– Я не язвила.
– Позвольте мне судить, кто здесь язвил, а кто нет. Идите за мной.
Долгий коридор, поворот, опять коридор.
– Девочку называть Талия. Возможны также сокращения: Таша, Тася, Тая, Лия. Но она предпочитает полный вариант.
– Какое необычное имя.
– Тему необычности имени при ребенке не поднимать.
– А сколько, простите, лет вашей дочери?
– Я гувернантка. Что до возраста – сейчас сами увидите.
Слышен частый топот – это явно бежит маленький ребенок.
– В доме есть еще дети, младшие?
– Нет.
Навстречу им выбегает девочка лет пяти. Длинные затейливо заплетенные косы закинуты за спину.
– Какая красавица…
– Тему внешности ребенка…
– Я поняла.
– Привет! Привет! – звенит девочка. – Это ты мне расскажешь, как говорить на разных языках? Ты знаешь все-все языки?
– Нет. Только некоторые.
– Ох, как жалко! – тянет девочка. – Но ты не плачь. Я когда выучу все языки, тебя тоже научу.
– Талия, голубушка, мы же договорились: к преподавателям обращаться на вы.
Кукольная гувернантка расплывается в улыбке, но пытается говорить строгим голосом. Получается плохо.
– Хорошо, хорошо. Пойдемте скорее! Я уже убрала со стола все игрушки! Сама!
– Я зайду за вами через два часа, – обещает гувернантка.
– Но ведь будет уже полночь! – пугается юная преподавательница.
Гувернантка делает страшные глаза.
– Да! Полночь! – девочка весело подпрыгивает. – В полночь у меня астрономия. Потому что все звезды видно на небе, а днем их не видно из-за солнышка и не получится на них посмотреть в большую трубу. Ну пойдемте же!
Девочка берет за руку преподавательницу и ведет дальше по коридору. Гувернантка с умилением смотрит ей вслед.
– Я все-таки буду говорить тебе «ты», – шепчет девочка. – Ты такая молодая! И такая хорошая! Я уже тебя люблю. Я тоже хочу такой рюкзак. Я скажу папочке, он мне купит. У меня очень добрый папочка, он мне всё покупает. А у тебя есть книжки на всяких языках? Я так люблю всякие книжки!
– С картинками? – неуверенно спрашивает преподавательница.
– Можно и с картинками. Но главное, чтобы с буковками. В них живут всякие истории. Пойдем, я тебе покажу, какие у меня есть. Я уже все прочитала. А ты мне расскажешь про другие страны, где все говорят не по-нашему и друг друга понимают?
Яся. Кто я
Когда Яся закрывает глаза, она начинает видеть их всех со стороны – и себя, и Юрека, и докторшу.
Вот в белом-белом кабинете перед белой-белой женщиной сидят два человека, муж и жена. Он довольно высок, плечист, отчаянно курнос и старательно нахмурен, за плечами имеет лет около тридцати. Слегка сгорбился. Она худая, востроносая, лицо туго обтянуто сухой кожей, серые глазищи судорожно обшаривают пол, а сколько ей лет, так запросто и не определишь.
– С женой что-то не так.
– Расскажите, почему вы так решили.
Белой женщине не очень интересен этот разговор. У нее правильное лицо, жесткий взгляд и маленькая, очень коротко остриженная голова. Волосы серые, седые. Халат висит мешком. Движения резкие. Не улыбается. Яся ее знает – она читала ее курсу в институте психиатрию и наркологию. Сама докторша, кажется, Ясю не помнит.
Юрек сидит рядом с Ясей. Юрек ведет себя неожиданно – неуверенно. Как мальчишка, застуканный завучем во время урока на задах школы и с сигареткой. Запинается, говорит тихо, только что не краснеет. Яся в жизни не видела такого Юрека.
А докторша ведет допрос. А Ясе почему-то становится все веселее.
– Мы говорили о ваших галлюцинациях. Не могли бы вы их описать?
– Это не галлюцинации. И я сомневаюсь, что вам понятно.
– Так. Давайте-ка вспомним, что я врач. И на минуточку предположим, что не самый плохой.
– Давайте. Давайте предположим, что вы врач хоть куда. Только кого мы обманываем?
– Простите?
– Мы же обе понимаем, что вы просто неудачница. Знаний ноль, опыт вам не впрок. Наверняка нет постоянного мужчины, иначе бы вы так себя не запустили…
– Так. Достаточно. Давайте определимся с тем, чего вы от меня хотите.
– Я? Я от вас ничего не хочу.
– Я сейчас обращаюсь не к вам, а к вашему мужу. Чего. Вы. Хотите. От меня.
– Ну… чтобы все было как раньше. Чтобы не было этих…
– Припадков.
– Да. Чтобы она была здорова.
– Чем же тебе, милый, мешают мои так называемые припадки?
– Больная, успокойтесь, прошу вас.
– Да я спокойна.
– Вот и сохраняйте спокойствие.
– Я спокойна абсолютно!
– Больная, не горячитесь, иначе мне придется пригласить санитаров. А вы, как я поняла из предварительного общения, в госпитализации не заинтересованы.
– Только попробуйте, – весело говорит Яся.
– Нет-нет, мы не заинтересованы.
– Продолжаем. Вы хотите избавить жену от припадков и галлюцинаций. Я бы порекомендовала ряд обследований. И хорошо бы параллельно начать лечение. Я бы рекомендовала комбинацию препаратов…
– Как же вы собираетесь меня лечить, не обследовав?
