Женщина плакала и сама не заметила, как крепко вцепилась в ворот рубашки Эдгардо. И уже теперь он, слушая ее историю, полную жестокости, безжалостности, отчаяния и ужаса, сам обнял ее и укачивал, как младенца, а затем мягко гладил по открытой худосочной спине и по выпирающим позвонкам.
Вскоре нас оставили одних, а на улице уже занимался рассвет — предвестник начала нового дня.
Мы сидели и смотрели на пару оборотней, которые потеряли своих истинных половинок. Слезы текли даже по лицам мужчин. Арнольд стеклянным взглядом смотрел на жену своего брата, пробывшую в плену у чокнутого оборотня столько лет. Но при этом он сжимал в своих объятиях притихшую Ангелину, которая уже растеряла всю свою наглость и спесь. Она тоже крепко сжимала его в своих хищных и крепких руках.
Перед глазами были те, кто потерял любимых. И я точно знала, что не хочу так плакать, а хочу хранить свое счастье и любовь к мужчине, находящегося рядом. Макс сидел в глубоком кресле и держал меня на коленях, словно ребенка, крепко прижимая к груди, но также не спускающего внимательного и тревожного взгляда со своей матери. Он давал время ей выговориться и успокоиться.
У всех нас еще будет время…
Эпилог
Эпилог
Пять дней спустя
Последние дни выдались тяжелыми, как и решение не разрушать лабораторию Пролецкого. Наоборот, мы решили продолжить спонсирование исследований, направленных, в основном, на то, чтобы помогать оборотням с их оборотом. Была большая надежда на то, что мать Макса когда-нибудь сможет расправить крылья и взлететь к солнцу.
Эдгардо, несмотря на свою личную трагедию, справился с ней. Возможно, потому что связь так и не была скреплена, или они с Марго были знакомы всего сутки. А может, потому, что взаимное горе объединило его с Нинель. Тем более, как нам пояснило следствие, Марго сама себе сделала инъекции с препаратом, который подавляет зверя и тягу к истинной паре. Только именно ей Пролецкий дал подробную инструкцию с последовательным приемом. Но глупая волчица думала усыпить побыстрее зверя, чтобы тот не реагировал на Эдгардо, и превысила допустимую дозу в шесть раз, что и привело к летальному исходу. Как оказалось, она так и не теряла надежды быть рядом с Максом. Пустоголовая женщина. Что ее на это толкнуло? Блажь, вбитая в голову? Или больная зависимость от Макса, вызванная препаратами ее родителей? Мы уже не узнаем правду. Да сейчас это неважно Она в любом случае отказалась от своей пары. Как рассказал Пролецкий следствию, он пообещал Марго, что когда Макс будет в отчаявшемся положении после убийства, то она сможет его утешить. А денег у Арнольда хватит, чтобы замять дело. О настоящем положении дел Пролецкий Марго не рассказывал, как и о том, что замять не получилось бы, что Макса посадили бы в камеру, где он медленно сошел бы с ума.
Мы заметили, что после результатов экспертизы Эдгардо сильно изменился. Он постоянно приезжал к нам в гости, привозя гостинцы и подарки для матери Макса. Драконица стала лучше выглядеть и наконец стала хорошо питаться. Стрессовое состояние постепенно уходило, а такая большая семья, как наша, благополучно помогала ей вернуться к нормальной жизни. Да, кроме того, Нинель нужно много сил, чтобы поспеть за своим внуком, который буквально за пару недель обзавелся ещё родственниками: отец, бабушка, двоюродный дед. Ребенок был счастлив, как и Нинель, которая бережно берегла память о своем любимом супруге, хотя он не был истинной парой. Думаю, что рано или поздно у Эдгардо получится добиться внимания матери Макса. Тем более этот котяра был настроен слишком решительно. Разумеется, Макс с ним поговорил по-мужски и предупредил, что тот рискует остаться без рыжих испанских «орехов» в случае слез Нинель. Но Эдгардо заверил, что уверен, как никогда.
Пожалуй, самым странным стало то, что Романа тоже не миновала встреча с истинной. Исобель, работница Эдгардо, оказалась его парой. Девушка была лисицей. Что получится из такого тандема, даже я не хочу загадывать. Тем более, что Роман превратился немножко в идиота. Ведь нормальный и современный мужчина не будет хватать малознакомую женщину и увозить ее в квартиру, запираясь там ото всех. Хотя, наверное, все это на фоне последних происшествий. Никто не хотел терять любимых.
У Арнольда и Ангелины потихоньку стало всё налаживаться. Они никуда не торопились, постепенно узнавали друг друга и по-соседски ходили друг к другу в гости. Пожалуй, только однажды я слышала их скандал, в результате чего пострадала гостиная и торшер, брошенный в мужчину. Геля немного психанула после того, как узнала, что когда-то Арни любил Нинель. Арнольд тоже уничтожил содержимое комода. А хрустальный подсвечник из какой-то лимитированной коллекции разбился безвозвратно, когда дядя Макса припомнил наглой и ушлой женщине, что она скрывала от него свою драконью суть. Потом было много-много слов. Ангелина говорила, что в первую очередь он должен был полюбить ее человеком. В итоге дракон стоически выдержал скандал, закончившийся бурным примирением. Но, разумеется, мы об этом ничего не знали и не слышали. Видимо, у наших «молодых», по их заверениям, еще конфетно-букетный период, до постели еще нужно друг друга хорошо узнать, бла-бла и прочая ерунда. Но кто мы такие, чтобы мешать брачным играм драконов?
