Мы замолчали.
— Никогда. Никогда в жизни мне не было так страшно. Даже когда меня бросили во тьму на пожизненное заключение. Как в те несколько минут, что ты молчала и думала.
Я вздохнула.
— Вот же глупый! Я не думала. Я с мыслями собиралась, как объяснить. Как ты мог даже на секунду допустить, что я могу от тебя отказаться… Ведь ты — моя жизнь!
Я осторожно выпуталась из рук Бастиана и потянулась к его уху.
— Да и вообще… Хотела тебе сказать после свадьбы… но раз уж ты снова забил себе голову какими-то глупостями, придется сейчас. У меня для тебя новости.
И я прошептала ему на ухо несколько слов.
Он отстранил меня и воззрился с неописуемым выражением лица.
Я заалела и схватила его за руку. Потащила к выходу.
— Идём уже! А то гости заждались. Могу представить, чего они там все обсуждают.
Бедный мой жених шёл как во сне, и по-моему даже не совсем понимал, куда мы идём. Даже споткнулся о край какого-то ковра.
— Да, и если тебе интересно — будет мальчик!
Бастиан споткнулся ещё раз.
А потом мы вышли на помост, крепко держась за руки, и толпа взревела снова, ликуя.
Служитель Совиного культа продолжил бубнить свой длиннющий текст, а я уже не видела ни его, ни гостей, ничего вообще вокруг. Мы с Бастианом смотрели только друг на друга. Я отражалась в его чёрных как ночь глазах.
Мой возлюбленный.
Моя жизнь.
Мой выбор.
Когда мы произнесли положенные клятвы, Бастиан впился в меня таким поцелуем, что толпа на площади сбилась со счёта, хором скандируя числа… А когда муж оторвался, наконец-то от моих губ, и я смогла воспринимать реальность и обвела глазами ряды гостей — увидела снова пустое место среди лордов Закатного крыла.
Я вздохнула тихонько про себя.
Надеюсь, он найдет ещё свою настоящую судьбу.
Близкие и друзья по очереди подходили обнять и пожелать нам с Бастианом счастья.
Данвин кружил совой над площадью, а потом кинулся об помост и снова стал мальчиком. Толпа ахнула. Да уж… сегодняшний день даст пищу для разговоров на годы вперёд.
Когда все начали расходиться, я заметила застывшую на краю помоста худенькую хрупкую фигурку. Это была малышка Дэмирен, моя десятилетняя племянница. В белом платье в пол и изящном золотом венце на голове, она нерешительно мялась всё это время и пережидала толпу. Смотрела куда-то вниз, на площадь, которая постепенно пустела. Нарядно одетые люди уходили по домам, оживлённо обсуждая увиденное. На выходе из площади слуги короля каждому дарили золотую монету с профилем короля Роверта и печатный пряник в честь свадьбы принцессы.
Я извинилась перед мужем и оставила его принимать чрезвычайно искренние поздравления хохочущего Феррена и его маленькой, сухонькой как печёное яблочко довольной супруги.
А сама подошла к Дэми.
— О чем задумалась, малышка?
Она обернулась через плечо и посмотрела на меня своими удивительными зелеными глазами, которые унаследовала от матери.
— Так жалко, что на таком красивом празднике радовались не все! Там был один очень-очень грустный лорд. Не знаешь, почему он грустил? И ушёл так быстро… Я бы догнала и сама спросила, но мне нельзя, я принцесса. Меня не пустят.
Я улыбнулась. И подумала — бедная девочка. Если уж меня так опекал Дункан, представляю, каково ей достанется, когда войдёт в возраст невесты.
Погладила племяшку по тёмной головке и повела прочь от края.
— Не переживай! Когда-нибудь ты вырастешь. И расправишь крылья. Сможешь сама лететь туда, куда подскажет собственное сердце.
Шок в глазах девочки был мне ответом.
— Тётя, вы откуда знаете? Я даже маме с папой не говорю, стесняюсь.
И тут до меня дошло.
Я оглянулась на Данвина, который, нахохлившись, ходил по другому краю помоста и готовился к обороту.
Потом ещё раз на племянницу.
— Дэми, ты тоже?!..
Девочка приложила указательный палец к губам, и на секунду её глаза сверкнули совиным золотом.
Город расцветал и становился всё более многолюдным под мудрым правлением Себастиана. В гавань приходили всё новые корабли, в старые дома возвращались жильцы, и впервые за много-много лет стали строиться новые. На восстановление дворца съехались каменщики, скульпторы и столяры со всего Оуленда, и постепенно это чудесное место восставало из пепла в новом блеске и величии.
Одновременно с этим не по дням, а по часам рос мой живот.
Роды начались в срок, и врачебная помощь на них требовалась, честно говоря, больше молодому папочке, который не отходил ни на шаг от меня все десять часов, пока длился процесс.
Наш сын родился крепким и сильным, мы назвали его Дамиан.
Бастиан стал самым нежным, самым любящим отцом на свете. С самого рождения не выпускал малыша из рук. Иногда, когда Бас думает, я сплю, он встаёт, подходит к колыбельке, которая стоит в нашей комнате совсем рядом, и долго-долго смотрит на сына.
