– Арлин мне сказала, она прочитала в газете о…
– О Бет?
– Да. Не мог вспомнить ее имени. Сказала, что она недавно скончалась.
– Девять недель назад от рака.
– Сочувствую. – Дон не знал, как еще выразить соболезнование. Такие вещи ему плохо удавались. – Не помню, были мы знакомы или нет.
– Встречались сто лет назад на рождественской вечеринке. Другое было время. Бет совсем изменилась, так и не стала прежней.
– После того как узнала свой диагноз?
Уолден покачал головой:
– И это тоже. Но я сейчас о другом: после того, что случилось с Оливией.
Этой темы Дон касаться боялся. Он, в отличие от жены, не просматривал газетные некрологи, но в городе не было ни одного человека, кто бы не знал, что произошло с Оливией. По прикидкам Дона, в этом месяце как раз исполнилось три года с того случая. Двадцатидвухлетнюю девушку зарезали в парке в нескольких шагах от подножия водопада, который дал имя городу.
Молодая красивая Оливия только начинала жить. Недавно окончила Теккерей-колледж и получила диплом специалиста по защите окружающей среды, устроилась на работу в Океанографический институт в Бостоне, где занимались проблемами сохранения морской флоры и фауны, и собиралась выйти замуж за местного парня.
Мир ждал, чтобы она сделала его лучше.
Преступление не раскрыли и никого не арестовали. Городскую полицию укрепили оперативниками полиции штата, даже прислали специалиста из ФБР, но выйти на след убийцы не удалось.
Дон смутился, не зная, что сказать. И не нашел ничего более подходящего, чем:
– Какой удар для Бет… но и для тебя тоже.
– Да, – ответил Уолден. – Но я в итоге вернулся к работе. Жизнь заставила, не было иного выбора. От горя никуда не деться, но понимаешь, как это происходит: во что-то окунаешься и действуешь как на автопилоте. Механически.
– Да, конечно. – Дон кивнул, хотя вовсе не был уверен, что до конца понимает собеседника. Может быть, Дэвид понял бы – несколько лет назад сыну тоже крепко досталось с его покойной женой Джан.
– А Бет была домоседкой. Брала случайную работу на дом. Когда дочь была маленькой, занималась с ней, выходила только по делам. Но лет с десяти Оливии больше не требовалась ее опека. Когда все случилось, я уходил на работу, а она оставалась одна с призраком дочери. Доказать не могу, но думаю, что от этого она и заболела. Была настолько подавлена, что это ее отравило. Как думаешь, такое возможно?
– Наверное, – ответил Дон.
– Вик смерть Оливии тоже перенес тяжело. Может, даже тяжелее, чем я.
– Вик?
– Извини. Я думал, что каждому известны детали нашей истории. Виктор Руни – наш несостоявшийся зять. Они должны были пожениться через три месяца. Вик погрузился в тяжелейшую депрессию. Сильно запил. Бросил колледж, не получив диплома инженера-химика. Пошел работать в пожарную охрану. Но пил все больше и больше. Учитывая обстоятельства, ему помогали, как могли. Пару раз посылали на реабилитацию – лечиться от алкоголизма, но он так и не взял себя в руки. В итоге его то ли выгнали, то ли он сам уволился, и не знаю, нашел ли другую работу. Как-то видел его за рулем фургона. Жалко. Хороший парень. Потом встретил на станции водоочистки, куда он устроился на лето.
– Тейт Уайтхэд все еще там работает? Как-то столкнулся с ним в городе. Ему же скоро на пенсию?
– Держат в ночную смену, когда не может нанести слишком большого ущерба.
– Да, Тейт – добрая душа, но отнюдь не ученая голова, – согласился Дон. – А вот и школа.
– Я подожду в машине, – сказал Уолден.
– Ладно.
Дон нашел место на парковке, оставил ключ в замке зажигания на случай, если Уолден захочет послушать радио, и, следуя указателям, пошел в учительскую. Переступив порог, он сразу увидел внука. Итан сидел на стуле у разделявшего комнату высокого барьера, – лицо расцарапано, джинсы на колене разодраны, глаза покраснели.
Мальчик удивился.
– Не знал, что приедешь ты. Думал – отец.
– Он занят.
– Устраивается на работу?
– Если бы, – покачал головой Дон.
Из-за стола за барьером поднялась женщина и подошла к нему.
– Могу я вам чем-нибудь помочь?
– Я дед Итана. А вы кто?
– Мисс Хэрроу. Заместитель директора школы.
– У него неприятности?
– Подрался с другим мальчиком. И оба на остаток дня исключены из школы.
– Кто другой мальчик? Где он? – спросил Дон.
– Карл Уортингтон.
– Кто был зачинщиком драки?
– Это не важно, – объяснила мисс Хэрроу. – Нетерпимость к рукоприкладству – наш принцип. Поэтому наказаны оба.
– Ты зачинщик? – спросил у внука Дон.
– Нет, – коротко ответил Итан.
– Так почему же, – удивился Дон, – моего внука исключают, если драку затеял не он?
– Карл утверждает, что зачинщик ваш внук, – заявила заместитель директора. – Я только что положила трубку: мы обсуждали этот случай с Сэм Уортингтон, и у нас получился точно такой же разговор.
– Сэм – это отец мальчика, который затеял ссору?
