Но через несколько километров она выдохлась. Остановилась, оперевшись ладонями о колени, выдохнула несколько раз…
— Да, потеряла форму.
— Нагонишь, — Нэй улыбался во весь рот. — Хочешь, устрою филиал Академии?
Кара задумалась. Физическая нагрузка хорошо выбивает из головы всякую дурь. Да и вообще — все выбивает, кроме мечты добраться до постели. И кивнула:
— А давай! Все лучше, чем от безделья мучится!
— Тогда — вперед!
Бегать в кроссовках и спортивном костюме оказалось куда удобнее, чем в ботинках и форме. Но к вечеру Кара уже не чувствовала разницы: ноги гудели, мышцы дрожали, хотелось только поскорее добраться до дома.
Но и там Нэй отправил её в бассейн:
— Вода снимет напряжение. Не сдавай кросс, просто плавай. Отдыхай. Лежи на поверхности.
Это было блаженством.
Вода ласкала тело, словно опытный массажист. Над головой повисло безоблачное небо. Солнце уже клонилось к закату, но его лучи еще грели землю и золотили стволы деревьев.
— Простынешь! — Нэй прервал идиллию.
Он стоял на бортике, протягивая махровый халат. На ажурном столике уже дожидался какой-то коктейль.
— Пей. Тебе это сейчас нужно.
— Что там? — Кара осторожно понюхала.
— Пей! Тебе силы восстановить надо. Что хочешь на ужин?
— Кофе! Или ромашковый чай.
Нэй ухмыльнулся:
— Иди в дом, переоденься.
Кара настороженно огляделась: судя по виду лейтенанта, её пожелания не учитывались. Впрочем, как и прежде, в Академии.
— Есть, командир, — шутливо отсалютовала она и отправилась выполнять приказ.
Иногда на дорожках они встречали других отдыхающих или туристов. Заподозрить в девушке, которой вовсю командует её парень королеву было невозможно. Но кара все равно каждый раз надевала кепку с большим козырьком и темные очки.
— Если вываляться в грязи — точно не узнают! — подшучивал Нэй, но при этом строго следил, что подопечная не выходила на улицу без своей маскировки. Сам он тоже ей не пренебрегал: фото личного телохранителя королевы разошлись по сети, и лишняя огласка была ни к чему.
Сама Кара, бегая по пересеченной местности, устраивая заплывы в бассейне, преодолевая различные препятствия в виде каменистых склонов или поваленных деревьев не могла отделаться от ожидания чего-то нехорошего. И, когда в очередной реаз Нэй, накормив её ужином, отправил спать, взбунтовалась:
— Я должна знать, что происходит! Надо позвонить канцлеру!
— Звонок тут же отследят и тебе придется возвращаться во Дворец. Весь отпуск полетит коту под хвост. А тебе надо как следует отдохнуть!
— Но я не могу…
— Можешь! Это твоя прямая обязанность — быть здоровой. Смотри, — Нэй указал на плотину. — Вода отступила, ремонт идет полным ходом. Значит, королева делает все правильно. Не думай о плохом!
— Не буду, — Кара признала его правоту.
Но полностью успокоиться так и не смогла.
— Что ты делаешь? — Нэй с любопытством следил, как Кара методично обходит двор. — Что-то ищешь?
— Обзор. Мне нужен красивый вид. Хочу помедитировать. И не предлагай смотреть на водохранилище! Оно меня только растревожит!
Нэй отступил, подняв руки, словно сдаваясь. Только принес плед, чтобы Кара не сидела на голой земле.
Солнце клонилось к закату. Сосны тянули к небу ветки, и оно обнимало их в ответ: зелень хвои и красноватая кора приобрели благородный золотистый оттенок.
Глубокие тени прорезали склоны, обозначая четкую границу между днем и ночью. Верхушки скал выглядывали из темноты, ловя последние солнечные лучи и их верхушки казались почти белыми. Вдали, по склонам, еще не тронутым тьмой, торопились домой отары, белые облачка на изумрудном небе травы. А еще дальше готовились ко сну виноградники.
Покой и умиротворение. И кара чувствовала, как природа щедро делится с ней благодатью, и принимала с благодарность… но где-то глубоко-глубоко в душе осталось крохотное пятнышко тревоги. Как клякса несмываемыми чернилами.
Отрешившись от реальности, девушка погрузилась в медитацию. Плыла с ветром, танцевала вместе с ручьями, вовлекая в пляску камни, перегораживающие русло то тут, то там… Парила вместе с орлами, ловя последние солнечные лучи… И искала причину неспокойствия.
Она нашлась. Глубокой тенью залегла в ущелье, и Кара ринулась в него, как птица, сложившая крылья.
Чувство вины. Перед отцом, которому не стала опорой. Перед матерью, которую не уберегла. И перед братом. За то, что выжила. За то, что заняла его место. За то, что… любит?
Последняя мысль не стала открытием. В самые сложные минуты Каре казалось, что Нэй рядом. Разговаривает, поддерживает, даже советует. И постоянно хотелось видеть его, слышать голос…. Пусть и издалека. Но… вместе они быть не могут. Покрайней мере до той поры, пока не будет найден убийца. Потому что избавиться от грязи в душе можно только одним способом: найти и наказать. Не отомстить, месть недостойна королевского рода. Наказать преступление. Позволить справедливости вернуться на свое законное место. А пока… пока Кара будет вести себя, как полагается: думать только о стране. Это она должна им: отцу и брату.