Одно только меня беспокоит — его головные боли. Бастиан пытается скрывать, но я же вижу, что у него снова начала болеть голова. Наверное, последствия долгого заточения сказываются. К лекарям мой глупый муж идти ни в какую не хочет. Но я не теряю надежды, что моя любовь и забота, а ещё свежий воздух и любовно приготовленная моими руками еда помогут ему, наконец, восстановить полностью здоровье.
И ещё одна мелочь меня немного расстраивает — но это совсем уж ерунда какая-то, конечно.
Сам Бастиан так ни разу и не признавался мне в любви.
Глава 18. Бастиан
После освобождения из подземелий Темнота взялась за меня по-настоящему.
Почти свела с ума. От мучительной боли я временами терял зрение и способность мыслить.
С трудом я уговорил её на отсрочку. Убедил, что необходимо дождаться хотя бы, пока родится малыш.
Она согласилась. Но каждый день напоминала о старом долге невыносимыми вспышками боли, которые пронзали мою голову так, будто кто-то насаживает мозг на раскалённый вертел.
Шипела, что я должен отдать ей то, что она хочет. Напоминала, что спасла мне жизнь когда-то.
И требовала привести, наконец, Мэг к ней. Теперь, когда моя жена, доверяла мне больше чем себе, когда мы были так близко от нужного места, это было бы совсем не сложно.
Темнота говорила, что так и быть, оставит нас в покое до рождения сына. Но взамен требовала поклясться в преданности ей самым дорогим, что у меня есть — моей жизнью.
Этим я поклясться мог.
Это дало нам с Мэг еще несколько месяцев.
Когда родился Дамиан, Темнота снова напомнила о моей клятве.
«Если ты не исполнишь её, если не отдашь мне колдунью… тогда я потребую сына»- сказала она в тот день.
У меня потемнело перед глазами.
Я бросился в наши покои.
Они были там. И с ними было всё в порядке.
Привалившись плечом к косяку, я долго смотрел на мою Мэг с ребенком на руках. Как она кормит малыша грудью. Есть очень странное что-то в том, как эта грудь, которую ты сжимал в ладонях в минуты страсти, вдруг оказывается собственностью какого-то другого существа, намного более требовательного, чем ты.
Как странно понимать вдруг, что вовсе не для тебя и твоего наслаждения, оказывается, эту грудь создавали. А для того, чтобы дарить жизнь. Намного более священное предназначение.
Я смотрел на них, которые так поглощены были друг другом, что даже не замечали меня, — и что-то медленно умирало в душе.
«Ты выбрал?»
Я молчал так долго, что она взбесилась.
«Если ты не приведешь ко мне Мэг, я вселюсь в кого-нибудь другого — в любого, ты знаешь, что я это могу! В няньку, в слугу, в охранника, в прохожего, и вы никогда не узнаете, вы не сможете оставить этого ребенка одного ни на минуту, но всё равно не сумеете уберечь! Я убью его, если ты меня предашь!»
«А если только попытаешься кому-то рассказать обо мне, я уничтожу тебя в ту же секунду! Раньше, чем ты откроешь рот! А потом найду себе нового носителя. Я не сделала это до сих пор, только потому что привязана к тебе, мой сладкий. Жалко будет терять такой хороший, остро отточенный инструмент. Но если понадобится — что ж, я готова».
«Но в таком случае они умрут оба. А тебя больше не будет на этом свете, чтобы хоть кого-то защитить».
«Так что у тебя нет выхода. Ты должен решить. Тогда у тебя останется хотя бы один из них».
«Жена или сын — кого ты выберешь?»
Я молчал, а моя душа беззвучно плакала кровавыми слезами.
«О, но только не пытайся придумывать какие-то хитрости, чтоб меня обмануть! Не забывай, я в твоей голове могу читать, как в открытой книге!»
«Ты не успеешь и глазом моргнуть, как я слегка передавлю в твоей голове парочку кровеносных сосудов, и ты больше никогда не увидишь ни свою горячо любимую жену, ни сына».
«А вот если приведешь ко мне её… увидишь снова».
«О да, ещё как увидишь! Она станет даже ещё лучше».
«Потому что в её прелестном теле будет гореть новый, сильный дух!»
«Что скажешь, Бастиан? Как тебе такая перспектива? Чтобы я наконец-то обрела плоть, и мы с тобой стали ещё ближе, м-м-м? Я даже готова терпеть твоего ублюдка и продолжать делать вид, что он мой сын, если захочешь».
Только теперь я понял, зачем Темноте была нужна Мэг. Она хотела обрести тело. Да ещё такое молодое, красивое, полное магии… Вряд ли во всём королевстве нашёлся бы более совершенный сосуд.
«Именно так, мой милый. Именно так! Наконец-то вижу проблески интеллекта».
«Да и признаться, за годы общения с тобой я поняла, что многое теряю, продолжая общаться м-м-м… только лишь разумом. Не терпится перейти на новый уровень. Только представь, какого могущества ты достигнешь как правитель под моим чутким руководством! Зачем тебе эта наивная девчонка? Что она тебе может дать, кроме юного и свежего тела, чего не дала бы тебе я? Её тело у тебя останется. Но ты получишь намного, намного больше!»