— О боги, Готфрид! — в негодовании воскликнул Ульрих. — Они чуть не убили тебя, а ты все еще играешь в великодушие.
— Был бы здесь Торбьорн, он бы не дал им уйти так просто, — неожиданно произнес кто-то.
Словно в ответ на эти слова в зале появилась гигантская фигура начальника стражи, вслед за ним вбежала Фрея.
— Где он? — Два голоса, мужской и женский, слились в один.
— Да здесь я, — прокряхтел конунг, пытаясь подняться.
Фрея подбежала к нему и, обхватив его лохматую голову руками, начала осыпать ее поцелуями.
— Тебя, Готфрид, даже ненадолго нельзя одного оставить, — пробурчал Торбьорн.
— Вот и не оставляй, — Готфрид наконец уселся на лавку, обнимая Фрею, — место начальника стражи рядом со своим конунгом.
— Это я уже понял, — примирительно развел руками Торбьорн, — без меня у вас тут непонятно что творится.
— Это ты верно заметил, Торбьорн, — голос Ладвика прозвучал настолько неожиданно, что все замерли, — творится непонятно что. И что печально, непонятно, почему это творится. Да, Готфрид?
Ладвик подошел ближе к конунгу, увидев перевязанную ногу, осуждающе покачал головой:
— Столько смелых мужчин с мечами не смогли защитить своего конунга. Это грустно. Но кто объяснит мне, почему чужеземец напал на Торбьорна?
— Я знаю почему. — Фрея вскочила с места, все мгновенно к ней обернулись, ее лицо пылало от гнева и возмущения. — Я знаю, это они убили Алрика.
— Рассказывай, — потребовал Готфрид.
Когда я появился перед воротами базы, изумленный охранник несколько секунд разглядывал меня, словно сомневаясь, стоит ли открывать калитку, но затем к нему вернулось арийское самообладание.
— Как вы выбрались? — поинтересовался он, запуская меня на территорию.
— Так здесь открыто было, — я пожал плечами, — гулял себе да и вышел.
— Далеко гуляли? — Охранник смотрел на меня с явным недоверием.
— Только здесь по острову, больше нигде, — не соврал я.
Немец мрачно кивнул:
— Вы явно лжете. Калитка не могла быть открыта.
Я пожал плечами:
— Ну как-то так вышло.
— Хорошо, приедет Зиверс, я думаю вам будет, о чем поговорить.
— А он что, уехал? — Я как мог изобразил изумление. — Когда вернется?
Охранник посмотрел куда-то мне за спину.
— Уже возвращается.
Я обернулся. Действительно, по тропе, петляющей по склону, ползли две темные точки. Зиверс со товарищи уже возвращались. Быстро они, однако, обернулись!
— Ну и славненько, — я вновь повернулся к охраннику, — буду ждать его у себя в комнате.
Охранник все так же мрачно вновь кивнул мне.
Однако к себе я не пошел, а направился прямиком к Гартману. Сидевшая на посту медсестра, к моему удивлению, без возражений пропустила меня.
— Ну наконец-то! — Изголовье кровати было приподнято, и профессор полулежа читал книгу. — Принес?
Я вспомнил, что забыл про коньяк.
— Чуть позже, имейте терпение, — я бросил взгляд на обложку книги, — решили Дюма осилить? Я, помнится, мушкетеров в первом классе читал.
— Я тоже, — Гартман закрыл книгу, — но люблю, знаешь ли, перечитать на отдыхе, такой он все же красавчик был.
— Это вы сейчас о Портосе? — осторожно уточнил я.
— Ну при чем тут Портос, — обиженно протянул Юрий Иосифович, — я говорю про Ришелье. Вот это была фигура, не то что нынешние балаболы. Ты, кстати, чего пришел?
— Да я посоветоваться хотел, — почесал я затылок, — я тут, похоже, накосячил малость.
— Обычно советуются до того, как что-то сделать, — нравоучительно изрек Гартман, — после есть смысл советоваться разве что с адвокатом.
— Ну, считайте, я к вам как к адвокату и пришел, больше все равно не к кому.
Я придвинул стул к кровати и уселся рядом с профессором.
— Я случайно, честное слово, случайно рассказал Фрее про Дитриха.
— Господи, за что ты послал со мной этого идиота? — простонал Гартман, обращаясь к капельнице.
— Но она обещала ничего не говорить отцу.
— Ну, тогда ладно. — Гартман на пару секунд закрыл глаза, а затем вдруг уставился на меня. — Ты точно идиот. Ты что, действительно считаешь, что можно верить девчонке?
— Почему бы и нет? — Я старался держаться увереннее, чем был на самом деле. — Во-первых, она в меня влюблена, а во-вторых…
— О, так у тебя много аргументов! — фыркнул профессор.
— А во-вторых, она пообещала молчать до завтра. На один день, если ничего экстренного не случится, и у девчонки терпения хватит.
— Надеюсь, — буркнул профессор, — если только она не подцепила от тебя словесное недержание. Оно же передается половым путем?
С видом оскорблённой невинности я скрестил руки на груди и гордо молчал.
Таким меня и застал ворвавшийся в палату Ларсен.
— Эдди, это уже переходит все разумные границы, — возмущался начальник базы, — мало того что и до сего дня вы игнорировали все правила и вели себя на острове так, словно вы где-то в Крыму.
— Крым наш, — отозвался я машинально.
Ларсен мою реплику проигнорировал.
