Нет кроссвордов.
КВН не бурлит.
И не спрашивает врач:
«Что болит?…»
Лишь в кошмарных
появляется снах
отмененный
вопросительный знак.
…А природе
не впервой отставать.
А природе на запреты
плевать!
Вопросительно
глядит сова.
Вопросительно
шуршит трава.
Вопросительна пчела в цветах.
Вопросительны краны в портах.
Вопросительно закручен
ус.
Вопросительно свернулся
уж…
Если даже у змеи
вопрос,
что же делать тем, кто —
в полный
рост?!
Ну, ладно, —
мы
рождаемся.
Переживаем.
Старимся.
Увидимся —
расстанемся.
Зачем?
Грядущие
и прошлые.
Громадины.
Горошины.
Плохие
и хорошие.
Зачем?
Для дела
и для понта.
Запои и работа.
Крестины и аборты.
Зачем?
В дакронах и сатинах.
В рабах и господинах.
В театрах и сортирах.
Зачем?
Подонки и матроны.
На ринге
и на троне.
На вахте
и на стреме.
Зачем?
Над щами.
Над миногами.
С авоськами.
С моноклями.
Счастливые.
Минорные.
Зачем?
Трибунные гориллы,
базары
и корриды,
горланите?
Горите?
Зачем?
Случайно
иль нарочно?
Для дяди?
Для народа?
Для продолженья
рода?
Зачем?
Скорбел летописец:
«Славяне,
запутавшись намертво
в ссорах и дрязгах,
пришли до варягов…
Сказали:
– Земля наша
сильно лесами обширна,
ручьями обильна,
и только обидно,
что нет в ней порядка,
и люди устали бессмысленно мучиться,
жить
не по правде.
Придите
и правьте!..»
Я тихо краснею
за это решение собственных предков,
суровых и бренных.
Не знаю,
чего они этим добились
и что потеряли,
но я повторяю:
– Земля наша
сильно лесами обширна,
лугами удачна,
ручьями обильна.
И только обидно,
что нет на земле
(как бы это сказать,
чтоб звучало толково?), —
чего-то
такого…
То сеем не там.
И не то.
И не так, чтобы – к сроку.
Морока!
То вдруг
наводненье стрясется,
набухнет,
нагрянет внезапно,
то – засуха!
Мы вроде и эдак,
и так,
и обратно,
и снова,
да только —
без особого толку.
Как будто мы
чем-то обидели землю,
и жить ей от этого тошно, —
и точка!..
Эгей,
супермены!
Советчики!
Форды!
Проныры!
Варяги!
Валяйте!!
А ну,
налетай,
джентльмены удачи!
Любители легкой наживы!
Спешите!
Откройте, что сами мы,
в общем,
старались напрасно
(быдло,
низшая раса).
И сделайте, чтоб от жратвы
прогибались прилавки
в сверканье и лаке!..
Чтоб даже в райцентрах любых
ни на миг не потухла
ночная житуха!..
А мы вам за это
подарим
цветастых матрешек,
протяжную песню про Волгу
и водку.
Икрою покормим,
станцуем вприсядочку,
склоним главу.
Варяги,
ау-у-у!
Придите и правьте.
Мы очень понятливы.
Необычайно проворны…
…До—
воль—
но!!
К чертям!
Супермены,
советчики,
херсты,
рвачи
и так далее, —
видали!
Шеренги
заезжих высочеств,
проезжих величеств, —
валитесь!
…Земля наша
сильно людьми знаменита,
в которых —
надежда.
В которых —
спасенье…
Люби
эту землю.
– Смотри, как дышит эта ночь.
Звезда, уставшая светить,
упала,
обожгла плечо…
– Чо?
– Смотри, как вкрадчивый туман
прижался
к молодой воде…
– Где?
– Он полностью поклялся ей,
он взял в свидетели луну!..
– Ну?!
– Они сейчас уйдут в песок,
туда, где не видать ни зги…
– Гы!..
– И, ощутив побег реки,
в беспамятстве забьется ерш!..
– Врешь!..
– Да нет, я говорю тебе,
что столько тайн хранит земля,
березы, ивы и ольха…
– Ха!..
– А сколько музыки в степях,
в предутреннем дрожанье рос…
– Брось!
– Да погоди!
Почувствуй ночь,
крадущийся полет совы,
сопенье
медленных лосих…
– Псих!
– Послушай,
разве можно так:
прожить —
и не узнать весны,
прожить —
и не понять снега…
– Ага!
А куда нам —
мыслить?
А чего нам —
мыслить?
Это ж —
самому себе
веревочку мылить!
Мы же – непонятливые.
Мы же – недостойные.
До поры до времени
взираем из тьмы…
Кто у нас
на должности
хозяев истории?
А ведь ее хозяева —
извините! —
мы!
Мы —
и не пытавшиеся.
Мы —
и не пытающиеся.
Млекопитающие
и млеконапитавшиеся.
Рядовые.
Жвачные.
Мягкие.
Овальные.
Лица,
не охваченные
проф—
образованием.
Скромные.
Ленивые.
Не хитрецы,
не боги.
Мы —