— До следующей ночи, Мэг! — довольно проговорил Бастиан, закрывая глаза. На губах его блуждает улыбка.
Вот же… козёл.
Знает ведь, что я непременно вернусь к нему следующей ночью.
5.3
Когда перемещаюсь к нему снова на третью ночь — сразу внутрь, забывая напрочь о том, что сначала хорошо бы в безопасное отдаление — он ходит туда-сюда, как нетерпеливый зверь по клетке.
Чувствует моё появление спиной, резко оборачивается, звеня цепями.
От легкомысленного настроения, которое охватывало нас, когда мы прощались вчера утром, не осталось и следа. В моё третье прибытие Бастиан чуть не бросается на меня как голодный лев, когда ему кидают в клетку долгожданный кусок мяса. Его глазами смотрит на меня кипящая тьма, ощупывает, зажигает дьявольский огонь на коже. Мне не по себе, поэтому на всякий случай выставляю вперёд ладонь и предупреждаю сразу:
— Как вчера здороваться не обязательно! Достаточно сказать «привет».
Шутка явно не удалась, потому что на его губах — ни тени улыбки. И такое ощущение, будто он прикидывает сейчас, глядя на меня — как бы половчее снова прибрать к рукам, но так, чтобы я не возмутилась и не сбежала.
— Будешь хулиганить, не отдам подарки! — выкладываю последний козырь. Вторую руку по-прежнему держу за спиной. Прячу бумажный свёрток.
Удивить получилось. Зверь заинтересованно останавливается и выжидает.
Куда бы положить?
Мой взгляд цепляет полный поднос еды на столе, с которого небрежно сдвинуты книги. Почему-то очень ярко представилось, как он не ел весь день, чтобы разделить свой ужин со мной.
Подхожу ближе, разворачиваю промасленную бумагу и добавляю туда здоровенный пирог с мясом. Свежеиспечённый, кухарку с самого утра замучила своими приставаниями. Сказала, нестерпимо хочется. Меня все в холде вечно порываются подкормить, поэтому в кухне поверили и с готовностью бросились исполнять пожелание любимой сестры своего лорда.
Подземелье наполняется упоительными ароматами.
— Держи, это всё тебе! Я не буду. В этот раз решила, что невежливо идти в гости голодной. Так что съешь сам, пожалуйста. И вот это… тоже тебе.
Выкладываю рядом на стол серебряные вилку и нож. Острый металл благородно блестит в огне свечей. Сегодня Бастиан зажёг их все.
С нетерпением жду реакции на подарки.
Вижу, как трепещут крылья его носа. То, как он смотрит на простые, и такие обыденные для меня вещи, как столовые приборы… это трудно описать словами. У меня в груди становится тяжело.
Несколько шагов — осторожных, вкрадчивых.
Пальцы опускаются на ручку ножа, касаются прохладного металла. А потом решительно смыкаются на рукояти. Он поднимает нож, смотрит пристально на блеск острого лезвия. Медленно поворачивает в пальцах, любуется бликами.
На секунду пугаюсь, но отгоняю страх.
— Ты ведь отдашь, когда я пойду обратно?
Не отвечает. Когда вижу его таким, моя идея принести узнику холодное оружие уже не кажется мне такой уж замечательной. Не хочется, чтобы какой-нибудь невезучий стражник завтра не вернулся к своей семье. Потом до меня доходит, что вообще-то, и я тут не так чтобы в абсолютной безопасности — мало ли, у него за столько лет крыша совершенно поехала и он в маньяка превратился… судя по некоторым повадкам в отношении меня, я бы не удивилась…
— Спасибо, Мэг.
Но что-то в его глухом бесцветном голосе, что-то в том непроницаемом взгляде, которым он пытается скрыть от меня свои эмоции — эмоции человека, перед которым лежат сейчас осколки его разбитого вдребезги прошлого, о котором он почти успел забыть, убеждает меня в том, что все мои страхи беспочвенны.
Ну, по крайней мере, мне нож в его руках совершенно точно не угрожает. Намного опаснее, кажется, сами руки. Особенно, когда смотрю на них и вспоминаю движение горячих ладоней по своей спине… Сглатываю комок в горле, отгоняю наваждение.
Спустя пять минут мне уже не до посторонних размышлений.
Никогда не думала, что буду как загипнотизированная смотреть на то, как ест другой человек.
Бастиан медленно отрезает от пирога кусок за кусочком, орудуя вилкой и ножом с такой изящной виртуозностью, что захватывает дух.
— Когда-то я различал четырнадцать видов вилок. Иногда только путал закусочную с рыбной.
Невольно любуюсь отточенностью движений длинных пальцев. Я была не права. Король-без-Короны не растерял своих аристократических манер за десять лет сидения здесь.
И конечно же, я давно пересела с безопасного стула к нему совсем близко. Ну, просто с этого места наблюдать сподручнее.
— Что?.. — ворчит Бастиан, и руки замирают над блюдом. Пытаюсь скрыть смущение. Надо срочно спасать ситуацию — не положено невинным девицам так пялиться на руки мужчины. Даже такие красивые.
— У меня тебе ещё один подарок.
— Послушай, Мэг! У нас с тобой совершенно неправильное свидание получается. Это я должен дарить тебе подарки, а не наоборот!
Бастиан настороженно откладывает поднос с приборами, который он держал на коленях, в сторону, и выжидающе смотрит на меня.
