Он уткнулся в мои волосы, прижал к груди за живот, отчего у меня вырвался болезненный стон. Замер и, развернув на спину, переместился. Повис надо мной, расположившись между бедёр. Я зажмурилась: не хочу этого видеть! Вцепилась в простынь руками, дёрнулась. Боль отпускала меня.
Чуть расслабившись, я открыла глаза. Короткий ёжик чёрных волос – всё что я увидела. Меня лечили без всякого подтекста. Почувствовав мой взгляд, мужчина поднял голову и посмотрел на меня тёмными, как омуты, глазами. Лицо перечёркивали рубцы шрамов, делая его уродливым. Но меня это не оттолкнуло: то, что было в его глазах, делало рубцы незаметными. Нежность, отчаяние, обречённость… Я замерла, очарованная его эмоциями, и обречённость мужчины сменилась удивлением и надеждой. Поднявшись, он позволил мне рассмотреть себя и наблюдал за моей реакцией. Со вздохом лёг рядом и, развернув к себе, прижал, после уткнулся в шею.
– Прости меня… Я настолько одичал, что, когда почуял тебя, думал только об обладании тобой. Как зверь. Хотя я и есть зверь… Я больше не трону тебя, отпущу, но только не сейчас… Не смогу…
Я даже дышать перестала.
Альфа.
Вернувшись в палатку, увидел, что самка обернулась. Её золотистые волосы разметались по одеялу, а сама она свернулась в клубочек. Не удержался: её запах манил меня. Откинув одеяло, приблизился к обнажённому телу и, обняв за живот, прижал к себе. Боль, от которой она застонала, передалась и мне. Вот же я дурак! Осторожно перевернув на спину, замер над самкой и стал рассматривать её лицо. Она прекрасна… Такая, как она, мне, уроду, не пара… Из-под её густых ресниц выскользнула слезинка.
Переместился к бёдрам самки. Её аромат сводил меня с ума. Пёс внутри заскулил от отчаяния. Почувствовал, как боль отступила, и она расслабилась, поднял на неё глаза. Самка рассматривала меня без страха и брезгливости, которые я замечал даже на лицах шлюх. В её взгляде вдруг что-то мелькнуло, отчего моё сердце ёкнуло. Я поднялся над ней, позволяя разглядеть себя в деталях. Повернув к себе, прижал, со вздохом уткнувшись в светлые волосы.
Глава 24.
Снова побег
Мария.
Согревшись, я уже не чувствовала боли и уснула с мыслью, что не всё так плохо. Я выжила, а мужья спасены.
Проснулась от запаха еды. На столе стояли миски с различной едой, в том числе блюдо с сочными кусочками мяса. Желудок урчал, требуя еды. В палатке я была одна, но решила пока не вставать. Вдруг нарушу субординацию? Не стану нарываться на новые неприятности!
Полог откинулся, и зашёл альфа. Он приблизился к кровати и положил на неё мою сумку и одежду со словами:
– Тебе нужно одеться и поесть. Я налью воды, чтобы ты умылась.
Пройдя в дальний угол, он отдёрнул штору. Там было что-то вроде умывальника – таз и кувшин. Натянув на себя сползающее одеяло, прошла туда. Остановившись, Альфа посмотрел на меня.
– Под столиком ведро. На улицу тебе ещё нельзя. Они думают, что ты сейчас без сознания от моих действий. – В его глазах мелькнула боль. Он снова скрылся.
Быстро умывшись, я переоделась. Альфа вернулся, постоял, вперившись в меня взглядом, взял гребень из моих рук и, надавив на плечи, посадил меня на табурет. Начал медленно разбирать мои спутанные волосы, заплёл их в косу и завязал шнурком с камушками, снятым с его руки.
– Давай поедим. – Подняв вместе с табуретом, приставил меня к столу. – Кушай, пожалуйста.
Я осторожно взяла ложку. Старалась есть быстро, не смотрела на хозяина.
– Если получится, я отпущу тебя сегодня.
Услышав это, я вскинула на него взгляд, пытаясь найти подвох.
– Забери своих воинов и уходи из нашего мира. Таких, как вы, здесь нет. Я помню предания наших предков о других расах и о том, почему нас здесь оставили. Как только тебя увидят альфы из других стай, начнётся война. Мы и так на грани вымирания: женщины давно бесплодны или рожают только одного-двух щенков. Новая война уничтожит нас, как вид. Хотя то, наверное, это закономерно… Мы живём в бесконечной грызне, почти опустились на один уровень с животными. Еда, самки, и власть – всё, что нас интересует. Моя стая – это воины-изгои. Мы никому не нужны. Нас нанимают лишь на грязную работу.
Я застыла и в ужасе ждала, что же будет дальше. Альфа вынул кинжал из ножен – тонкий, из чёрного металла, с усыпанной камнями рукоятью.
– На тебе проклятье. Я могу его видеть. Хочу сделать тебе подарок за то, что я натворил. За то, что смотришь на меня прямо. Это будет больно, но твои крики помогут убедить всех, что я тот же монстр, который насиловал тебя в круге. – Он положил кинжал на стол и вопросительно посмотрел на меня.
Я кивнула головой. Подумала, что хуже уже не будет… Но как же я ошибалась! Он подошёл ко мне, взяв за горло рукой, заглянул в мои глаза и… воткнул кинжал в сердце. Мир мигнул, и я пронзительно закричала. Сознание отключилось, и меня приняла мягкая темнота.
