Хотя Кэтрин бесконечно любила его, она не могла еще целиком, до конца довериться ему. Оба они знали об этом, и оба избегали говорить на эту тему.
Как-то, сидя за роялем, Кэтрин подбирала аккомпанемент к песенному дуэту.
– Мне кажется, здесь должен быть минор в умеренном темпе для соло рояля и нужно ввести семь инструментов, главная инструментовка будет для скрипок и виолончелей. – Она играла и представляла себе звучание оркестра. – Что ты об этом думаешь? – Она повернулась к Фредерику, который смотрел на нее.
– Продолжай, – посоветовал он.
Кэтрин снова начала играть, давая ему возможность прервать ее, когда она будет в затруднении.
– Нет, – покачал он головой, – эта часть не годится. – Он подошел к роялю. – Примерно так. – Он сыграл то же с самого начала, лишь немного изменив ее вариант.
– Так что же здесь нового?
– Очевидно, у тебя плохой слух, если ты не улавливаешь нюансы. Хорошо, тогда скажи, может, начнем снова?
– Мне нравится, когда ты такой важный и величественный, Фред Эмбридж.
– В самом деле? Сейчас я такой?
– Ты был близок к тому, чтобы воспроизвести первую часть из Второй симфонии Чайковского.
– Ах! Неужели?! – вскричал он, повернувшись спиной к клавиатуре.
– Рисуешься? – пошутила она, когда он прекратил представление.
– Ты просто завидуешь.
– К несчастью, ты прав.
– У меня есть размах, и в этом мое преимущество.
– Ну а у меня нет твоего блеска и твоего размаха, и я не собираюсь стать концертирующей пианисткой.
– У тебя красивые руки, – сказал Фредерик, взяв ее руку и поднеся ее пальцы к губам. – Я совершенно беспомощен против них, так я их люблю. Они издают аромат лосьона, который хранится в твоей костюмерной в маленьком флаконе.
– Не думала, что ты замечаешь такие вещи.
– А разве есть что-то касающееся тебя, чего бы я не замечал? Тебе нравится горячая ванна, ты снимаешь туфли в неожиданных местах, ты начинаешь ходить с левой ноги, и, когда я прикасаюсь к тебе, как сейчас, твои глаза заволакиваются дымкой. – Он нежно поцеловав ее и быстро стянул с нее платье. – Я чувствую, как ты таешь в моих объятиях. Это сводит меня сума!
В этот момент зазвонил телефон в другой комнате. Фредерик выругался, а Кэтрин улыбнулась ему.
– Пойду послушаю, кто тебя вызывает, любимый. Я потом напомню тебе, на чем мы остановились. – Она выскользнула из его объятий и пошла к телефону. – Хэлло...
– Хэлло, я хотела бы поговорить с Фредериком Эмбриджем, – прозвучал женский голос.
Кэтрин показалось, что она узнала голос одной из поклонниц Фреда.
– Мистер Эмбридж очень занят, подождите минутку.
– Вы можете попросить его позвонить матери, когда он освободится?
– Извините, что вы сказали? – Кэтрин зашлась от смеха, пытаясь отбиться от объятий подошедшего Фредерика.
– Говорит его мать, дорогая, – повторил голос, – попросите его позвонить мне, когда у него найдется минутка. Вы можете? Он знает мой номер.
– О! Пожалуйста, миссис Эмбридж, подождите... извините... одну минутку. Фред, это твоя мать, – сказала Кэтрин угрожающим шепотом.
Все еще крепко прижимая ее к себе, он взял трубку.
– Хэлло, мам. – Он чмокнул Кэт в макушку, потом радостно воскликнул: – Да, я был ужасно занят. Я целовал прекрасную женщину, в которую до безумия влюблен. – Лицо Кэтрин залилось краской. – Нет, нет, все в порядке, дорогая, я тороплюсь вернуться к ней. Как ты там? Что там у нас дома?
Кэтрин освободилась из его объятий. – Пойду приготовлю чай, – сказала она торопливо и вышла из комнаты.
Домоправительница миссис Даймонд оставляла кухню безукоризненно чистой, и у Кэтрин там не было никакого дела, разве что подождать, когда закипит чайник. Вдруг она почувствовала, что страшно голодна, и вспомнила – ведь в часы ланча они работали. Она взяла хлеб, поджарила и намазала маслом.
Послеполуденный чай превращался для Фредерика в приятный ритуал, и Кэтрин охотно поддерживала его. Она получала удовольствие, отдыхая от работы, сидя перед камином с чашкой чая, бисквитами, ячменными лепешками и поджаренным хлебом с маслом. Они наслаждались чаепитием вдвоем.
Чайник закипел, она погасила огонь и пошла за заварочным чайником, но мысли ее были заняты телефонным разговором. Он рассказывал матери о своей любви таким легким, таким спокойным тоном! И она позавидовала ему. Как ей хотелось такой же доверительной беседы со своей матерью в детстве и юности.
Домашняя работа успокаивала ее. Кэтрин поставила на поднос все приготовленное и стала спускаться в холл. Когда она услышала голос Фредерика, все еще разговаривающего по телефону, она заколебалась, не подождать ли, пока закончится разговор. Но поднос был тяжелым, и она не стала останавливаться.
Фред сидел у огня, продолжая разговор.
– Возможно, я приеду в следующем месяце, мама. Передай всем, что я их люблю. – Он немного помолчал. – У нее большие серые глаза, такого же цвета, как крылья голубя, который живет у нас на крыше. Да, я скажу ей. До свидания, мама. Я люблю тебя.
