И мы оказываемся в бесконечно длинном коридоре, по обеим сторонам которого – однотипные двери. Очень много дверей. Мы никуда не идем, мы стоим на месте, а коридор движется – сначала медленно, затем быстрее, быстрее, быстрее. Со страшной скоростью мелькают двери. Сильно кружится голова.
И когда мелькание становится совсем невыносимым, мы внезапно возвращаемся в кабинет, и свет загорается снова.
Твоей комнаты пока нет, говорит отец. Еще не подготовили. Ты рано пришел.
Я вижу своего отца.
И в то же время вижу болезненно худую женщину, медленно приближающуюся сзади к господину Бессмертных.
Женщина неслышно поднимает руку и трогает его за плечо.
Господин Бессмертных вздрагивает, как от удара током. Оборачивается. Жутко вскрикивает.
И падает на пол.
Талия. Письмо
Я сижу в нашей комнате в общаге. Соседки по комнате никак не поймут, почему я не перееду в дом, который теперь мой. Они с легкостью поверили в историю моего чудесного преображения – мол, раньше я болела, а теперь вылечилась и снова красотка всем на зависть. А в то, что в огромном доме мне одной будет страшно и неуютно, не верят. Мне легче оставаться здесь – помогать им с рефератами и курсовыми, готовить на общей кухне, читать ночами – тоже на общей кухне, где свет горит круглосуточно. И даже выслушивать их бесконечные вопросы о том, куда я дела своего восточного принца. Я пытаюсь отшучиваться. А сама каждый день по сотне раз запрещаю себе звонить ему, хотя так хочу услышать его голос. Голос лгуна и предателя. Голос человека, которого я люблю больше всего на свете.
Я сижу на подоконнике, уткнувшись в учебник.
В дверь стучат.
– Войдите! – хором кричат обе мои соседки.
– Здравствуйте, красавицы! – раздается зычный мужской голос. – Я вот вам пирожков принес домашних. Талия, голубушка, я на минуточку.
– Георгий Георгиевич! – Я вскакиваю, роняю книгу. – Что-то случилось?
Он, широко улыбаясь, стоит, широко расставив ноги, посреди комнаты в своей красной куртке (круглый год он ее, что ли, носит?) и с большой клетчатой сумкой в руке.
– А у меня в машине тепло, – он, поймав мой взгляд, пожимает плечами и дергает себя за карман. – Случилось-то много чего, но тебе беспокоиться не о чем. Дядюшка Юрек все уладил, как всегда. Ну, и тетушка Яся помогла немножко. Давай, помогай разгружать. Жена столько всего вам наготовила, неделю будете питаться и друзей кормить. Девчонки, налетайте, ну!
Он ставит сумку на пол и весело смотрит, как мы с соседками выкладываем на стол ее содержимое – стеклянные банки с вареньями и соленьями, пластмассовые контейнеры с голубцами и котлетами, бумажные пакеты с пирожками и булочками. Девчонки ахают и охают, глаза у них горят.
– Тайка, это твой дядя? – щебечут они наперебой. – Ух ты, плов! А ты ж говорила, у тебя родных не осталось. Ох ты, гуляш!
– А я неродной дядя, – басит Георгий Георгиевич. – Я дядя названный. Приехал издалека, буду жить у вас. Шутка!
– Да мы не против! – хихикают девчонки, стреляя глазками. – Мы вам кровать освободим! Или две даже!
– Вот что гостинцы животворящие делают! Талия, девочка, я, собственно, здесь в роли почтового голубя, – он достает из кармана куртки большой конверт. – Вот тебе настоящее аналоговое письмо, раз почту не проверяешь. Прочти, будь другом. И прекрати парня мучить, он-то уж точно ни в чем не виноват. И любит тебя, глупую такую.
– Вы про Алика! – ахают девчонки. – Тайка, а ну бери письмо! А то мы с тобой разговаривать не будем!
– Вот, слушай умных людей, – наставительно говорит Георгий Георгиевич, всовывая конверт мне в руки. – Я имею в виду, дядюшку Юрека слушай. Хороший у тебя парень, правильный. Я вон в дикой юности такие глупости вытворял из-за Яськи, что вспомнить стыдно. Даже рассказывать не буду. А он… На, в общем, читай, а я дальше полетел. Не скучайте!
«Здравствуй.
Как ты? Я безумно скучаю по тебе. Если ты не хочешь меня видеть, я пойму, но дай хотя бы объясниться.
Ты, кстати, тоже мне не все рассказывала. Я и понятия не имел, что ты связана с диаспорой каких-то там суперлюдей. Но я понимаю, почему ты об этом молчала. Думала, я приму тебя либо за двинутую, либо за сектантку.
И ты тоже постарайся меня понять, хорошо?
Этот гад действительно не подсылал меня к тебе. Хотя частью своих приключений, как мне объяснила знакомая тебе женщина по имени Ясмин, ты обязана ему. Когда ты сбежала из дому, он вознамерился тебя припугнуть как следует, чтобы ты быстрее вернулась; поэтому ты споткнулась и упала, когда ночью за тобой гнался какой-то извращенец (ох, как хорошо, что все обошлось!); поэтому тот прыщавый сопляк не поддался твоему обаянию и решил тебя обокрасть. Бессмертных каким-то образом временно лишил тебя части твоих способностей.
