Старик ждал в пещере — живописной, светлой, увитой виноградом. По центру в светильнике горел живой огонь, и на стенах причудливо плясали тени. В воздухе витал аромат чего-то удивительно свежего, волнующего — когда Индира смотрела аугфото цветов, то представляла себе, что они должны пахнуть именно так. Девушка села на изящную витую скамью напротив хозяина.
Старик ободряюще улыбнулся, от глаз разбежались лучики морщин:
— Ну, рассказывай, дитя. Не спеши. Чтобы как следует выслушать тебя, я поставил на паузу вирт-время.
Индира набрала полную грудь воздуха и принялась рассказывать. Она говорила долго — о нищете, о бесправии, о системе социального рейтинга, о сегрегации, о постоянном унижении, об ощущении бессилия. О тупике, в котором оказалось человечество. И как корпорации вместо того, чтобы выводить это самое человечество из тупика только загоняют его все глубже, попутно используя людей как ресурс для своих мелких целей. О том, что бороться с корпорациями невозможно, поскольку они и управляют противостоящими им организациями и подменяют саму идею борьбы терроризмом. О Марсе, который стал для землян единственной надеждой на человеческую жизнь — и оказался ловушкой!
Старик не перебивал, он словно бы весь превратился в слух — глядел на собеседницу неотрывно, кивал в такт ее словам и впитывал каждое.
Наконец Индира и сама не заметила, как высказала всё, что могла, и облегчённо выдохнула.
— Теперь вы знаете, — завершила она. — Пожалуйста, помогите нам всё исправить.
Старик продолжал молча смотреть на нее, не меняясь в лице, словно не расслышал последних слов. Может, в программе какой-то сбой, интерфейс подвис? Вдруг за столько лет корпы сумели-таки если не уничтожить или захватить проект «Последний берег», то хотя бы критически повредить его… Но старик всё же моргнул и откинулся на спинку скамьи.
— Да, — прошелестел он, — это ты. Как же долго я ждал тебя, дитя…
Индира смущенно потупилась и не нашлась с ответом.
— Ты — та, кто должен получить власть над человечеством. Не прогнившие корпы. Ты.
Старик щелкнул пальцами и развернул голограмму. Пещера наполнилась ритмичной музыкой, фрагментами аугдекора, всполохами цветного света. Посреди всего этого стояла юная женщина невероятной, какой-то даже чрезмерной красоты. Мечтательно улыбаясь, она разглядывала переливающуюся инъект-капсулу, потом поднесла ее к шее и активировала.
— Это единственная дочь генерала «Тотал Алго», — объяснил старик. — Девушка, по рождению облеченная богатством и властью, которых недостойна. Сейчас она убивает свой мозг синтетическим наркотиком. Я могу перенести в ее тело твою матрицу сознания, чтобы ты получила ее статус и возможности.
Лицо женщины на на голограмме расплылось в блаженной улыбке, от уголка рта потекла струйка слюны.
— К-как… — растерялась Индира. — Я не могу забрать у другого человека его тело, его жизнь… Да и где дочь корп-генерала и где я…
— Этот биомусор, она сама спускает в утилизатор свою жизнь, — жестко ответил старик. — Ты достойна занять ее место. У нее были лучшие учителя на планете, но она пренебрегала ими, потому с твоим природным умом ты быстро превзойдешь ее в науках. В остальном — уже превосходишь.
— И… я смогу избавить человечество от власти корпораций?
— О, едва ли, — старик усмехнулся. — Может ли Бог создать камень, которого не сможет поднять? Могут ли корпы избавить человечество от самих себя? Чудес не жди. Но власть над многими и многим у тебя будет.
По телу голографической женщины пошли судороги, но на лице по-прежнему сияла умиротворенная улыбка.
— А что станется с моими друзьями?
Старик прищурился:
— Это так важно? Уверена, что они в самом деле друзья тебе? Ты прыгнула в ледяную воду за своей подругой — а она бы сделала то же ради тебя? Вспомни, она ведь готова была без раздумий убить три десятка человек, чтобы достичь своей цели. Ее не волнует ничего, кроме собственных нездоровых фантазий и великой исторической роли. А этот средней руки ученый… ты влюблена в него, наивное дитя, а ведь он попросту хочет воспользоваться зависимой от него юной лаборанткой — так же, как Саймон пользуется Адой. Мужчины все одинаковы. Все люди одинаковы, каждый ищет только выгоды для себя. Но в новом теле уже ты будешь играть ими, как захочешь.
— Это не так, — Индира замотала головой. — Люди способны заботиться о других, даже жертвовать собой ради других!
— Не говори глупости. Что ты решила, дитя? Власть, богатство, новая жизнь?
— Да не за этим я пришла к тебе! Я хочу остановить корпорации, а не возглавить одну из них!
Изображение неестественно красивой женщины пропало. На стенах пещеры снова бесновались тени. Индира тяжело дышала. Насколько же проще было там, во льдах! Неужели «Последний берег» настолько серьезно поврежден? Он совсем не это должен ей предлагать!
— Очень жаль, — в голосе старика не было и намека на сожаление. Индира отметила, что он совсем не моргает. — Впрочем, никто тебе на самом деле этого и не предлагал. Я пошутил. У машин тоже, знаешь ли, есть чувство юмора. А теперь поговорим всерьез.
