Черт, все-таки она дьявольски способная ученица.
— Говори, — покровительственно разрешаю я.
Даф расплывается в лучезарной улыбке и, вскочив с кресла, достает из сумки конверт и вручает мне. Я невольно перемещаюсь на несколько лет назад, в дом со стеклянными стенами, оказываюсь в гостиной с мраморными полами с черно-белым орнаментом. Моя последняя шахматная партия, и мои идеальные «розы», одетые в один цвет. Они рассажены вокруг стола и ждут моих распоряжений, неотрывно глядя на разложенные перед ними запечатанные конверты. Никто не заглянет внутрь, пока я не позволю, но мне некуда спешить, я жду... и смотрю через панорамное окно, как внизу воды озера Эри бьются о берег, но чаще я наблюдаю за собравшимися за столом, терпеливо ожидающими свое индивидуальное задание, за каждым из них. Я собираю Розариум в особенное время суток, когда свет падает так, что в отражении окна мне видна каждая эмоция, появляющаяся на лицах присутствующих. Это был мой маленький секрет, разгаданный только одной «розой», но она больше никогда не войдет в шахматную гостиную.
— Как ощущения, босс? — подтрунивает Дафни, возвращая меня в больничную палату. — Не думал, что тебе придется побывать на нашем месте?
— Немного непривычно, но забавно, — скупо отвечаю я.
Блондинка нетерпеливо кусает губы, ожидая, пока я вскрою конверт, и когда это происходит, перемещается в кресло.
Вытащив сложенный пополам лист, я пробегаю по расплывающимся перед глазами строчкам.
— Очки? — проницательно спрашивает Дафни, протягивая мне озвученный аксессуар, а я снова непроизвольно раздражаюсь.
Последний осмотр офтальмолога выявил очередное ухудшение зрения, вызванное глаукомой. Случай сложный, необратимый и неоперабельный. Без постоянных поддерживающих процедур через несколько лет мне грозит полная слепота. Меня это не пугает. Когда на мой мир опустится мгла, я без сожалений уйду в другой, яркий и красочный, и он будет не хуже, чем тот, что я оставлю во тьме.
Звучит безумно, и сегодня я и правда в это верю, еще не подозревая, как близок день перемен, когда уйти «без сожалений» станет мучительно трудно. Когда я буду готов отдать все, чтобы остаться хотя бы на секунду здесь, в этом гаснущем мире, глядя в глаза художнице, увидевшей меня таким, каким я сам никогда себя не знал.
Нацепив очки на переносицу, я снова возвращаюсь к содержимому конверта:
«Объект — Кристофер Хант. Тридцать два года. Родился в Кливленде. Женат на Элинор Хант, в девичестве Бартон. В настоящее время нигде официально не работает. До недавнего времени оплачивал счета из сумм, ежемесячно перечисляемых отцом супруги — Крейгом Бартоном…», — не дочитав, складываю листок и поднимаю на Дафни тяжелый взгляд.
— Я знаю, кто такой Крейг Бартон. Он владеет одной из крупнейших финансовых корпораций в штате. Мы сотрудничали какое-то время. На Бартона у меня ничего нет, и я не собираюсь переходить ему дорогу.
— Он владЕЛ корпорацией, Декс, — поправляет Дафни. — Крейг Бартон и вся его семья, за исключением старшей дочери, погибли в автокатастрофе полгода назад.
— В аварии как-то замешан зять-нахлебник? — осмыслив информацию, уточняю я.
— Нет, — отрицательно качает белокурой головой Даф. — Это случайность, но Кристофер намерен воспользоваться ситуацией в своих корыстных целях.
— Его жена — наследница?
— Нет, — снова отрицает гостья. — Наследник — ребенок Хантов. Элинор — единственный поручитель.
— И чего ты хочешь от меня? — сухо интересуюсь я.
— Она передала свои полномочия мужу. Теперь он распоряжается счетами и контрольным пакетом акций Barton Corporation, — отвечает Даф.
— Проясни, что ты предлагаешь мне сделать. Убрать женщину и ребенка и занять место ушлого мужа? Ты совсем свихнулась, Даф? — рявкаю я, начиная терять терпение. И это тоже побочное явление длительного лечения. Раньше я был куда сдержаннее. Но тогда у меняимелся полный контроль над каждым фактором собственной жизни, и власть, которую мнедавал финансовый успех.
— Послушай, Декс. Никого убирать не придется. Элинор Хант сейчас находится в Святой Агате. Ее поместили туда пару недель назад с острым психозом. Это случилось практически сразу после того, как она подписала генеральную доверенность на своего мужа. Кристофер делает все, чтобы Элинор осталась там надолго, и я уверена, что именно он ее туда и упек.
— Даф, но она же не настолько больна, чтобы принять другого человека за своего мужа, — заранее поставив крест на этом деле, озвучиваю один из весомых аргументов своего решения.
— Настолько, — уверенно кивает Дафни. — У Элинор амнезия. Она не помнила, что случилось до аварии, теперь не помнит, что происходило после. Но, что самое важное для нас — Элинор не узнает своего мужа и настроена к нему крайне агрессивно.
— А ребенок?
— Кристофер пытается убедить ее, что ребенок умер.
— Урод, — неприязненно бросаю я.
— Скорее, кретин, — морщится Даф. — Я наблюдала за ним не один год и могу заверить, что Кристофер Хант — очень опасный кретин и ради денег и меня готов на все.