А уже потом он выяснил, что мы встречаемся, и решил через меня к тебе подобраться – таким долгим и хитрым путем, что любой нормальный человек сам бы запутался. Короче, наше с тобой жилищное благополучие – дело рук одного его знакомого, весьма симпатичного железнодорожного джинна, который исполнил два моих желания. По замыслу Бессмертных мое третье желание должно было вас – тебя и Константина Моисеевича – отправить в дальний путь на долгие года. Помнишь, он к тебе свататься заявился? Он был уверен, что джинн уже запрограммировал тебя принять первое же предложение руки и сердца. Я в это время сидел в его кабинете – запертый и обезвреженный, лишенный возможности первым упасть перед тобой на одно колено и попросить облегчить мои страдания.
Бедный Константин Моисеевич (знаю, знаю, «это не бедный старик, а богатый», но все-таки). Он же не знал, что я загадал совсем другое желание. В общем, пока у этого мерзкого детдома нынешний директор, туда непременно будут пускать волонтеров, в том числе и тебя, – спасибо нашему джинну. Ничего умнее я придумать не смог, да; ведь такими темпами уволят директора довольно скоро. Но хотя бы так. Я там был, кстати, познакомился с твоими протеже. Эрик настоящий рыцарь, а у Эммы весьма недурной музыкальный слух. Оба передают тебе привет и хотят поскорее увидеться.
Короче, Бессмертных был в таком бешенстве, что чуть меня не… впрочем, что он со мной собирался сделать, я понятия не имею, но явно что-то не слишком приятное, и кто знает, что бы я сейчас собой представлял, если бы не Арина. Ты должна была о ней слышать: тетка, у которой еще в юности проявилась ужасная способность пугать людей до смерти. Мне говорили, она много лет ею не пользовалась, но Бессмертных попытался взять ее за жабры, как когда-то дядю Женю – так зовут нашего с тобой джинна. Кажется, угрожал ее родным или что-то еще, я так и не понял до конца. А хотел он от нее, чтобы она явилась к женщине по имени Ясмин, которая ему, видите ли, мешала.
Нет, убивать он не собирался; по его расчетам, жертва должна была всего лишь впасть в кому на пару годиков. Но Арину такой расклад, мягко говоря, не устраивал, и она в итоге явилась самому Бессмертных. Зрелище, я тебе скажу, было эффектное: нашего супердоктора легонько хлопают сзади по плечу, он дергается, издает звук пароходной сирены и падает замертво; рядом садится эта тетка в костюме черной смерти (ей бы очень подошла в качестве атрибута хорошо заточенная коса) и начинает рыдать с подвываниями, словно по покойнику. Я от ужаса чуть сам замертво не упал.
Ладно, признаюсь: я тоже упал замертво. Но ненадолго.
В общем, пока что этот злобный гений лежит в собственной клинике и приходить в себя не собирается. Я к нему грешным делом заходил пару раз и, представляешь, подружился с его мамой. Это просто невероятно – у такого угробища и такая прекрасная мама! Для нее, впрочем, он не угробище, а замечательный мальчик Костик, гордость и свет в окошке. Приходит к нему каждый день и, подумать только, поет ему колыбельные песни. Она вообще держится молодцом – это очень деятельная и бодрая дама, несмотря на более чем почтенный возраст, – и уверена, что рано или поздно ее Костик поправится. И снова начнет вершить великие дела.
Кстати, о великих делах: ты знала, что в его шикарной клинике есть бесплатное отделение? С граждан обеспеченных он драл деньги почем зря, а всяких неимущих лечил бесплатно. Кто бы мог подумать. Неизвестно, что с этим со всем будет, если Бессмертных проваляется в своей коме достаточно долго: говорят, тот, кто сейчас исполняет его обязанности, особых надежд не внушает.
Ясмин твоя – она нашла меня через пару дней после случившегося и повелела явиться к ней в офис – мне не понравилась. Властная и жесткая тетка, довольно неприятная. Хотя, может, у меня просто предубеждение – я узнал, что она когда-то очень жестоко поступила с дядей Женей (вот с кем бы я, как раньше говорили, в разведку пошел! Тем более что он теперь не пьет ни капли). Я ей, кажется, тоже не приглянулся. Она явно считает, что ты, ее золотая девочка, достойна кого-то получше, чем какой-то невнятный флейтист. Если мы с тобой все-таки будем вместе – а я, уж прости, не перестаю на это надеяться изо всех сил, – у меня, кажется, появится в ее лице заклятый друг, кто-то вроде вредной тещи из анекдотов.
Зато ее муж меня очень поддержал. Это была его идея – чтобы я написал тебе письмо. Он сказал – пацан, хватит помирать, сядь и напиши все как есть, только без соплей и сантиментов. Что я и пытаюсь делать.
В клинике Бессмертных я буду работать еще месяц, потом врио главврача меня выставит. Ну да я всегда найду чем заработать.
Теперь о главном. Я всегда буду благодарен судьбе за то, что ты мне встретилась, – даже если никогда больше тебя не увижу. В самых смелых моих мечтах мы благополучно женимся, мы счастливы до неприличия; мы находим способ забрать из этого ужасного детдома Эрика и Эмму, а может, и не только их; у нас появляются свои дети, и они похожи на тебя. Если у тебя другие мечты, я пойму. Но есть ли смысл нам не видеться? Я могу быть тебе другом, помощником, чем захочешь. Я все-таки не самый бесполезный человек на свете. И не самый плохой. Правда.