— Слушай, у вас на красном факультете таких мустангов целые табуны пасутся, выбирай любого, — хмыкнул я.
— Они тупы, — скривила губы девушка, — а я хочу умного.
— Ну на желтом парней глянь, — предложил я ещё один вариант.
— А эти хуже подкаблучников, — отмахнулась девушка, — эти даже поцеловать не решатся.
— Я тоже с жёлтого.
— Ты исключение, — она прижалась ко мне, сказала с придыханием, — ты единственный и неповторимый.
— Не интересует, — ответил я, мягко отстраняя от себя девушку.
— А если так? — Эма отскочила, и распахнула плащ, под которым не оказалось почти ничего, кроме кружевных трусиков и такого же кружевного лифчика.
Спросила, прищурившись:
— Ну, как тебе? Не хуже, чем у твоей Анюры. Ты же трахаешь её, трахни и меня.
Тело у неё и вправду было неплохим. Правда, верх слегка проигрывал низу, поэтому зад казался слегка тяжеловат, но в целом, вполне нормальная женская фигура. Ни худая, ни толстая. Спортзалом там, впрочем, тоже не пахло, но пока вполне вытягивало за счёт молодости. Вот лет после двадцати пяти да, без некоторых усилий, фигура начнёт расплываться.
Мою заминку и изучающий взгляд она интерпретировала по своему и победно заулыбалась. Зря.
— Извини, — ответил я, — ты не в моём вкусе. Поэтому ничем помочь не могу. Но могу посоветовать Такаюки-куна. Он тебе точно не откажет.
Лицо девушки закаменело, побледнело и стало напоминать какую-то маску. Затем разом оно искривилось в гримасе злобы, глаза полыхнули ненавистью.
— Ты об этом пожалеешь, Рассказов! Пожалеешь!
Она запахнула плащ, и затем, подхваченная порывом ветра, унеслась по коридору вдаль.
— Мда, — пробормотал я, глядя ей вслед, — ещё одна меня ненавидит. И что им всем надо? Тогда угрожали, потому что трахнул, сейчас угрожают, потому что не трахнул.
Постоял с минуту в тишине, прислушиваясь к шорохам, затем негромко но отчётливо произнёс:
— Ну что, долго ещё сидеть будете? Выходите.
Ещё секунд пять ничего не происходило затем из бокового прохода, медленно выступили две тени в плащах, остановившись в отдалении, словно не решаясь подойти ближе.
— Да чего уж там, можете не скрываться, я давно понял, кто тут за мной шпионит.
Плащи медленно сползли с голов и я увидел бледные лица Горшкова и Иванова. У последнего ещё и в нервном тике дёргалась половина лица. Впрочем, я понимал почему так. Услышать о себе неприглядную правду из женских уст, то ещё испытание.
Гаврила был малость спокойней, хоть и тоже весьма задумчив, пожалуй, в отличии от Такаюки-куна, он и сам о чём-то таком догадывался.
Ну ничего, лет через двести не просто научатся не воспринимать подобные слова, а смогут подобных особ распознавать издалека и держаться от них подальше. Как, в своё время, смог я.
— Мы шпионили не за тобой, — угрюмо произнёс Гаврила.
— А, решили проводить свою подружку, — покивал я, — она же не предупредила вас, что куда-то пойдёт и вы решили проследить за ней тайно. В общем, что я могу сказать, всё тайное, конечно, всегда становится явным, рано или поздно, но иногда лучше его не знать.
— Ну почему же, — чуть хрипло ответил мне парень в очках, — правда, как бы ни была горька, всегда лучше лжи.
Я посмотрел на помертвевшего Иванова, покачал головой:
— Обидно, наверное. Похоже она тебе нравилась. Вот только женщины не любят тех мужиков о которых вытирают ноги. Впрочем, ты и сам всё слышал.
— Ты, ты, ты, ты… — снова заело Такаюки в такт нервному тику глаза и щеки.
— Зачем ты с ним так, — укорил меня Горшков, заставив меня удивлённо на него взглянуть.
— Ты же сам сказал, что лучше горькая правда? Пусть знает, какая эта ваша Эма на самом деле.
— Нет! — внезапно крикнул Иванов, яростно, с пеной у рта, — она не такая, это всё из-за тебя! Я, я, я… я помогу ей, она увидит, что я лучше, чем ты. И ты точно пожалеешь Рассказов!
Развернувшись, он бросился вслед за ней.
— Не будь таким куколдом! — прокричал я ему вслед, но куда там, он уже скрылся за поворотом.
Я махнул рукой, сказал уже тише, всё равно он не услышит:
— Она этого не оценит, только сделает оружием своей мести, а потом выкинет как использованный презерватив.
— Хреново, — протянул Гаврила, опустив взгляд и засунув руки в карманы штанов.
— Женщины вообще парадоксальные создания, — произнёс я, тоже засунув руки в карманы подрясника, — чем меньше за ними бегаешь и меньше угождаешь, тем больше им интересен. И наоборот, по любому чиху к ней мчишься и исполняешь все желания? Значит об тебя будут вытирать ноги. К телу тоже не подпустят, максимум дадут за ручку подержаться, при этом какой-нибудь левый чел будет её регулярно шпилить за просто так.
— Говоришь так, как будто знаешь, — язвительно заметил парень.
Было видно, что ему тяжело воспринимать по сути предательство своей подруги. Не так, как Иванову, тот, видать, строил какие-то матримониальные планы на её счет, но тоже с болью в сердце.
