— А ты — никогда не совершала безумств? — тихо спросила я.
Она улыбнулась загадочной улыбкой. Прекрасные миндалевидные глаза затянуло поволокой. Малена была в прошлом сейчас — очень счастливом прошлом. После всех испытаний, а только они с дядей Финбаром знали, насколько жестоких, они добились своего счастливого настоящего. Я хотела так же.
У них же получилось?
Значит, и мы с Бастианом справимся.
Мы будем счастливы, несмотря ни на что.
И я не хотела терять больше ни единого мига отпущенного нам на двоих счастья.
— Ладно, иди сюда, бедствие ходячее! Вина не дам, а вот причёску, так и быть, мы тебе смастерим, — глядя на меня тепло, тётя Малена протянула руку. — Твоего Бастиана удар хватит, когда он тебя увидит!
— Мэг?.. Наконец-то!.. Ты задержа…
Я буквально услышала стук, с которым он подобрал упавшую челюсть.
Теперь главное, не свалиться с каблуков.
Я переступила с ноги на ногу и расправила плечи.
Подшить под меня мы его, конечно же, не успели, и верх платья слегка сползал… правда, судя по лицу Бастиана, именно этой детали ему как раз не хватало для полного инфаркта.
Он ничего не говорил. Просто медленно стал обходить меня по кругу.
Тихо чадили свечи. Из полумрака в меня впивались горящие чёрные глаза. Обводили каждую линию моего тела… а в этом платье, облегающем меня, будто вторая кожа, это было несложно.
И алый, алый как кровь, алый, как сердце, как моя сжигающая изнутри любовь — алый цвет платья буквально светился, разгоняя тьму.
Подобный фасон никто во всём королевстве бы себе не позволил, ни дворянка, ни тем более крестьянка — слишком бесстыдно. Только колдуньи носили такие яркие цвета, такие тонкие ткани, такие соблазнительные силуэты. А Малена, я знаю, сама рисует эскизы и сама корпеет с личной портнихой над их точной реализацией.
Лиф платья держался только на груди. Тонкую талию подчёркивали перекрещивающиеся полосы ткани. И дальше по бёдрам до самого пола — платье льнуло к телу, обрисовывало каждый изгиб. А я больше не хотела прятать их от жадных глаз.
— У меня сегодня день рождения, а я забыл? — хрипло спросил Бастиан севшим голосом, продолжая пожирать глазами платье. Вернее, меня под платьем. И машинально провёл языком по пересохшим губам. А у меня от этого мимолётного движения температура тела подскочила, кажется, сразу до критической отметки. Судя по жару на щеках, они скоро цветом с платьем сравняются.
— Нет. Просто у нас сегодня очередное свиданье. Это ты, надеюсь, не забыл?
Хотела, чтобы получилось кокетливо. Но у меня как-то вылетело из головы, что кокетничать не умею, и получилось слишком уж серьёзно.
Правда, моего конфуза никто не замечает. Потому что и Бастиану тоже, кажется, сейчас не до флирта. Он мне даже не отвечает.
Останавливается позади меня.
Мои волосы собраны высоко в изысканную причёску. Спина почти обнажена, и голыми лопатками я остро до безумия чувствую близость мужского тела. Не хочу оборачиваться. Хочу продлить это ощущение — медленного сближения, безумной тяги, искр по коже, пламени, что разгорается всё сильней.
Горячие ладони ложатся мне на плечи. Волна мурашек бежит по телу вниз.
— Свидание… да, конечно, помню. Свидания — это хорошо. — Мужские губы почти касаются краешка моего уха. Дыхание горячим прикосновением шевелит выбившиеся из причёски локоны. — Ты была с кем-нибудь на свиданиях, кроме меня?
От такого вопроса меня почему-то ещё сильнее скручивает в узел от волнения. Дрожь предвкушения заставляет свести ноги. Где-то мелькает на краешке сознания воспоминание… но то были скорее дружеские посиделки с жареным мясом, а значит, не считается. Настоящее свидание — это когда ты умираешь от желания увидеть этого, одного-единственного мужчину. И тебе хочется быть самой красивой на свете — только для него.
— Нет.
— Тогда ты не знаешь, но я тебе расскажу. Свидания могут проходить по-разному.
Кончиками пальцев, едва касаясь — вдоль моего позвоночника от шеи вниз. Я закусываю губу, чтоб не застонать. Эта ласка слишком мимолётна, неожиданна, и слишком быстро заканчивается. Мне мало.
— И как же?..
— Есть два основных сценария. Развёрнутый… с цветами, ужином, танцами и комплиментами… и сокращенный.
Ведёт носом по изгибу моей шеи снизу вверх, останавливается под ухом, вдыхает глубоко запах моих волос. Меня уже качает. Вот-вот свалюсь с чёртовых каблуков.
— Сокращённый?..
— Да. Какой ты предпочтёшь сегодня, моя Мэг?
На талию тяжело и веско ложатся большие ладони, уверенно сжимают. Тянут ближе. Вжимают в каменно-твёрдое мужское тело.
— Ах!..
— Никак не могу определиться. Помоги мне, Мэг. Так какой вариант тебе нравится больше, м-м?
А у меня уже путаются мысли. Откидываю голову ему на плечо. Не выходит сообразить, какого ответа он от меня ждёт.
— Ну же! Решай скорее, — ворчит искушающий хриплый шёпот мне в уши. Пока руки прячут моё хрупкое тело в надёжный плен своих объятий. Уверена, что больше не отпустят, какой бы вариант я не выбрала. Тогда…
— Сокращённый… — выдыхаю я. И красивые губы совсем близко изгибаются в довольной улыбке. Он не сомневался в моём решении.