— Рина! Там… там, кажется, началось? — Ангелина была не на шутку испугана, воодушевлена и обеспокоена одновременно.
Странное сочетание эмоций, но по-другому ее состояние я не смогла бы описать.
— Что началось, Геля?
— Па-а-ап! — с улицы раздался истошный крик Лео, что заставил меня похолодеть.
Я выбежала из кабинета, где заполняла карточки рецептов, и побежала следом за Гелей. Сердце колотилось, как сумасшедшее, а моя драконица рвалась наружу и грозилась всех разорвать, если с нашим ребенком что-то случилось.
Как миновала участок и оказалась на заднем дворе собственного дома, я даже не заметила, а затем прижала ладонь к губам, чтобы не напугать ребенка, которого Макс аккуратно укладывал на траву в центре участка. Арнольд был неподалёку, как и Нинель, которая обхватила себя руками и наблюдала за внуком.
Я не стала больше мешкать и подбежала к своему мальчику, потрогав его голову и констатируя высокую температуру тела, а затем дотронулась до тонкой, подрагивающей руки Лео и сосчитала пульс. Но не успела убрать руку, как Макс схватил меня за плечи и рывком оторвал от сына. Я толкнула его и поспешила освободиться, но тот держал крепко.
— Отпусти! Мне нужно к сыну! — зашипела на него я, хотя, честное слово, хотелось закричать, но пугать и так испуганного ребенка не следовало.
— Зачем? Рина, успокойся. Это первый оборот. Мы все через него проходили. Главное, не мешать, — тихо, но рокочуще сказал Макс, а в его голосе послышалось рычание дракона.
Теперь они с Максом были единое целое и смотрели на мир одними глазами.
— Я должна всё проконтролировать и посмотреть, чтобы все косточки встали на место, чтобы не было потом проблем, и он не боялся последующих болезненных оборотов. Ты вообще хоть знаешь, чем может быть опасен первый неправильный оборот? — я со всей силы наступила ему на ногу.
Охнув, Макс сначала выпустил меня, но тут же сграбастал в свои объятия.
— Успокойся, я тебе сказал. Иногда я жалею, что ты не просто женщина, а врач. Побудь сейчас просто матерью и поверь, всё у Лео произойдет правильно и без сопутствующих проблем, — проворчал Макс, крепко прижав мою спину к своей груди. — Иногда знания — зло. А в твоем случае тем более. Я чувствую, что все идет как надо.
— Я, быть может, тоже хочу всё чувствовать. Но лишена от природы, как и все женщины, способности понимать, правильно ли проходит первый оборот ребенка. А ты даже не даешь обследовать его. Я что, зря училась?
— И правильно, что лишена. Доверься мне… нам. Мы с драконом все контролируем, и я даже чувствую его маленькую, но такую сильную ипостась, — мечтательно протянул Макс и тепло улыбнулся.
— Да что за дискриминация?
— Успокойся, скоро и сама познакомишься с дракончиком, — он поцеловал меня в ухо и положил свой подбородок мне на плечо. — Не сопи, любимая. Наберись терпения.
— Р-р-р, — только и смогла прорычать я на его слова.
Знал бы он, как сердце матери болит за своего малыша. Даже если боль от первого оборота — настолько привычное дело для оборотней, как и пора взросления. Но все равно мне было жутко не по себе, и, наверное, только теплые и такие родные объятия моего дракона удерживали от чрезмерной опеки над моим малышом. Все верно, ведь сын должен вырасти настоящим мужчиной, а не быть за моей юбкой. Я и так грешила тем, что старалась контролировать каждый его шаг.
— Не рычи, — снова легкий поцелуй в мою щеку. — Вечером ты обязательно выскажешь мне все свои претензии. А пока смотри, первый оборот начался.
Тело моего мальчика изгибалось, но недолго. Он тихо поскуливал, затем перевернулся на живот, встал на четвереньки и, пошатываясь, начал оборачиваться. Судорога изменения пробежала по его телу.
— Он у нас сильный и смелый. Смотри, практически все закончилось.
— Я все равно его осмотрю.
— Ладно, госпожа доктор, но не раньше, чем он обвыкнется в новом теле. А то испугаешь его своим сосредоточенным видом. Когда ты в работе, то похожа на холодную и отстранённую статую, — смирился Макс.
И, действительно, стоило только Максу замолчать, как Лео, последний раз всхлипнув и покачнувшись, обернулся меленьким черным дракончиком.
— О боже мой, он так похож на тебя! Даже такие же наросты на лице! — вскрикнула я от эмоций и вырвалась к своему ребенку.
Макс тоже присел рядом и взял на руки маленькое черное чудо, при этом осматривая его и обнюхивая. Глаза Макса уже были с вертикальным зрачком, как и мои.
— Черный полностью...
— А ты думал, будет белый? — улыбнулась я на замечание Макса.
Даже Лео фыркнул на это, показывая все пренебрежение к белому цвету чешуи. И мы рассмеялись. А то, что мы понимали его, говорило о том, что все прошло отлично.