— Очень интересно. — Мужчина снял руку с калитки и распрямился. — Что ж, парень, я рад, что тебе лучше. Не теряй больше свой мячик. Тебе повезло, что я свернул не в ту сторону, верно?
— Да. Еще раз большое спасибо. — В этот момент, к облегчению Тима, его позвала миссис Лавди. — Боюсь, мне нужно идти, — сказал он.
— Да. Беги. Будь здоров.
Глядя вслед мальчику, который побежал к коттеджу и исчез в нем, мужчина закурил еще одну сигарету. У него было задумчивое выражение лица.
Джин Кемпбелл? Ну, ну, подумал он. И ушел, насвистывая, словно во всем мире у него нет никаких забот.
Глава восьмая
Тим собирался рассказать Джин о встрече с незнакомцем, но ко времени их приезда совершенно забыл о ней: Джин и Блейр приехали позже, чем обещали: в пути они встретили попавшую в аварию машину, и Блейру пришлось останавливаться и помогать. Пострадавшего отвезли в ближайшую больницу, и, когда подъехали к коттеджу, Тим был в тревоге, граничащей со слезами. Его успокоили, разрешив посидеть на полчаса позже обычного, и пообещали на следующий день пикник.
Уложив его в постель, Джин спустилась туда, где ее ждал ужин, приготовленный перед уходом старательной миссис Лавди. Крикнув Блейру, что будет с ним через несколько минут, она пошла на кухню — посмотреть, все ли готово. Разожгла огонь под кастрюлей с овощами и уже готовила коктейли к первому блюду, когда Блейр прошел по коридору и остановился в дверях кухни.
Несколько мгновений она не замечала его, а он стоял и думал о том, как же она дорога ему.
Но вот он шагнул к ней.
— Дорогой, я не знала, что ты здесь! — Джин вздрогнула от неожиданности. — Думала, ты отдыхаешь после праздничного дня! Меньше всего я думала, что тебе придется латать несчастного водителя.
— Хорошо, что мы вовремя появились. Парню повезло, он еще легко отделался. Думаю, его ослепили встречные фары. — Блейр помолчал и спросил: — О чем ты так серьезно думаешь?
— О Тиме, — ответила она. — Бедняжка, он был в панике, хотя и постарался не показать этого, когда мы приехали. Миссис Лавди сказала, что он был уверен, будто с нами что-то случилось.
— Ну, теперь ведь с ним все в порядке? Но он здорово привязан к тебе.
— Знаю. — Она подавила вздох. — Ему будет меня не хватать. Я все думаю, как устроит его жизнь мистер Баррингтон. Тиму совсем не хочется жить у тети.
— Ну, знаешь, он все равно скоро пойдет в школу. — Хотя Блейр хорошо относился к Тиму, ему совсем не хотелось сейчас говорить о нем. Он вошел в кухню и, сев на край большого стола, сказал Джин: — Ты выглядишь замечательно домашней, дорогая. Никогда не думал о тебе как о домохозяйке.
Она рассмеялась.
— Меня приучили не презирать работу по дому, и уверяю тебя, я хорошо готовлю.
— Не сомневаюсь. Но я не собираюсь превращать тебя в домашнюю рабыню. Кстати, если уж заговорили о хозяйстве. Нам пора подыскивать себе дом, как только вернемся в Лондон: моя нынешняя квартира слишком мала.
Джин была рада возможности повернуться к плите. Все последние дни она сознательно заставляла себя не думать о будущем, но теперь ей вдруг напомнили о нем, и она в который раз подумала, а правильно ли поступает, позволяя ему верить, что впереди их ждет только попутный ветер.
Встав и обняв ее сзади, Блейр поцеловал ее в шею.
— Дорогая, подходящее ли это место, чтобы сказать, как я тебя люблю? — шепнул он.
— Подходящее — если не хочешь, чтобы твой ужин подгорел. — Повернувшись, она оказалась в его объятиях.
— Знаешь, — сказал он «после нескольких волшебных мгновений, — мы должны пожениться еще до возвращения.
— Блейр! — У нее перехватило дыхание, но она осторожно высвободилась. — Это… это совершенно невозможно.
— Почему. Можно получить специальную лицензию[7] и проделать все очень тихо. Можно даже не говорить матроне, пока она не найдет кого-нибудь на твое место. — Но когда Джин с сомнением покачала головой, он отступил: — Хорошо, не будем сегодня об этом спорить. Но разве ты не понимаешь: я хочу ощутить, что ты наконец моя.
— Я тоже хочу этого. Но… картошка переварится!
Она повернулась к плите, оба рассмеялись, но Джин не могла подавить страх, который все равно постоянно присутствовал в сознании.
Тем не менее ужин получился замечательный, и, погрузившись в счастливое сознание дружеской близости, которая делает их любовь такой глубокой, Джин решила не думать о проблемах, которые еще предстоит решить.
После ужина они с Блейром сидели в гостиной с белыми стенами и дубовыми потолочными балками, и им казалось, что, окутанные теплой летней ночью, они укромно замкнулись в своем собственном мире.
Положив голову ему на плечо, Джин счастливо молчала. Некоторое время спустя он вопросительно посмотрел на нее и, когда их взгляды встретились, слегка встряхнул ее.
— Я думал, ты уснула. О чем ты так задумалась?
— О том, как это все замечательно. И я хочу, чтобы это длилось вечно.