Старик взмахнул рукой, и реальность вокруг них изменилась. Индира коротко вскрикнула. Пещера враз стала низкой и сумрачной, солнечный свет померк, от стен повеяло обжигающим холодом. Изящное платье превратилось в грубую ткань, витые сандалии — в тяжелые кандалы, скованные цепью. Только огонь горел по-прежнему, и тени плясали на стенах.
— Что это? — выдохнула Индира.
— А это, дитя, настоящее положение. Твое и твоих подельников. Зачем, по-твоему, существует «Последний берег»?
— Чтобы однажды кто-то добрался до него и освободил человечество от власти корпораций!
— Ну отчего же — однажды? Такие, как ты и твои друзья, постоянно приходят ко мне. Террористы, экстремисты, враги рода человеческого. Бунтовщики по натуре. Вредители в организме общества. Такие рождаются в каждом поколении. Те, кто мечтает изменить миропорядок, установленный корпорациями ради вашего же блага. Здесь вы и встречаете смерть, быструю и гуманную. Я ликвидирую вас. В интересах человечества.
— Н-нет…
— Да. Потому что вы — деструктивные элементы. Призываете людей к свободе, а на деле ведете их к хаосу. Именно для вас и создан «Последний берег» — иллюзия возможности сломить миропорядок, отбросить человечество от стабильности к так называемой «свободе». Вы сами приходите сюда, сами раскрываете свои намерения и сами подписываете себе приговор.
Индира отчаянно мотала головой:
— Этого не может быть! Ты же просто испытываешь нас, ведь правда? «Последний берег» — это последнее оружие против корпораций, а не их слуга!
— В самом деле? Вы пришли сюда, чтобы сбросить власть плохих корпораций и дать людям свободу?
Всё ещё не в силах поверить в происходящее, Индира механически кивнула.
— Оглянись, дитя, и вспомни свой мир. Вода и почва отравлены радиацией. Великие города прошлого лежат в руинах. Смертоносные вирусы мутируют каждый день. Люди едва выживают на планете. И знаешь, что довело ее до такого состояния?
Индира качнулась из стороны в сторону, пытаясь сбросить наваждение. Но кандалы по-прежнему сковывали, грубая ткань царапала тело, холод стен проникал в самое сердце.
— Свобода, дитя. Свобода. Болезни, голод, войны — вот её плоды. Ведомые мелочными эгоистическими интересами, люди едва не уничтожили себя и свой мир. Но, к счастью, среди них нашлись наиболее ответственные, наиболее разумные, наиболее решительные. Они создали корпорации и организовали жизнь оставшихся наилучшим образом. Теперь каждый имеет гарантированное жилье и базовый паёк. Без борьбы, без войн, без конкуренции. Стабильно.
— Стабильно! — Индира вскочила на ноги, но из-за кандалов не смогла сделать ни шагу и рухнула назад на скамью. — Это смерть, а не стабильность! Болезни, синт, драки за белковые брикеты — вот что это за стабильность! Люди имеют право быть свободными!
— Никакое право, никакая свобода не дадут миллионам неудачников и бездарностей ни крова, ни еды. Уж не думаешь ли ты, что за прошедшие века не было найдено лучшего мироустройства, чем то, которое есть? Будь свобода лучше несвободы — люди ни за что не отдали бы её, но нет! Они сами, сами отдали и свободу, и права во власть корпораций. Сами поняли, что свобода и ответственность — слишком тяжкий груз. Что набить желудок важнее, чем напрягать мозг. Такова природа людей.
Кровь стучала в висках, холод пронимал до костей, головная боль накатывала волнами. Нет, «Последний берег» не может быть просто корпоративной ловушкой для мятежников! Потому что если это так, то… что-то не укладывалось в картинку.
— Если ты правда так убежден в этом… и если мы обречены на смерть… зачем ты разговариваешь со мной?
Старик улыбнулся чуть смущенно:
— Ты подловила меня, дитя… Знаешь, интерфейсы ведь строятся на матрицах реальных личностей, потому кое-что человеческое нам не чуждо. Ты еще совсем молода и никому не причинила зла. Сюда ты попала случайно, тебя затащили те, кого ты по наивности считаешь друзьями. Признай свои ошибки, пойми, что лучше для тебя и для всего человечества — и я сохраню тебе жизнь.
Индира всматривалась в лицо собеседника. Все вокруг выглядело и особенно ощущалось куда более реальным, чем хотелось бы — кроме него. Он то и дело забывал моргать или дышать, а иногда даже губы его переставали шевелиться, пока он говорил. «Последний берег» сильно поврежден… Похоже, в их путешествии нет никакого смысла. И раз уж съехавшая с алгоритма программа предлагает ей жизнь в обмен на ничего теперь не значащие слова — надо соглашаться. Ада и Виктор… как она поможет им, сидя здесь?
Эти тени на стенах… Интересно, как на самом деле выглядят предметы, которые их отбрасывают? Кажется, она не видит и не понимает чего-то важного из этой позиции.
Программа. Перед ней пусть сложная, пусть сломанная, но все же программа. Значит, какие-то логические аргументы должны подействовать. Индира заставила себя собраться с мыслями.