А я, немало робея, вынимаю из мешочка на поясе коробку красок в тюбиках и три кисточки разных размеров.
— Бумага у тебя и так есть, так что… я подумала…
Он смотрит на краски как-то странно. Я даже разочарована — столько времени убила, чтобы их достать! В холде Нордвинг, конечно же, ни одной лавки с такими товарами не обнаружилось, мне пришлось «прыгать» за ними аж в южный портовый Саутвинг! А он молчит, вообще ничего не говорит.
Тянет руку, проходится по ровному ряду тюбиков осторожными движениями, как музыкант по струнам гитары.
А потом стискивает пальцы в кулак.
— Убери это.
Вскакиваю с постели, как ошпаренная Меня ужасно обижает злость в его голосе. Вообще не такой реакции я ожидала на свои подарки!
Он смотрит несколько долгих мгновений в моё лицо, на котором, видимо, отражается всё, что я о нём думаю, а потом вздыхает. Устало опускает руки на колени и свешивает голову.
— Прости. Иди сюда.
Кивает на свободное место рядом.
Поколебавшись немного, принимаю приглашение — и снова тело действует раньше разума, потому что усаживаюсь зачем-то совсем вплотную, хотя места на койке предостаточно.
Молчит — но я начинаю понимать, что кроется за этим молчанием. Опасно бередить воспоминания. Опасно касаться старых ран.
— Пирог свой забери тоже. Если здесь будет пахнуть красками… или ещё чем-то… они поймут, что кто-то приходил. И тогда…
Я понимаю, что он хочет сказать. Тогда никаких больше встреч. Веки начинает щипать.
— Извини. Я об этом не подумала. Бастиан, я… к сожалению, не могу вывести тебя отсюда. Я умею перемещаться только сама. Ну, или предметы небольшие с собой брать. Человека — не выйдет. Я уже со всех сторон обдумала — если я приду к брату и попрошу тебя выпустить, он будет в ярости. Меня-то он запереть не сможет при всём желании, а вот тебя станут стеречь день и ночь неотступно. И тогда мы точно больше не увидимся. Поверь, так и будет — он даже Тэмирен не послушался, когда она за тебя просила. А ты знаешь, как он любит твою сестру.
Вот теперь мне точно удаётся его удивить.
— Ты… думала о том, как меня вытащить?..
— Ну да! — смотрю на него, не понимая, в чём дело. — А что ты удивляешься?
Как будто чуть меньше тьмы становится в его чёрных глазах. У меня теплеет на сердце — так же, как теплеет сейчас его взгляд.
— Сумасшедшая… Слишком светлая для такого, как я. Если бы у меня была совесть, Мэг, вот сейчас я бы точно испытал жесточайшие муки.
Вообще ничего не понимаю, что он имеет в виду. Меня то ли обозвали сейчас, то ли похвалили…
Из моих рук падают краски, и рассыпаются разноцветными тюбиками по всей камере. Когда он тянется за мной и перетаскивает к себе на колени.
Глава 6. Бастиан
На исходе третьего дня я не могу думать ни о чем другом, кроме её возвращения.
Не на шутку начинает раздражать бесконечный трындёж Темноты в моей голове. Она мешает мне думать о Мэг.
«Что ты натворил, идиот!! Она сказала, что теперь ни за что не вернётся! Почему ты меня совершенно не слушаешь?! Я же тебе твердила — ты должен быть обходительным и вежливым! Должен покорять девочку внимательностью и острым умом, должен постепенно, медленно, но верно приручать этого пугливого зверька, привязывать её к себе. И ни в коем случае не торопиться! Иначе эта пугливая малышка исчезнет снова, или, чего доброго, нажалуется своему брату-королю на приставания, и тогда тебе просто-напросто отрубят твою тупую голову. Неужели до тебя это не доходит?!»
Отстань, Темнота. Ты не человек. Ты не можешь увидеть, как она стыдливо краснеет, когда я напоминаю ей о своих правах на неё как на свою невесту. Ты не можешь понять, какой сладкой она была, когда я обнял её прошлой ночью. И как она прильнула ко мне доверчиво ровно на один короткий миг— прежде, чем спохватиться и оттолкнуть.
Но я успел заметить.
Она вернётся.
Вот только наступил вечер, прошла полночь — а Мэг все не было.
Я начал бояться, что всё-таки испугал её. Тревога заставляла гореть и метаться, как зверю в клетке. Я ходил с ума от невозможности сделать хоть что-то, от тупого бессилия.
Поэтому, когда она всё-таки появилась — смущённая, взволнованная, красивая как рассвет, которого я десять лет не видел, — первая мысль была, залюбить до смерти. Не знаю, что бы сделал с ней — всё, что угодно бы сделал, ведь тело действовало быстрее разума. По счастью, она вовремя остановила.
Страх потерять её был сильнее, и я замер в последний миг перед броском.
А она… оказывается, принесла мне еду.
И лучше бы не знать этой милой девочке, о каких совершенно не милых вещах с ней я думал, пока она робко выкладывала передо мной этот чёртов пирог. И что рот наполняется слюной вовсе не от запаха мяса. И зубы запустить мне хочется не в него — а ей в шею. Чтобы оставить пару отметин, которые сойдут не скоро, а будут всему свету сообщать, что эта девочка теперь принадлежит мне. И периодически их обновлять.