– Больная, не спорьте. Кто из нас врач? Я врач, верно? А вы не врач.
– Вообще-то я как раз он.
– Вы считаете себя мужчиной?
– Нет, я просто утверждаю, что я врач.
– Она врач, да.
– Отлично. И какой же вы у нас врач?
– Я терапевт.
– Вот и чудно. Вот и занимайтесь своей… терапией. А это кабинет психиатра. Я же не учу вас, как лечить ОРЗ. А вы не учите меня.
– То есть вы и без обследований знаете, какой у меня диагноз?
– Дорогая моя, вот вам разве надо обследовать пациента, чтобы понять, что у него, эм-м-м, кашель? Надо?
– Кашель – это симптом, а не диагноз.
– Вот! Вот и у вас симптом, и не один. Вы же сами прекрасно знаете, что прием у врача начинается, как только больной открывает дверь кабинета. Тип телосложения, то, как вы входите в помещение, как вы говорите, – нам все важно!
– И что же у меня за симптомы?
– У вас, моя дорогая, бредовые идеи, галлюцинации, двигательное расстройство – в общем, все указывает на хронический психоз.
– У меня ничего этого нет.
– Так. Сделайте одолжение, выйдите на минуточку в коридор.
– Понятно. Мужа будете обрабатывать.
– Мне повторить мою просьбу?
– Да пожалуйста, я уже ухожу.
Яся сидит на деревянном стульчике в коридоре. Ясе достаточно закрыть глаза, чтобы снова очутиться в кабинете. Там докторша, которая устало вздыхает и постукивает по столу шариковой ручкой. И Юрек – ого, как изменился! Колени расставлены, глаза слегка прищурены, и плечи развернул.
– Ну вот. Что я хочу сказать. Вы и сами прекрасно понимаете, что больной, несомненно, нужна госпитализация.
– Да что вы говорите.
– Полтора-два месяца – и мы поставим ее на ноги. Только в редких случаях лечение затягивается до полугода.
– Разве для того, чтобы пить таблетки, нужно лежать в больнице?
– Дорогой мой! Вы же сами видите, как больная относится к необходимости лечения – не-га-тив-но. Она даже склонна отрицать, что больна.
– Нет. Я на это не пойду. Это, извините меня, очень уж похоже на предательство.
– Это по-мощь! Вы же хотите ей помочь?
– Хочу.
– Тогда кладем.
– Э, э, ну-ка! Положите трубку. Кому вы собрались звонить? Я не разрешаю ее класть.
– Вообще-то в острых случаях…
– Да я с землей вашу больницу сровняю! Вам известно вообще, кто я такой?
– Так. Так! Все ясно. В таком случае расписывайтесь здесь и здесь.
– Это что еще?
– Это ваш отказ от госпитализации больной. Чтобы меня потом начальство не обвиняло, что я не положила в стационар такую тяжелую пациентку. Хотите ей вредить – берите ответственность на себя.
– Здесь расписаться, да? Пожалуйста.
– Предупреждаю, дальше будет хуже. Подумайте о будущем вашей жены.
– Всего доброго. Себя берегите.
– До свидания. А рецептик на лекарства все же возьмите.
До машины они идут молча. Яся видит, как Юрек ухмыляется.
– Чего ты там дурака валял? – спрашивает она, как только его любимый драндулет трогается с места.
– Хотел, чтобы ты испугалась. Чтобы ты сама перестала валять дурака.
– Я?
– Нет, я. Ты же не больна.
– Не больна.
– Ну и не веди себя как больная. Дома поговорим, ладно?
Дома их встречает Ясина мама. Губы скорбно поджаты, брови трагически заломлены. Дом блестит, малышки накормлены обедом и благополучно переваривают его в кроватках. Не бабушка, а мечта.
– Ну? – вопрошает она голосом драматической актрисы, дождавшейся бенефиса.
Юрек вопросительно улыбается, высвобождая жену из рукавов пальто.
– Что сказал врач?
– Вот таблеточки прописали, – Юрек достает из кармана серо-желтый листочек со штампом, помахивает перед тещей.
– И всё?
– А чего вам еще? – изумляется Юрек.
– Хорошо. Я сама позвоню врачу.
– Не советую. Редкостная дурища. Попка в халате. Дряблая. В несвежем.
Яся судорожно хихикает.
– Она кандидат наук! – холодно цедит Ясина мама. И тоном ниже уточняет: – В отличие от некоторых.
– Много кандидатов – мало избранных!
– Это вы, значит, у нас избранный?
– А как же, – пожимает Юрек своими плечищами.
– Ну, с вами ясно всё. Я хочу поговорить с дочерью.
– Это пожалуйста! – весело соглашается Юрек. – Мы сейчас с ней обсудим некоторые… ну, скажем так, аспекты лечения. Поговорим немного. А потом она ваша. Не навсегда, конечно.
– Могу я присутствовать при вашей беседе?
Брови заламывает так, будто тренировалась у зеркала.
– Полагаю, нет, – тоненько выпевает Юрек, отлично копируя тещины театральные интонации. – Это будет приватный разговор.
– Это моя дочь! – палец, похожий на дрожащий древесный сучок, упирается в растерянную Ясю. – Я имею право знать всё!
– А это, – тяжелая ладонь ложится на Ясино дергающееся плечо, – моя жена. И я имею право проводить с ней время без свидетелей. Вы вон в свою супружескую спальню разве зрителей пускаете?