— Ты никогда раньше не встречался со слимпом? — внезапно уточнил Угрюмый.
— Нет, в этой жизни точно, — с лёгкой усмешкой, понятной только мне самому, ответил я.
— И ты смог всё это определить, за то краткое время, пока он за вами гнался?
— Опасность заставляет думать быстрей, — пожал я плечами.
— Не всех.
Угрюмый поднялся, оправив смявшиеся одежды, прошелся по аудитории.
— Большая часть впадает в ступор, либо пытается бездумно швыряться магией, даже не определив, будет от этого хоть какой-то толк или нет. Кстати, второй тип соответствует большинству студентов с красного факультета, а первый тип — с жёлтого.
— А какой тип соответствует зелёным? — уточнил я для проформы.
— Никакой, — хмыкнул Угрюмый, — они не лезут туда где опасно, предпочитают пустить вперёд себя других.
— Значит неизвестный готовил ловушку специально для красных, но — тут я задумался, — Гаврила не производит впечатление тупого боевика, будь он один, она, возможно, тоже бы не сработала.
— Но он был не один…
— Да, — я устало вздохнул, — с ним был Такаюки Иванов, который сначала делает, а потом снова делает, потому, что думать в нём от природы не заложено.
— А это значит, что кто-то весьма неплохо разбирается в ситуации.
Я кивнул, вывод Юпитера Фёдоровича был вполне обоснованный.
— Всё гадство в том, — внезапно сменил тон мужчина, — что это тварь из лабиринта, причём такая, что её в карман не спрячешь. К тому же, существо пятого класса опасности, а со всеми что выше третьего, работает только Федеральная служба надзора.
— К которой относитесь и вы… — я выстрелил наугад, но неожиданно попал.
— Верно, малец, — кивнул Угрюмый, — именно мы стоим на страже того, что, вырвись оно в мир, наделает дохрена делов.
— Что-то не сходится, — произнёс я, чуть подумав, — вы появились тут раньше, чем узнали о слимпе. Или были какие-то предпосылки?
— Нет, предпосылок никаких не было, — мужчина отрицательно покачал головой, — я здесь совсем по другому поводу. Меня действительно попросили подменить преподавателя по магическим поединкам. Собственно сам Сигурд и попросил, воспользовался тем, что я на отдыхе.
Слишком много стало совпадений. Я не озвучивал всё, что приходило мне в голову, но выбирать в качестве ловушки то, что для боевика с репутацией, такого как Угрюмый, будет сродни красной тряпки для быка, решение не очень умное. Если только, кто-то не сделал этого специально.
Но тогда это был вызов, белая перчатка, брошенная в лицо. Теперь Угрюмый будет носом землю рыть, ища, кто протащил опасную тварь в крепость.
Озвучивать я свои мысли не стал, ещё за умного сойду. Я и так что-то слишком много рассказал. Впрочем, Юпитер Фёдорович мне нравился. В профессиональном плане, естественно. Что и раскрутило меня на излишние откровения.
— В общем, чтобы поймать преступника, — произнёс мужчина, — нужно понять, что такого примечательного в Горшкове, что на него натравили тварь из лабиринта.
— Вы, кстати, всё лабиринт какой-то упоминаете, — теперь уже я спрашивал словно невзначай, за маской безразличия маскируя интерес.
— Рановато тебе такое знать, — отрезал Угрюмый в ответ.
Я настаивать не стал, но зарубочку в памяти оставил. При случае поискать, что это за лабиринт такой.
— Вот поэтому, — снова произнёс мужчина, — тебе и надо будет об Горшкове узнать поподробнее, а ещё лучше, набиться к нему в друзья. Тем более, я наводил справки и узнал, что один из тех с кем он уже дружит — Иванов, учился с тобой в одной школе.
— Даже в одном классе, — кивнул я, — вот только это не поможет, даже наоборот. У Такаюки-куна со мной сложные отношения. Замешанные на классовой борьбе пролетариата, усиленной разочарованием на любовном фронте и помноженной на личную ненависть вечно второго.
— Кхым, — кашлянул Угрюмый, впечатлённый услышанным, — это у него с тобой. А у тебя с ним какие отношения?
— А у меня с ним нет отношений, — я улыбнулся, — он мне совершенно безразличен.
— Мда… — Юпитер Фёдорович приподнял повязку, почесал закрытый ею глаз, затем вымолвил, — с другой стороны, став им врагом, ты быстрее узнаешь, что нам нужно.
Я понял, что он имел в виду, хочешь быстро узнать о человеке — ищи его врагов, нужен длительный контакт — ищи друзей. Стать врагом самому, тоже был вполне рабочий вариант быстрого сбора информации. Осталось только понять, нафига это лично мне.
Я прекрасно понимал мотивы Угрюмого и понимал, почему он выбрал меня. Тут даже спрашивать не было нужды. Тем более он точно уже заготовил кучу превосходных эпитетов, о том, какой я — идеальный выбор, как я хорош, умён, красив, проницателен и не по годам рассудителен.
Вот только мне не было нужды их дожидаться, я всё это о себе прекрасно знал и сам.
Поэтому задал только один короткий вопрос:
— В чём моя выгода?