— А сегодня вы нарушили мой прямой запрет и покинули базу, хотя этого категорически нельзя было делать. Где вы были, Эдди?
Раскрасневшийся Ларсен замер, ожидая ответа. На входе в палату ожидаемо появился Зиверс. Я покосился на профессора, ожидая от него поддержки. Он покачал головой.
— Эдик, не время для выкрутасов, рассказывай все как есть.
Я вздохнул, вновь набрал полные легкие воздуха и начал рассказывать.
Когда я закончил, все некоторое время молчали. Ларсен оглянулся в поисках свободного стула, но, так как такового не оказалось, уселся на край кровати в ноги профессору. Лицо его из красного стало молочно-белым, и я заметил, как трясутся пальцы рук Ларсена.
— Что вы наделали, — прошептал Матиас, — что вы все наделали…
Мне казалось, он сейчас разрыдается.
— Я давно говорил, что мальчишку надо убрать. — Зиверс оторвался от дверного косяка и двинулся в моем направлении.
Я вскочил и попятился назад, опрокинув стул.
— Это как так убрать? Ты чего это?
— Убрать в изолятор, — криво усмехнулся Зиверс.
— Ага, в изолятор, хорошо придумал. — Я поднял стул, поставив его между собой и Зиверсом.
Хотя преграда была не очень надежная, она придала мне уверенности.
— Может, тебя самого в изолятор надо? И дружка твоего Дитриха до кучи. Башку-то вы Алрику зачем отрубили? — выкрикнул я обвинения в лицо Зиверсу.
Терпение немца кончилось. Он шагнул вперед и левой рукой отбросил стул в сторону. Очевидно, мне неслабо прилетело бы с правой, но неожиданно Зиверс понял, что пошевелить правой рукой он не может. Гартман крепко ухватил его за кисть своей ручищей. Судя по тому, как скривилось от боли лицо Зиверса, хватка у Гартмана была стальная.
— Тише, дружок, — ласково произнес Юрий Иосифович, — у меня, конечно, одна рука больная, но тебя я и одной целой в узел замотаю.
— Прекратите все это! — завопил во весь голос Матиас, вскочив на ноги. — Все прекратите! Немедленно!
Гартман с неохотой разжал пальцы и отпустил руку Зиверса, который тут же отпрыгнул в сторону, растирая посиневшую кисть.
— Клаус! Чем вы лучше этого мальчишки? — восклицал Ларсен. — Он мелет языком быстрее, чем думает, но что вы натворили, это же уму непостижимо. Сначала вы скрывали от меня раненого, а теперь еще и подстрелили конунга. Вы — человек, который должен защищать нас от проблем, создали нам такие проблемы, из которых теперь вовсе нет выхода.
— Что вы сказали? — От волнения я, кажется, начал заикаться. — Готфрид ранен?
— Там всего лишь царапина, — скривился Зиверс, — мне надо было остановить его.
— Вам не надо было тащить туда Дитриха, зная, что у него рана, — выдохнул Ларсен.
— А что, вы предполагали, что нас заставят раздеваться? — огрызнулся Зиверс, — если бы Дитрих снял одежду, его бы растерзали на месте, да и мы бы вряд ли ушли оттуда, если бы я не взял оружие.
— Да, вы взяли оружие тоже вопреки моему распоряжению, — схватился за голову Матиас, — здесь все и всё делают вопреки моим распоряжениям. А отвечать за все придется именно мне. Помяните мое слово, Клаус, было бы лучше, если мы сделали так, как они от нас требовали. Не знаю, остались бы мы живы, но думаю, на этом вопрос был бы закрыт.
— Да ладно, — Зиверс недобро оскалился, — если только попробовал кровь, уже не остановиться.
— Вот вы и палите во всех без разбора, — наконец и я сумел вставить слово, — вы, кстати, так и не ответили, Алрика-то зачем убили? Только не надо на меня опять бросаться.
На всякий случай я отступил поближе к правому плечу Гартмана.
— Что за бред вы постоянно несете? С чего вы вообще взяли, что кто-то из нас убил Алрика?
— С того же, с чего вы не захотели раздеться перед советом.
Словно Маяковский, обличающий буржуазию, я красиво отставил ногу и подбоченился.
— С того, что ваш дружок Дитрих был ранен, и вы это от всех скрывали, потому как понять, что Дитриха ткнул своим трезубцем Алрик, это как дважды два умножить.
— Я же говорил, Клаус, что это все добром не кончится. — Ларсен подобрал отброшенный к стене, но вполне целый стул и уселся на него.
— Так вы что, тоже в деле были? — изумился я. — Вот от вас, Матиас, я такого не ожидал.
— Эдди, заткнись, — неожиданно рявкнул Гартман, — дай человеку все объяснить. Матиас, время секретов ушло, пора раскрыть карты.
Ларсен бросил косой взгляд на Зиверса, тот обреченно махнул рукой.
— Что вам рассказать? — вздохнул Ларсен. — Я сам все узнал только что. Наш Дитрих сумел закрутить роман с замужней дамой. Об этом узнал ее муж. В порыве гнева месье Беар при помощи кухонного ножа попытался отправить Дитриха к праотцам, однако раненый Дитрих сумел обезоружить его.
— Дитрих замутил с Жаклин? Вот это да!
Ларсен посмотрел на меня непонимающим взглядом. Очевидно, что он не разделял мой восторг.
— О том, что Дитрих ранен, знали только несколько человек из команды Зиверса, а они не болтливы, — продолжил Ларсен, — а потом узнали и вы, Эдди.