Положив трубку, Фредерик оглядел уставленный едой поднос и обратился к Кэтрин.
– Ты хочешь есть?
Она начала наливать чай.
– Я обнаружила, что умираю от голода, и пошла в кухню что-нибудь приготовить.
– Мама просила передать, что у тебя влюбленный голос. Это чувствуется даже по телефону. – Фредерик взял с тарелки поджаренный хлеб.
– Фред, зачем ты сказал маме, что целуешь меня?
Он улыбнулся.
– Мама знает мою привычку целовать женщин. Возможно, она знает намного больше, чем мне бы хотелось, но мы с ней не обсуждаем личные аспекты моей жизни. Она хочет встретиться со мной. Если мы ускорим работу над партитурой, то сможем в следующем месяце навестить мою семью.
– Удобно ли мне поехать? Я ведь не член вашей семьи, Фред, – сказала Кэтрин, но он шутливо шлепнул ее по руке и подождал, пока она повернется к нему.
– Они покладистые люди, Кэт. Они мне дороги. И ты мне дорога. Я хочу, чтобы вы познакомились.
– Пожалуйста, расскажи мне о твоей семье. Мне будет полезно, если я узнаю о ней немного больше, чем читала в газетах. Это поможет мне при встрече с твоими родственниками.
– Я самый старший. Между мной и следующим братом разница в пять лет. Эдвард внешне не похож на меня, он единственный женатый сын в нашей семье. Его жена – хорошенькая блондинка. Он адвокат. – Фредерик усмехнулся, вспомнив, с каким трудом он добился того, чтобы брат поступил в хороший университет. – Эдвард был первым из Эмбриджей, кто получил приличное образование. В детстве он частенько приходил домой с разбитым носом.
– Ну тогда он наверняка хороший юрист. Продолжай, пожалуйста.
– Следующая Одрж. Она окончила Кембридж одной из лучших. Природа наделила ее уникальными математическими способностями в необыкновенным интересом к регби. Среди спортсменов она и нашла себе мужа.
Кэтрин попыталась представать себе нежную женщину, которая смотрит соревнования по регби и решает мудреные головоломные задачи.
– Наверное, второй твой брат физик?
– Нет, Джордж – ветеринар. – В голосе Фредерика прозвучала гордость.
– Он твой любимчик?
– Если и есть у меня любимчики, то это, конечно, он. Джорджи вообще один из самых лучших людей, каких я только знал. Он не способен никого обидеть. Еще будучи мальчиком, он подбирал птицу со сломанным крылом или собаку, у которой ранена нога. Тебе, наверное, тоже известен такой тип людей.
Кэтрин таких людей не знала, но пробормотала что-то утвердительное. Ее очень заинтересовала семья Фредерика. Почему-то она думала, что люди, выросшие в одном доме, в одинаковых условиях, должны быть похожи друг на друга. А они оказались удивительно разными.
– А другая твоя сестра?
– Милдред? – Он усмехнулся. – Она еще школьница. Собирается быть финансистом, или драматической актрисой, или, возможно, антропологом. Она еще не решила.
– Сколько ей лет?
– Восемнадцать. Она считает твои пластинки великолепными. Кстати, у нее есть все твои записи за последнее время. Я видел, когда был дома.
– Я рада, что мои песни ей нравятся. А твои родители, конечно, гордятся всеми своими детьми? Что делает твой отец?
– Он плотник. – Фредерик заметил ее недоумевающий взгляд. – Он еще работает шесть дней в неделю, хотя знает, что деньги для нас уже не проблема. Да, он действительно очень доволен нами. А моя мать до сих пор вешает простыни на веревку, несмотря на то, что я несколько лет назад купил ей отличную сушку. Они скромные люди.
– Ты очень счастливый человек, – сказала Кэтрин, нервно расхаживая по комнате.
– Думаешь, я сомневаюсь? Я много размышлял об этом, когда стал взрослым. Мало ценится то, что легко достается. Обязательно надо чего-то достичь в жизни самому, преодолевая трудности.
– Я пережила все это. Спасибо тебе за рассказ. – Она подошла к окну и посмотрела на море я скалы. – Давай погуляем, Фред, там так хорошо.
Он встал рядом, взял ее за плечи я повернул лицом к себе.
– В жизни есть не только тяжелые, но и радостные переживания, Кэт. Не надо так огорчаться.
– Меня не сломили тяжелые переживания. И ни один человек не сломил меня.
– Кэт, я знаю, ты звонишь домой дважды в неделю и никогда не рассказываешь мне об этом. Доверься мне, поделись со мной своими тревогами, дорогая моя. Тебе будет легче.
– Не сейчас и не здесь. – Она обняла его и прижалась щекой к его груди. – Я хочу, чтобы ничто не беспокоило нас; ни то, что пришло из прошлого, ни то, что предстоит завтра. В моей жизни столько страшного, Фредди, столько несправедливого! А теперь мне так хочется отвлечься от всего этого и пофантазировать, представить, что во всем мире нет никого, только мы вдвоем. Хотя бы на короткое время.
Она услышала, как он вздохнул. Его губы легко коснулись ее волос.
– На короткое время, Кэт? Но фантазии кончаются, а я хочу, чтобы они стали реальностью.
– Как у Пола, героя нашего фильма?
– Да. – Фредерик снова поцеловал ее. – Он долго томился и ждал, пока сможет осуществить свое желание. Пусть у нас тоже мечта осуществится, моя Кэт.