— Тебя? — выгнув бровь, окидываю эффектную блондинку изучающим взглядом. Похоже, Даф использовала свою любимую стратегию. Качественно трахнула парню не только член, но и мозг.
— Декс, я отобрала для тебя несколько кандидатов, — невозмутимо продолжает Дафни. — Кристофер Хант — самый отвратный, управляемый и перспективный. Я предложу ему план, который потребует времени, но позволит законно получить миллионы Бартона. Он согласится, в этом можешь полностью положиться на меня. Мы используем Ханта, Декс, а потом избавимся, как от отработанного материала. Ты получишь его имя и доступ к средствам Бартона, сможешь вернуться к нормальной жизни.
— Ты забыла упомянуть, что я еще получу жену и ребенка этого недоумка, а это как-то не ассоциируется у меня с картиной нормальной жизни, — скептически напоминаю я, удивляясь, как ей вообще пришла в голову настолько абсурдная идея.
— Развод и алименты, — небрежно пожимает плечами Дафни. — Все решаемо.
— Мне это не подходит. Найди кого-то другого, — отрезаю я, четко озвучив свое отношение к гениальному «плану» Дафни.
— Послушай, что ты теряешь? — она мягко выплывает из кресла и грациозной походкой приближается ко мне. — Я устрою твой перевод в Святую Агату. Просто посмотришь на Элинор, подключишь свои особые способности. Возможно, все получится куда проще, чем мы думаем, и после пары твоих фирменных «индивидуальных занятий» ты станешь для нее самым важным в жизни человеком, ради которого она сделает и скажет что угодно, — воркует Даф, пройдясь изящными пальчиками по моему плечу. — С нами же сработало. Посмотри на меня. На всех нас. Мы остались с тобой, даже когда ты сам от себя отказался. Элинор Хант — не особенная. Она всего лишь объект, и ты сможешь сделать то, что проделывал десятки раз с другими. Заставь Элинор Хант вспомнить, какое ничтожество ее любимый муж, и она сама захочет, чтобы он исчез. Это не только твой шанс. Она тоже заслужила свое право на месть. По большому счету, мы не сделаем ничего плохого. Кристофер Хант — подонок и заплатит за это, — ладонь Дафни поднимается к моему лицу, но я ловлю ее в полете, удерживая за запястье.
— Я не святая инквизиция, чтобы карать или миловать, — решительно отстраняю блондинку подальше от себя.
— Но ты хочешь выйти отсюда. Признай, что скучаешь по нашим собраниям, по настоящей жизни? Тебе смертельно скучно, Рэнделл Перриш. Розариум ждёт твоего возращения.
Она слегка поворачивает голову вправо, и ее взгляд устремляется к рисунку, прикреплённому к магнитной доске. Я автоматически смотрю туда же. Именно этот обыкновенный лист, на котором шестилетняя Эсмеральда Белл нарисовала мой дом, вытащил меня из иллюзорного мира, где я пребывал долгие месяцы.
«Живым не место среди мертвых, Рэнделл. Если хочешь остаться там, не тяни ее за собой. Отпусти или возвращайся», — сказал на очередном сеансе Арнольд Гор, показав мне рисунок и заставив прочитать надпись, гласившую «ForDick». Эм допустила ошибку в одной букве моего второго имени. Dеck — сокращено от Декстера. Кроме моей матери и Эсми никто не звал меня так до этого момента.
Теперь это имя стало основным.
Декстер вернулся, оставив часть себя там, на берегу океана, с девушкой в голубом сарафане. Ее звали Кальмия, и она была моей особенной розой до тех пор, пока ее не срезали чужие руки.
— Ты же хочешь увидеть Эсми? По-настоящему, а не на фотографиях в отчетах, что присылает тебе Би? — Дафни совершает контрольный выстрел. — Ты все еще его хранишь, — она кивает на рисунок Эм. Там же рядом висит фотография моего брата-близнеца, с которым мы ни капли не похожи. Под снимком короткими черными чёрточками обозначен каждый день, проведенный им в тюрьме. Для чего я это делаю? Уж точно не потому, что считаю дни до его освобождения. Ему не повезло больше, чем мне, и из места, куда он загремел, выйти вряд ли получится. Поэтому я терпеливо жду дня, когда он сдастся, и мне больше не придётся отмечать его существование новыми полосками. Мне передали, что ему осталось недолго. Этой осенью у заключенного Нейтона Белла обнаружили неоперабельный рак легких.
Это была лучшая новость двух последних лет.
И тоже, разумеется, не бесплатная.
— Я не всесилен, Дафни, — глубоко вздохнув, отвечаю я. — Она может отказаться сотрудничать, ее психика может отторгнуть вмешательство. Я могу ей банально не понравиться.
— Тогда Хант найдёт другого, кто сделает за него грязную работу.
— Это не мое дело, — качнув головой, снова отворачиваюсь к окну.
— Тогда относись к этому, как к развлечению, Дек. Тебе давно пора сменить обстановку. Ни о чем не переживай, все остальное мы возьмем на себя, — заверяет Дафни, подстегивая внезапно пробудившийся азарт.
Глава 3
«2. Мак.
Мак — многолетнее травянистое растение, достигает высоты 70 см.
Все части растения ядовиты и содержат 10 различных алкалоидов, среди них хелеритрин, хелидонин, спартеин, хелидоксантин и сангвинарин…»