Я с нетерпением жду, что будет дальше.
Предощущение неизвестного будоражит. В крови будто бурлит опьянение, и не нужно было никакого вина.
— Хорошо, — коротко кивает Бастиан.
А потом резко разворачивает меня.
И усаживает прямо на стол. Вжимается в моё тело меж моих разведённых ног. Я обнимаю его за шею, чтоб не свалиться от неожиданности. Но мне не страшно. Больше — нет.
Бастиан бросает короткий взгляд вниз, а потом закатывает глаза и издаёт мучительный стон.
— Это уже слишком! Мэг, где ты взяла это платье… издевательство какое-то! Подобной пытки не могли бы придумать лучшие палачи твоего брата!
Я давлю улыбку.
Не сразу понимаю, о чём он — но посмотрев туда же, куда смотрел он, замечаю ещё одну деталь платья, которая до этого как-то ускользала от меня. Два умопомрачительных разреза по бокам, до самых бёдер.
Нетерпеливые пальцы Бастиана немедленно проверили, как высоко простираются эти разрезы. И я немедленно осознала, что пелена перед моими глазами — это не от темени в помещении. И грудь вздымается так высоко вовсе не оттого, что здесь душно.
А потом обеими ладонями Бастиан сжал край стола так, что мне показалось, покрошит сейчас в щепки. И уткнулся лбом мне в плечо.
— Мэгги… ты же понимаешь, глупенькая, что ты со мной делаешь в этом платье?.. так что давай договоримся сразу.
— О чём?..
— Придумай секретное слово. Останавливающее меня. Чтоб я чётко знал, что перегибаю палку и должен остановиться.
Я задумалась на мгновение, потому что не сразу поняла, о чём он.
Ах да.
Всё ещё боится, что если нажестит снова, я уйду. Как в прошлый раз.
— Пусть это будет слово… Тишина.
— Хорошо.
Еще несколько бесконечно долгих мгновений ничего не происходит. Но бешено частящий пульс, который я ощущаю, кажется, во всём теле сразу, не даёт мне тешить себя иллюзиями. Сокращённый вариант свидания начинается прямо сейчас. Насколько сокращённым он будет? Я не знаю. Я решила плыть по течению и отдаться интуиции. Если мне станет «слишком», я пойму и скажу. А он услышит. Я теперь уверена. Я теперь доверяю ему абсолютно.
Губы впиваются в моё плечо так жадно, что это почти больно, почти как укус. Я сильнее сжимаю руки, обнимая его за шею. Поцелуи медленно двигаются выше. С каждым — будто маленькая огненная вспышка под кожей. Десятки костров сливаются в один, который охватывает всё моё тело.
Короткий взгляд глаза в глаза — пристальный, тёмный. Да. Твоя. Ты же знаешь.
Я сама тянусь к так необходимым мне губам. На них сейчас — моя жизнь.
Наш поцелуй тягуче-медленный, завораживающий, гипнотизирующий. Касания языка… сначала осторожные, затем всё более дерзкие… отвлекают от того, что делают в это время руки, но я всё равно чувствую и слежу за маршрутом его ладоней с замиранием сердца, пока наш бесконечный поцелуй длится, и длится, и длится…
Тонкая ткань совершенно не приглушает ощущений, скорее обостряет.
От талии вверх, прохаживается бегло по рёбрам, замирает под грудью… по-хозяйски ложится на правую, сминает в горсти. Я выгибаюсь навстречу, хочу разорвать поцелуй, чтобы что-то сказать, но губы ловят снова в ловушку, из которой не выбраться. Остаётся лишь продолжать попытки дышать. Хотя это с каждым мигом всё труднее.
— М-м-м-м…
Сдавленно мычу ему в губы, когда его большой палец очерчивает круг вокруг соска, а потом едва касаясь, пробует его, как лучник — туго натянутую тетиву.
К такому платью не полагался корсет, разумеется.
Путаюсь пальцами в непокорной чёрной гриве, сжимаю так, что возможно, сделала больно — синхронно тому, как его пальцы сжимают мой сосок. Хочется кричать, и наверное, правильно делает Бастиан, что глушит мои крики.
— Тише, тише, сладкая… не шуми… нам нельзя шуметь слишком громко, помнишь?
Я уже ничего не помню.
То, что он разорвал поцелуй, может означать только… его губы выбрали новую цель.
Понимаю, что так есть, когда они обжигают мне ключицы. И чертят огненный путь ниже. Голова кружится, мир в какой-то момент переворачивается — и я сама не замечаю, как под лопатки мне бросается твёрдая поверхность стола. А тонкая алая ткань под умелыми пальцами подаётся и медленно сползает вниз.
Жгучий чёрный взгляд с высоты. Как будто Бастиан хочет запечатлеть в памяти эту картину. Я бессильно раскинула руки и могу только смотреть из-под ресниц. И ждать. Было, кажется, какое-то секретное слово? Я не хочу вспоминать его. Пока.
Прикрываю глаза, когда Бастиан снова жадно тянется ко мне. Выгибаюсь дугой от этой острой до боли ласки, когда его губы находят мою обнажённую грудь. Обе ладони тем временем ныряют под платье, сжимают мои бёдра, подтягивают ближе… Показывают, направляют, заставляют обвить себя ногами. Этот момент прекрасен в своём бесстыдстве и в своей сумасшедшей искренности.