– Ну знаете! – задохнулась, хватает воздух. – Вы со своими шуточками… довели девочку до психушки!
– Довел, довел, – кивает Юрек. – Довел девочку. У вас, кстати, борщ выкипает.
– А! – всплескивает руками Ясина мама и несется на кухню.
В спальне Юрек садится на кровать по-турецки. Яся, помедлив, устраивается на краешке.
– Может, расскажешь? Про эти свои видения. А то: я вижу странное, я вижу странное. Перепугала всех, включая себя. Что хоть видишь-то?
– Ну я не то чтобы вижу… Я сама становлюсь как бы… ну, другим человеком. Мне трудно объяснить.
– Попробуй.
– Я как будто… в чужом теле, и сознание у меня другое. Например, я иногда становлюсь такой теткой… в общем, не то что бы красавица, но волосы шикарные, и я ими страшно горжусь. Ни у кого больше нет таких волос.
– Интересно, когда ты уже усвоишь, что мне нравятся твои волосы. А значит, они самые лучшие.
– Да тут дело не в том…
– Ты мне уже мозг, извини, съела, что у тебя волосы как у мыши. У мыши, к твоему сведению, вообще волос нету. А у тебя прекрасные. Распускай их, что ли, почаще.
– Да не в этом, говорю, дело.
– Да в этом! Вот прямо сейчас распусти, а?
Яся сдергивает с волос резинку.
– Вот! Красота-то какая. Мадам, я вас хочу.
– Ты, кажется, меня слушать собрался!
– А я весь в ушах.
– Ну да. У той меня… ну, это не я, конечно… совсем как из золота, и длиной до щиколоток, и густые, и как из шелка.
– Расчесывать замучаешься. Часа три уйдет. А мыть как будешь?
– Не знаю. Я не помню, чтобы я их мыла. И они золотые-презолотые.
– Ну хочешь – давай выкрасим. Хотя мне твой цвет ужасно нравится.
– Да будешь ты слушать?! Вот, а муж у меня вроде как воин. Неотесанная гора мускулов.
– Думал, ты не любишь военных, а?
– Терпеть не могу. И этот муж ходит везде и как дурак хвастается, какие у меня волосы, говорит: у вас у всех жёны по сравнению с моей страшные и лысенькие, как птенчики. И один раз, когда я спала, мне один его полупьяный товарищ всю голову остриг. Я просыпаюсь, а на голове одни кустики торчат.
– Придурок.
– Да не то слово. Эх, я и рыдала! Тогда муж того взял за горло, сейчас, говорит, душу вытрясу. А тот извернулся, обещал все исправить. Нашел каких-то мастеров, они мне сделали другие волосы.
– Парик, что ли?
– Лучше. Они мне прямо через кожу проросли. Немного больно было. Из настоящего золота волосы.
– Ну это уж бред какой-то. Ты хоть представляешь, сколько они весить могут?
– Ты сейчас говоришь как та психиатриня.
– А я и есть она! Больная, не волнуйтесь, а то позову санитаров, они вас забодают!
– Смеешься, да? Я больше ничего не расскажу!
– Расскажешь, только погоди немного, ладно?
Юрек спрыгивает с кровати, на цыпочках пробирается к двери и рывком ее распахивает.
– Мама! Уж вам ли с вашим воспитанием не знать, как нехорошо подслушивать!
– Нужны вы мне с вашими секретами, вот еще. Я пыль протирала.
– Протерли?
– Да ухожу я. Как дети прямо.
– Всегда обожал твою маму.
– Она помогает…
– Ага. Дальше давай.
– А в первый раз я вообще стала мужчиной. То есть парнем.
– Ух ты! Психиатрша-то как в воду глядела.
– Да не считаю я себя мужчиной! – кричит Яся. – И не хочу им быть! Но я им была. И главное – вроде как это был наш курс, наш институт, сокурсники мои вокруг. Я даже себя саму издалека видела. Сидит такая я, зубрит вечно чего-то. Но я себе была не интересна. Я все не мог разобраться с двумя девками, вроде с одной у меня что-то серьезное, а другая меня у той пытается отбить и все время врет, как потом выясняется. Жуткий клубок.
– То есть ты превратилась в своего однокурсника?
– В том-то и дело, что у нас на курсе таких точно не было. Я же видела себя в зеркало. Не было таких, точно. И этих девок тоже. А преподаватели те же. Аудитория та же, всё то же.
– Красивый парень?
– Невероятно.
– Я тоже ничего.
– Да при чем тут… Ты самый лучший, ты же знаешь. Это не то…
– А еще кем ты была?
– Еще… ну, чепуха всякая. Типа эпизодов. По одному разу в кого-то вселяешься… Но было еще одно долгое превращение, и самое странное.
– Страннее, чем в того парня?
– Ох, намного. Я, понимаешь, была колдуньей.
– Вот прямо абра-кадабра-сушеные-веники?
– Вот прямо. Знаешь, такая черноволосая, волосы как смоль, и еще волнистые.
– И дались же тебе эти волосы!
– Да не в волосах дело!
– Видимо, и в них… И?
– И что… и ко мне приходили люди, чтобы я им…
– Гадала, будущее предсказывала, все такое?
– И это тоже. Но в основном за другим волшебством. Например, дорогу показать.
– Тоже мне волшебство. Это и я могу – дорогу показать.
– Да? А если тебя спросят, как выйти из глухого леса, в котором все тропинки волшебные, куда хотят, туда и ведут? А если это про жизненную дорогу – как врага победить или девушку завоевать, или разбогатеть? А я это всё знала.