Мисс Хэрроу хотела что-то сказать, но Дон предостерегающе поднял руку.
– Оставим этот спор, я отвезу его домой. В мое время мальчишки сами выясняли между собой отношения и никто в это дело не вмешивался. Поехали, Итан.
По пути к машине Дон пытался выведать у внука детали драки, но мальчик замкнулся и молчал. Однако, увидев человека на переднем сиденье «краун-виктории», спросил:
– Кто это?
– Приятель. Или вроде того. До того как уйти на пенсию, я с ним долго работал. Не спрашивай у него ничего ни о ком.
– О чем я у него не должен спрашивать?
– Не знаю. Не спрашивай, и все. Договорились?
Итан забрался на заднее сиденье. Фишер повернулся к нему и протянул руку:
– Уолден.
Мальчик осторожно ответил на рукопожатие.
– Итан. Мне больше нечего сказать.
– Хорошо, – ответил Фишер.
Как только они подъехали к дому, Итан так быстро выскочил из машины, словно в ней была заложена бомба, и понесся впереди деда.
Арлин сидела на диване в гостиной с пакетом льда на ноге и смотрела Си-эн-эн. Она хотела спросить внука о том, что с ним случилось в школе, но он пробежал в свою комнату и закрыл за собой дверь.
Дон спросил жену, как она себя чувствует, и сказал, что не пойдет пить кофе с Фишером, если ей требуется помощь. Но она помотала головой – мол, с ней все в порядке, – и это был не тот ответ, на который рассчитывал муж.
Пришлось с неохотой отправиться в кафе, где он заказал кофе и вишневый пирог со взбитыми сливками и добрый час говорил о синьках чертежей, прорывах в водопроводных сетях и проложенных под землей электрических линиях. А когда все кончилось, вернулся домой и устроился в шезлонге с намерением вздремнуть.
Но заснуть не смог.
Глава 15
Дэвид
– Как вы в это ввязались? – спросил Барри Дакуэрт.
Мы сели в его машину без опознавательных полицейских знаков – он за руль, я справа от него.
– Марла – моя двоюродная сестра, – объяснил я и рассказал, как заехал к ней утром с приготовленной матерью едой.
– Почему ваша мать послала ей еду?
– Потому что она добрая душа.
– Я не об этом. Марла Пикенс – взрослая женщина. Почему ваша мать считает, что ее необходимо подкармливать? Она лишилась работы? Больна?
– У Марлы было несколько трудных месяцев.
– По какой причине?
– Она… потеряла ребенка во время родов. Девочку. И с тех пор ее психика расстроена. – Я не стал вдаваться в детали и не вылез с рассказом о том, как Марла пыталась украсть в городской больнице новорожденного. Не было сомнений, что рано или поздно детектив все выяснит, но пусть он узнает об этом не от меня.
Не то чтобы я боялся тетиного гнева, который она могла обрушить на мою голову за разглашение семейной тайны. Ладно, разве что самую малость. Я больше заботился о Марле. В свете случившегося тот поступок был явно не в ее пользу. Получи Дакуэрт и его братия из городской полиции такую информацию, станут ли они продолжать тщательное расследование? Я в этом сомневался. Решат, что Марла убила Розмари Гейнор, чтобы похитить ее сына. Все очень просто. Дело закрыто, можно пойти выпить пивка.
Я же не был уверен, что все настолько просто. Хотя как знать?
Мэтью Гейнор оказался у Марлы – это неопровержимый факт. Но пусть ее история о том, как мальчик появился в ее жизни, неправдоподобна, разве могла она устроить такую жестокую, кровавую бойню, которую я, пусть мельком, видел в доме Гейноров?
Я очень надеялся, что Марла на это не способна.
– Что вы подразумевали, когда сказали, что ее психика расстроена? – спросил Дакуэрт.
– Она была в депрессии, замкнулась, все забросила, не заботилась о себе. Поэтому мать решила отправить ей еду.
– Но почему вы?
– Что значит, почему я?
– Почему она сама не отвезла, что приготовила?
– Я был свободен. Вернулся жить к родителям. Потерял работу. Вы, наверное, слышали, что приключилось со «Стандард»?
– Когда вы приехали, ребенок Гейноров был в доме Марлы?
Я кивнул.
– И вам это показалось странным, потому что вы знали, что никакого ребенка у вашей двоюродной сестры нет?
– Да. Марла мне сказала, что ребенка ей вчера принесла какая-то женщина.
– Откуда ни возьмись явилась, постучала в дверь и сказала: «Вот вам ребенок»?
– Что-то этом роде.
Дакуэрт провел по губам ладонью.
– Нечего сказать, история.
– Так она объяснила появление у нее мальчика.
Детектив медленно покачал головой:
– Я слышал, вы переезжали в Бостон?
– Да, переезжал. – Я не удивился, что Дакуэрт в курсе моих дел, поскольку мы были с ним знакомы лет пять с тех пор, как у меня случились неприятности. – Пришлось вернуться. С «Глоб» не сложилось: работал по вечерам и совершенно не видел Итана. Помните его?
– Помню. Славный парень.
Несмотря на весь ужас окружающего, я не мог выкинуть сына из головы. Что там приключилось в школе?
– Хотелось жить поближе к родителям, – объяснил я. – Они – большое подспорье. И снова устроился в «Стандард» перед самым закрытием газеты.