***
Я опять лежала в той бархатной тьме, окружённая шёпотом. Прислушалась:
– Дитя, ты снова у нас! Этот мир был брошен ушедшими богами. С него поползла зараза, и существа, населяющие его, устраивали набеги на мирные миры – убивали, грабили, забирали женщин. После зачистки драконами было решено закрыть мир, а теперь он умирает… Но далеко не всех убили. То, что с тобой произошло, не было вплетено в твою судьбу, но кардинально её изменило. Помни, что, прощая и спасая души, ты обретаешь потерянное…
Голос стих. Из темноты вынырнул огонёк и, мигая, подлетел ко мне. Я подставила ладонь, принимая крошку.
– Наш последний дар тебе. Прости нас…
Темнота и покой укутали меня.
Альфа.
На девочке было проклятье. Думаю, кто-то очень хотел ухудшить ей жизнь. У меня был трофейный кинжал, который смог бы избавить от напасти, но лишь раз. Берёг для себя, но она пришла, словно наваждение, забрала мою душу и обрекла меня на вечные страдания… Маленькая девочка отняла у меня покой.
На моё предложение согласилась несмотря на то, что искала подвох. Подошёл, взял за горло, чтобы не дёрнулась, и вонзил кинжал ей в сердце. Она завопила так страшно… и обмякла. Сердце сжалось. Продолжая удерживать тело, отпустил кинжал. Он налился силой, высасывая проклятье, а, вобрав его, рассыпался пеплом. На груди даже следа не осталось. Подняв её, я снял одежду, переодел в свою рубашку, уложил на топчан. Провёл рукой по лицу, шее, высокой груди. Завернув в одеяло, вышел.
Воины, стоявшие на страже, покосились на меня с уважением. Подскочила шлюха, бодрая, напитавшаяся вчера чужой болью. Упав к ногам, потянулась к завязке штанов. Я брезгливо сморщился и оттолкнул её от себя.
– Я не понял, почему шлюха неудовлетворённой ходит? Вон, как трахаться хочет! Сама просит!
Трое воинов выступили из толпы. Я же присел на своё кресло в круге: обязан присутствовать на таких зрелищах.
Воины сдёрнули платье со шлюшки, которая довольно улыбалась. Она уже текла, предвкушая. Вот же мерзкая тварь! Она хрипела и извивалась, билась в экстазе, а воины с рыком вколачивались в неё, кончая.
Ненавижу всё это! Но без этих развлечений воинам скучно, ещё начнут бить морды друг другу…
Стемнело. Я вернулся в палатку. Гостья спала. Решил не будить ещё одну ночь и день, иначе у неё не хватит сил уйти. Проклятье забрало почти весь резерв, а пополнить его можно было только двумя способами: покоем или соитием. Пусть спит. Скинув одежду, остался в тонких штанах, лёг рядом и прижался к девушке. Хоть так побуду с ней…
Глава 25.
Побег.
Мария.
Я проснулась в тепле и уюте. Около меня лежал кто-то родной и близкий, словно я была дома рядом с Эмилем. Закинув ногу и руку, прижалась к мужу и снова заснула.
Просыпалась тяжело, словно заболела. Резко нахлынули воспоминания. Я вздрогнула, вцепившись в мужа, и тут ко мне вернулись последние воспоминания… Со мной нет мужей! Я тихо поднялась и посмотрела на альфу – он лежал и прожигал меня взглядом. По мне прокатилась волна жара, грудь потяжелела, а внизу живота будто вспыхнуло пламя. Альфа вдохнул воздух, и его зрачки вытянулись. Я перевела взгляд на его губы, отчего мои внезапно высохли. Облизала их, вызвав у него томный вздох, и потянулась за поцелуем. О том, что я сейчас творю, подумаю позже.
Альфа со стоном прижался ко мне и, вобрав мои губы, стал жадно пожирать, царапая клыками. Перевернув меня на спину, приблизился вплотную. Того, что он увидел в моих глазах, ему хватило.
Сорвав с меня рубашку и с себя штаны, снова впился в мои губы так, будто дорвался до чего-то невозможного. Я сама словно сошла с ума, вцепилась в его лицо и, притянув к себе, стала поглаживать его шрамы и покрывать их поцелуями. Он опустился вниз по шее, припал к моей груди, жадно терзая её и оставляя следы на коже. Находясь будто в бреду от жара наступающего оргазма, я стонала и требовательно двигала бедрами. Альфа нырнул рукой в лоно и, раздвинув складочки, сжал комочек. Меня встряхнуло. Его пальцы нырнули в жаркое лоно, которое тут же их сжало. Он двигал во мне пальцами, заставляя желать большего.
Он перевернул меня, поставил на колени и сжал бёдра. Приставил головку члена к складочкам, тяжело дыша, но я не дала ему времени на раздумья – сама насадилась на ствол. Альфа зарычал, двинувшись во мне. Я сжала член стеночками, чувствуя каждую жилку и каждый нарост на нём. Если в животной ипостаси это было больно, то в человеческой его ствол задевал новые точки внутри меня. Он стал двигаться резко, грубо – так, как я и жаждала. От переполняющего меня экстаза я закричала. Ещё несколько раз дёрнувшись, мужчина сжал меня до боли и с рыком кончил. Звук страсти волной разлился по моему телу.
Выйдя, альфа лёг и уложил меня на себя. Слова были излишни. Мужчина гладил моё тело: бёдра, спину. Я же, не чувствуя успокоения, заёрзала от этих поглаживаний. Приподнявшись, стала вбирать его член – весь, без остатка – и застонала от чувства наполненности. Его наросты задели точки внутри меня, разжигая новый огонь из непотухшей искры. Я заглянула в глаза альфы. О да, этот горящий страстью взгляд!