“Рязмякаю, — неожиданно подумал я, — начали трогать чьи-то сердечные переживания”.
Впрочем, мне это даже слегка нравилось. Сразу накатила лёгкая ностальгия по тем временам, когда я ещё не был, ни императором, ни чемпионом, и уже перестал быть крысой. Был такой период в жизни, жаль недолго. И вот теперь отголоски тех эмоций вновь меня настигли. Впрочем, может это от того, что здесь я просто жил в своё удовольствие и занимался интересными делами, без вот этой вечной гонки за личной силой и мощью, когда каждый раз, преодолевая очередную ступеньку, тебе приходиться сталкиваться с новыми, более сильными врагами. У тебя не остаётся времени насладится тем что есть сейчас, потому что поджидает новый вызов и новое превозмогание и это движение бесконечно. И ты ползёшь вверх, напрягая все силы, задыхаясь, а конца нет.
Когда я это понял в своём мире, было уже поздно, просто потому, что снизу, не давая остановиться, уже подпирали другие, такие же алчно жаждущие быть всех сильней. Здесь я такого не хотел, поэтому нужно было как можно быстрее заканчивать со всей магической ерундой и в науку, в науку!
— Поверь мне, знаю, — ответил я, — как и знаю, что есть вещи куда интереснее женщин.
— Ладно, — Горшков вздохнул тяжело, посмотрел вдаль коридора, затем буркнул, — пока Дрейк.
— Пока, Гаврила, — ответил я ему, после чего, в полной тишине, мы пошли каждый своей дорогой.
Не знаю, о чём думал он, но я думал, что монохроматичность лазерного излучения позволяет селективно возбуждать молекулы одного вида, при этом молекулы других видов остаются невозбужденными. А селективность возбуждения при этом процессе ограничена лишь степенью перекрывания полос в спектре поглощения вещества.
Тряхнув головой, я решил, что пора уже, наконец, заканчивать с проектом прямоточного двигателя. Потому что я смог решить задачку регулировки истечения магической струи. А всего-то надо…
Тут я зевнул и решил, что добью эту тему завтра. А пока надо хорошенько выспаться.
Глава 26
Я пока взял паузу всё обдумать, ситуация начинала закручиваться весьма лихо, и главное было в спешке не наделать ошибок. Угрюмый тоже подходил, интересовался, не выходили ли на меня снова таинственные личности, но я сказал, что пока нет. Сообщать, что главарь сего преступного сообщества родной мой папаша, было бы максимально неразумным, потому что следующим, что Угрюмый бы сделал, это запер бы меня где-нибудь в сухой и тёплой камере, глубоко под землёй. Говорить полуправду и придумывать тоже не хотелось. Маг был калач тёртый, чуть сфальшивишь, сразу насторожится. Проще сказать, что вообще ничего не было.
Выиграв таким образом ещё сколько-то времени на подумать, я решил, что надо немного отвлечься и заняться тем, что я придумал. А придумал я, ни много, ни мало, магический концентратор. Штуку, которая может дозированно выпускать магию поступающую от мага. Обязательно с регулировкой мощности. По задумке, концентратор должен был ещё и выравнивать, структурировать поток магической силы, не допуская сбоев и плавания мощности.
Созданием концентратора я занялся в нашем тайном клубе физики. Здесь, по крайней мере, никто не будет донимать дурацкими вопросами.
Только Анюра, пришедшая со мной, разок спросила, что делаю.
— Волшебную палочку, — хмыкнув, произнёс я.
И ей этого хватило. Как и Николя, которого я также ввёл в члены клуба.
Правда, он тоже раз меня отвлёк.
— Дрейк, — произнёс он, как всегда, достаточно забавно, для такого здоровяка, мнясь, — мне тут наши рассказали, что ты что-то такое на первом уроке эликсироведения сделал, что препод практически моментально завис. Вроде, синенькие такие кристаллики…
— Да, было дело, — рассеянно произнёс я, распечатывая посылку с деталями, что намедни пришла с сетевого магазина торгующего разным промышленным оборудованием.
Ну а как вы хотите. Настоящую волшебную палочку из волоса с жопы единорога и ветки смоковницы, срезанной при полной луне руками трижды рожавшей девственницы на пятый день менструального цикла не сделаешь. Тут наука нужна.
Нет, многие пытались, но такая фигня выходила… Неожиданно, правда, изобрели хорошую дубинку для городской стражи, чтобы попрошаек и пьяниц было чем гонять, не мечом же их рубить. Тоже, своего рода, волшебная палочка получилась.
Я же решил пойти научным путём.
Первым делом взял основу для палочки. Идеально подошел кусок оцинкованной трубы диаметром тридцать два миллиметра, с толщиной стенки три и два миллиметра. Не слишком длинный, тридцать два сантиметра всего. Отмерив пять сантиметров вниз, от верхнего, слегка скошенного края, я накернил пару отверстий, одно под кнопку включения, чтобы не было незапланированного срабатывания, а второе под реостат регулирующий мощность.
Следом достал основную начинку, пару искусственно выращенных кристаллов, основной и самый большой, конечно, рубиновый, он будет выдавать выровненную и откалиброванную силу, перед ним кристалл-резонатор, который будет компенсировать перепады мощности. Всего я планировал наличие четырех энергетических уровней в этой паре кристаллов, чтобы на выходе получить устойчивый ламинарный поток истекающей из концентратора магии. Добавил ещё парочку фокусирующих линз, за счёт которых можно было смещ