Угрюмый дёрнул бровью, глядя на меня, произнёс, с лёгкой паузой:
— Мнэ… А ты не хочешь узнать, что именно ты лучший кандидат на эту роль и как ты прекрасно подходишь?..
— Нет, — также лаконично, но твёрдо произнёс я, глядя ему в глаза.
— Хм… а у тебя есть какое-нибудь трудновыполнимое желание?
Я прищурился, а затем кивнул:
— Есть.
— Я помогу его тебе исполнить, — ответил мужчина.
И хоть в его голосе сквозила уверенность, но я привык к несколько иному порядку ведения дел, поэтому быстро сказал:
— Не пойдёт. Слишком расплывчатые формулировки. Предлагаю устный договор, с чётким обозначением предмета договора, условий его исполнения и обязательств сторон. Договор закрепим обращением к Магии.
Теперь у Угрюмого поднялись уже обе брови, но после недолгой внутренней борьбы, он снова кивнул и сообщил:
— Согласен.
— Хорошо, — я сосредоточился, тут же вызывая в голове подходящий для устного соглашения текст, — Я Дрейк Рассказов, заключаю с Юпитером Угрюмым договор, в рамках которого буду осуществлять разработку Гаврилы Горшкова, с целью установления причин организации на него нападения. Со своей стороны, по выполнении условий договора, Юпитер Угрюмый обязуется исполнить моё трудновыполнимое желание, заключающееся в переводе меня из магической академии в любое, на мой выбор высшее учебное заведение бездарей.
Услышав последнее, тот от неожиданности поперхнулся, а затем сиплым голосом, не скрывая удивления, спросил:
— Это ещё тебе зачем?
— Моё дело, — ответил я, не став распространяться о причинах такого решения.
— Это не так просто.
Оправившись от шока, Угрюмый порылся в карманах, затем извлёк курительную трубку, протянул мне, дожидаясь пока я подпалю её огоньком из пальца, затем глубоко затянулся и стал медленно пускать кольца дыма вверх.
— Ну так и вы говорили про трудновыполнимое желание, — ответил я, — остальные мои желание выполнить намного проще.
— Ладно, — после пары минут курения, наконец ответил Юпитер Фёдорович, — только в дополнение к Горшкову, ты ещё поможешь мне поймать самого организатора ловушки.
— Согласен, — тут же ответил я и, пока Угрюмый не передумал, громко произнёс, — скрепляю договор своей Магией.
— Скрепляю договор своей Магией, — повторил за мной мужчина, окончательно оформляя наши взаимоотношения.
“Хех, — ухмыльнулся я мысленно, — он даже не представляет, как продешевил, за такое обещание, я бы согласился на куда большее”.
— Ну, тогда я пошел, — сказал я уже вслух.
Протянул руку, дождался когда преподаватель её пожмёт, и уверенно направился к выходу.
— Ты куда? — донеслось мне в спину.
— Исполнять договор — полуобернулся я, — что же ещё?
Глава 18
В чем сложность отыгрывать злодея? В том, что настоящий злодей, в отличии от киношного, как правило, умнее своих оппонентов. И поэтому, в глазах мирового сообщества он вовсе не злодей, а уважаемый всеми человек, который поддерживает мировой порядок — этакий миротворец. И плевать, что войска этого миротворца принуждают к миру уже надцатое более отсталое государство и выкачивают из него все ресурсы, главное, что от этого гегемонам хорошо. А на мнение граждан банановых республик всем начихать, тем более, что это мнение с периферии ойкумены до центра не долетает.
Мне же нужно изображать именно киношного, опереточного злодея, чтобы заинтересовать и выйти на создателя ловушки со слимпом, так невзлюбившего Гаврилу Горшкова, либо заставить его проявить себя каким-то образом. А этого, без явных атрибутов злодейности не добиться.
Но прежде, чем я приступил к задуманному, меня ждал ещё один сюрприз.
Я как обычно, на занятии по шаманизму набрасывал принципиальную схему прямоточника на магической огне-воздушной тяге, прикидывая, как и в каком положении фиксировать самих магов. И фиксировать только руки или их целиком, а если полностью, то как осуществлять профилактику пролежней и недостатка кровоснабжения, находящихся в одном положении частей тела и органов. Залог нормальной работы двигателя — это способность магов долго и с постоянной интенсивностью выдавать магию. А это ещё вопрос питания. Но кормить их на ходу, это отвлекать. Вряд-ли они, даже если их будут с ложечки кормить, смогут не отвлекаться от работы. Даже обычное пережевывание пищи отвлекает на себя часть ресурсов мыслительного аппарата. А ещё еда приносит эмоции, по себе знаю, и это тоже отвлекает. Так что, похоже, придётся делать питание внутривенным.
Но додумать мне не дали. Внезапно монотонный звук бубна пропал, отвлекая меня от занятия, и, подняв голову, я поискал взглядом причину внеплановой остановки.
Ираклий Афиногенович, в одеяниях перевязанных цветными ленточками, с муляжом медвежьей головы на голове (уж извините за тавтологию), и большим почти метровым бубном в руках, с кислой миной смотрел на дверь в аудиторию, где с дежурной улыбкой застыла Марфа Лавровна.
— Прошу прощения, — произнесла девушка, — я по поручению ректора.
— Ну хорошо, — с кислой миной протянул Афиногеныч (как его меж собой называли студенты), — что у вас?