Но отказаться от любви, даже загнать её в самые глубины сознания оказалось непросто. Во Дворце её окружали люди, сотни вопросов требовали пристального внимания… Здесь же, в этом горном домике Кара и Нэй оказались один-на-один. И некому было сдержать, отвлечь, помочь…
И Кара сорвалась. С каждым днем раздражение увеличивалось, она срывалась на Нэе, а тот сжимал зубы и терпел, не понимая, что случилось. И чем сильнее оказывались придирке, тем чаще ему приходилось напоминать себе, что находиться рядом с королевой, охранять её — священный долг, к удовольствию не имеющий никакого отношения. И все же каждое резкое слово попадало в цель и после них кровоточила сама душа.
Через неделю необъявленной войны Нэй решил, что причиной такого поведения королевы — он сам. Он мешает, делает что-то не так, неправильно. А тому, кто не справляется со своими обязанностями, лучше уйти. Так он считал всегда и не видел смысла менять свои убеждения. Единственное, что удержало лейтенанта от немедленного рапорта — отпуск королевы. Пока прибудет новый телохранитель, пока королева привыкнет… придет время возвращаться домой. И он решил подать рапорт, как только окажется во Дворце.
18
Возвращение прошло буднично. Вертолет, частная машина… словно и не уезжала никуда.
В автомобиле оба молчали, стараясь как можно скорее осознать, что игра закончилась. Теперь они — только королева и телохранитель.
Едва за ними закрылись ворота, телефон Нэя завибрировал, докладывая о сообщении.
— Ваше величество, мне приказано явиться в кабинет Канцлера.
— Иди, — Адель даже головы не повернула.
Саму её Канцлер навестил уже после ужина, когда она расположилась в кабинете, разбирая корреспонденцию. Бумаги оказались в порядке — секретариат свое дело знал.
— Как отдохнули?
— Неплохо, — Адель почти не соврала. Она выспалась, вдоволь нагулялась, даже получила удовольствие от ежедневных выматывающих занятий. А о сомнениях Канцлеру знать было не нужно.
— Я рад это слышать.
— Должна вас поблагодарить, — королева отложила все дела и жестом пригласила гостя пересесть со стула в кресло. — Вы прекрасно справились! Хотя, о чем это я — по сравнению с моим ваш опыт просто колоссален! Так что удивляться нечему. Мне очень повезло, что вы рядом, господин Байю.
— Вы очень щедры на похвалы, ваше величество, но…
— Они заслуженны! И у меня к вам просьба.
Канцлер подобрался. Сын сегодня уже преподнес ему сюрприз. Теперь вот королева…
— Слушаю, ваше величество.
— Можно мне сменить телохранителя?
От невинного тона у Канцлера мурашки по спине пробежали.
— Ваше величество, позвольте узнать, что произошло на самом деле? Мой собственный сын, едва увидев меня, тут же подал рапорт об отставке, — перед Адель лег лист бумаги, покрытый ровным почерком. — И теперь вы… Я должен знать, что натворил Нэй!
— Ничего! — Адель смотрела прямо в глаза, и не возможно было поянть, говорит ли она правду, или использует навыки дипломатии. — Ваш сын безупречен в роли телохранителя. Считайте это причудой взбалмошной девчонки.
— Простите, ваше величество, но вы — не девчонка. Вы ничего не делаете просто так. Могу я узнать реальную причину?
— Нет! Скажу только одно: лейтенант Нэй Байю здесь ни причем. Это… личное.
— В таком случае я вынужден отказать вам, ваше величество, при всем уважении. В стране критическая ситуация, вам это известно не хуже, чем мне. И в этом положении я могу доверять только собственному сыну. Прошу прощения, но вам придется смириться. И потерпеть какое-то время его присутствие.
— Вот как? А что… сам лейтенант Байю? Ему вы тоже отказали?
— Откажу. Сначала я должен был узнать от вас, что послужило причиной его выверта.
— Вы суровый родитель.
Канцлер склонил голову. На его лице не было ни намека на улыбку:
— Нэй — сын Канцлера. Может, кому-то и кажется, что он родился с серебряной ложкой во рту, но на самом деле все не так просто. Кому много дается, с того и спрашивается — по максимуму.
— Я… поняла. Благодарю за урок. А теперь… мне тяжело вот так сразу включиться в работу. Можно я отложу дела до завтра?
— Как вам будет угодно, — вставая, канцлер подхватил рапорт сына и аккуратно спрятал обратно в папку.
— Не уничтожите?
— И не подумаю! Нэй своеволен. Эта бумага может послужить отличным поводком!
Королева улыбнулась. Она только что получила еще один бесценный урок политической игры.
Жизнь очень быстро вернулась в старое русло. Траур закончился, и королева начала появляться на общественных мероприятиях: концертах, национальных праздниках, юбилеях значимых людей… И все это время её оберегал молчаливый лейб-гвардеец.
Они почти не общались, сведя разговоры к необходимому минимуму. Утреннее приветствие, несколько слов «по работе», пожелания спокойной ночи… Так было легче обоим, и Канцлер затаился, радуясь хрупкому перемирию.