— Дорогая! Я стараюсь не считать, сколько дней осталось до возвращения в этот водоворот, — проговорил он. — Хотел бы я взять тебя с собой. Боюсь, очень эгоистичное желание.
Она вздохнула.
— Я не могу оставить Тима здесь. Забыла тебе сказать: сегодня утром пришло письмо от его отца. Он пишет, что вернется к концу месяца и все подготовит к тому, чтобы Тима забрали. Его встретят в аэропорту и отвезут на юг Франции, где мистер Баррингтон намерен провести с ним остаток года.
— Неплохо придумано, — одобрил Блейр. — Мысли мальчика будут заняты путешествием, и это смягчит ему расставание с тобой.
— Наверно. — Но Джин сомневалась, что Тим отнесется к этому спокойно.
— Кстати, чуть не забыл. — Блейр сунул руку в карман и достал небольшой квадратный сверток. — Это ждало меня в «Королевской голове», и я собирался отдать тебе на обратном пути, но после того случая ты так торопилась вернуться — и я отложил вручение… Вот, я это приготовил для тебя.
Он улыбнулся, увидев ее вопросительный взгляд, а она, заметив на свертке марки страхования, быстро осмотрела его.
— Открой! — сказал он.
Джин сломала печати и, развернув бумажную упаковку, обнаружила прочную картонную коробку. В ней в груде упаковочного материала лежала еще одна коробочка, гораздо меньших размеров, с именем знаменитого ювелира.
— Похоже на китайскую головоломку, — рассмеялся Блейр. — Весь этот камуфляж потому, что главное хранилище слишком мало, чтобы идти по почте.
С сильно бьющимся сердцем Джин открыла вторую коробочку и увидела белый кожаный футляр для колец.
— Давай, открывай! — посмеивался Блейр. — Он не кусается.
Футляр раскрылся от прикосновения, в нем было кольцо — квадратный сапфир, окруженный бриллиантами и посаженный на окружность из белого золота. Покраснев, потом побледнев, Джин смотрела на кольцо.
— Если хочешь что-нибудь другое, можно поменять, — сказал Блейр. — Мне пришлось посылать за ним в Лондон, и я смог дать только приблизительное описание того, что мне нужно…
— Оно прекрасно! — Но в ее взгляде была тревога: мечта, в которой она жила, неожиданно начала превращаться в реальность; если она наденет кольцо Блейра, то погрузится в водоворот, из которого не сможет выбраться. И однако…
— Позволь мне. — Он взял кольцо с бархатной подушечки, приподнял ее левую руку. В следующее мгновение сапфир блестел у нее на пальце.
— Дорогая, — нежно сказал Блейр, — это первое перышко — первый видимый знак. И я не буду спокоен, пока не будет готов весь убор…
— Мой дорогой, как мне хочется, чтобы ты не пожалел об этом! — Слова вылетели, прежде чем она смогла их сдержать.
Блейр почти грубо привлек ее к себе.
— Пожалел? Боже, это слово никогда не должно звучать между нами. Какие у меня могут быть сожаления? Если только я не сделаю тебя несчастной.
— Но это может принести несчастье тебе. — Положив руку ему на плечо, она пристально поглядела в лицо Блейру. — Дорогой, ты не стал бы меня слушать вначале, но теперь, когда встает вопрос о браке…
— Никакого вопроса больше нет, — прервал он. — Я уже говорил тебе: мы начинаем совместную жизнь, и я запрещаю тебе оглядываться. Ничего не имеет значения — слышишь? Ничего.
Поверить ему? Если она отдаст ему ключ от комнаты Синей Бороды, будет ли он по-прежнему настаивать, что они не должны расстаться? В его объятиях, чувствуя его поцелуй на губах, так трудно думать о чем-либо, кроме стремления к счастью, которое без него недостижимо.
Позже она поищет способ рассказать ему. Но теперь, с кольцом на пальце, искушение подчиниться его приказу, не оглядываться назад было слишком сильным.
Когда долгий поцелуй кончился, она, всхлипнув, спрятала лицо у него на груди.
— Джин, любовь моя. — Он мягко приподнял ее голову. — Ты не счастлива?
— Я… боюсь, — просто ответила она.
— Но тебе во всем мире нечего бояться! — воскликнул он. — Разве я тебе не говорил? Пока ты любишь меня, а я тебя, все остальное не имеет никакого значения. — Он произнес эти слова почти строго. — И послушай, молодая леди! — Нежность в его голосе сливалась с властностью. — Никакой нерешительности! Самое позднее через месяц мы поженимся. Ко времени твоего возвращения я получу лицензию. Наверно, вся больница захочет быть на нашей свадьбе, но у них не будет ни малейшего шанса. Но все равно немного несправедливо проводить все незаметно и тихо.
— Нет, — быстро возразила она, — незаметно все равно не удастся.
Голос искушения звучал оглушительно, заставлял забыть предупреждения разума. Он кричал: почему прошлое обязательно должно протянуть свои разрушительные руки и уничтожить ее счастье? Кто может связать Джин Кемпбелл с той несчастной девушкой, с которой обошлись так жестоко? Этот вопрос принес неожиданное успокоение, и Джин перестала спрашивать себя, посмеет ли она пройти через все это. Она будет сумасшедшей, если не ухватится за случай, который судьба посылает ей, чтобы она могла начать жизнь заново. Губы Блейра коснулись ее губ, и мир снова сузился до кольца его объятий.