– Ты что, в лесу жила?
– В лесу.
– Молилась колесу?
– Я не помню, чтобы я когда-нибудь молилась. А, ты смеешься опять, ну смейся давай.
– И у тебя дом был, значит? Свой?
– Ну, был.
– Частный дом… Будет тебе когда-нибудь частный дом, заработаю. Участок купим…
– Да что ты всё… как будто я чего-то требую. Ты меня и так балуешь.
– А порчу, порчу наводила? Проклинала кого-нибудь?
– Ну, я, в принципе, могла… Но редко так делала, и только если сама этого хотела, а не по заказу. То есть по заказу, но если я была, в принципе, согласна с клиентом, что да, вот этого человека лучше… того…
– И за большие деньги?
– Да мне не деньгами платили. Либо продуктами, либо тканями, либо золотом.
– Слитками, что ли?
– Монетами.
– А монеты, что, не деньги?
– Да я из них бусы делала. Я имею в виду, не бумажками.
– Не ассигнациями. Не чеками, не кредитными билетами.
– Ну, наверное… тебе виднее.
– Мне всегда виднее.
– Да. И я могла видеть, на что человек способен. Его возможности. Варианты будущего. Могла подсказать, какой путь выбрать.
– Дорогу показать.
– Ну да. И много еще всякого.
Юрек молчит.
– Глупо, да? – беспомощно спрашивает Яся. – Глупости я рассказываю?
– Я думаю, женщина. Скажи, а ты сама себе нравилась в этих, ну скажем так, ипостасях?
– Честно? Да. Больше, чем в жизни, это точно.
– В жизни… – тянет Юрек. – Поди знай, что такое жизнь. Где она начинается и где заканчивается.
Яся прыскает.
– Ты что, ты философствуешь? Дожили!
– Ну хоть рассмеялась. Я, видишь ли, слишком умен, чтобы философствовать впустую. Я человек, если ты не заметила, практический.
– То есть у тебя есть что предложить?
– Я думаю, женщина.
Оба молчат.
– А в какой роли ты себе больше всего нравишься? Впрочем, кажется, можно не спрашивать. Ты ее примерь на себя.
– Кого?
– Ну, не глупи. Зря, что ли, ты ее напоследок приберегла в своем чудесном рассказе. Попробуй побыть ею.
– Я уже, – шепчет Яся.
– Что «уже»?
– Я примерила.
– Почему-то я не удивлен. И как ощущения? Что-нибудь можешь эдакое, сверхъестественное, жуткое?
– Жуткое – пока не знаю. Но сейчас, например, вот закрою глаза… Вот. Я четко вижу, что за дверью стоит моя мама с метелкой и пыль совсем не вытирает, а именно что пытается нас подслушать. Не ходи, не надо. Она слышит отдельные слова, но общей картины разговора уловить не может, и ее это жутко злит. И она чего-то боится.
– Мощно…
– И еще вот, – Яся открывает глаза, зарывается ладонью в свои пепельные волосы, захватывает пальцами прядь с затылка и смущенно показывает Юреку. Прядь густо-черная, извивается блестящей змеей.
– Выкрасила?
– Нет… Я просто представила… Они и окрасились.
– А что же всю голову не представила?
– Побоялась…
– Узнаю свою жену, – хмыкает Юрек.
– А чего мама боится? – жалобно спрашивает Яся.
– Ну, это и без колдовства понятно.
– Что я с ума сойду?
– Нет. Она боится потерять власть над тобой.
– Чего?
– Того. Она всю жизнь тобой командовала. Она и твой папа. Но она больше. А теперь у тебя есть я, и я сильнее ее. А власть – это очень приятная штука, уж поверь мне. Ты велишь – человек делает. Это сладко, видишь ли.
– Ничего, что ты про мою маму говоришь? – вспыхивает Яся. – Она меня любит!
– Любит. Как может. Только сильную и независимую она будет тебя любить гораздо меньше. Ты к этому приготовься. Она постоянно будет пытаться тебе доказать, что ты ничего не стоишь. Что ты никто без мамочкиной сильной руки.
– Юрек!
– А что Юрек. Они вдвоем всю тебя сломали и исковеркали, как проволочную. Ты сама для себя давно ли чего-нибудь хотела?
– Тебя… – нежно улыбается Яся.
– Меня ты хотела, потому что я так захотел. Ты со мной пошла, потому что я не хуже мамочки с отцом могу за тебя решать. Ну, и потому, что со мной классно в постели.
Яся перекашивается лицом.
– Ну прости, но это же правда.
– Я люблю тебя, – шепчет Яся и плачет.
– Это я тебя люблю. А ты зависишь от меня, не более. Но потом обязательно полюбишь. Я для этого костьми лягу. Я полмира испепелю, но тебя добьюсь.
– Юрек, я правда тебя…
– Кого ты можешь любить, если у тебя нет тебя? – Юрек внезапно вскакивает с кровати и орет так громко, что, кажется, изо рта у него вылетают языки пламени. – Ты себя сначала нащупай и полюби, а потом и говори такие вещи! Ты знать ничего об этом не знаешь!
Яся плачет.
В спальню врывается мама.
– Что тут…
– Выйти отсюда, я сказал! – грохочет Юрек.
Мама ахает, хватается за щеки и выбегает.
Юрек делает несколько глубоких вдохов и присаживается на корточки у Ясиных ног.
– Ты примерь на себя эту черную как следует, – тихо говорит он, глядя на нее снизу вверх. – Попробуй. А мы потом придумаем, что с этим делать.