Вижу, как Костя нервно губу нижнюю прикусывает. Психует, потому что это риск огромный - одному из Лютых Ахиллесову пяту свою миру продемонстрировать.
Но сейчас, в моменте, я не могу иначе. Виновных нужно наказывать и наказывать жестко, чтобы не забывались и помнили свое место.
- Я понял, Ян. - наконец, говорит серьезным тоном. - Дочь мою отдай.
- Через пару дней вернется твоя дочь.
- Ян... не делай этого...
- Я все сказал.
Отдаю Косте трубу и, опустив взгляд, вижу, как Лена смотрит на меня.
У меня нутро тесаками рубит. Выкипает, шипит в венах кровь. Во рту пересыхает.
Положив ладонь на основание ее шеи, подушекой большого пальца яремную впадину очерчиваю. Ее кожа холодная, мои руки трясутся как у алкаша. Скользнув пальцами выше, под подбородком обхватываю.
В кратком порыве, немного сжимаю и склоняюсь над ее лицом, так, чтобы дыхание слабое на своих губах почувствовать.
- Набегалась?
Девчонка крепко зажмуривается и закусывает губы.
- Накупалась?..
Меня все еще крутит от бессильной ярости и животного страха. На части рвет и разъедает кислотой от колоссальных усилий держать себя в руках.
- Ян... - звучит тихое предупреждение с переднего сидения от Кости.
Наполняю легкие кислородом и разжимаю пальцы.
- Остапу набери, предупреди, что подъезжаем.
- Не наказывай Карлин... - вдруг раздается еле слышный лепет. - Это я виновата. Я ее попросила.
- Дома поговорим. - отрезаю я.
Дура малолетняя. Если бы я не решил вернуться раньше, ровно в этот момент ее бы уже закапывали в лесу.
Карлин еще большая дура, если решила, что я не трону ее из уважения к ее отцу.
Через пару минут оказываемся у заднего входа в частную клинику Гриши Остапенко, нашего штатного медика.
Стоя под фонарем, он дожидается, когда джип остановится и сам открывает заднюю дверь.
- Ого!.. Кто это?
- Девочка моя.
Тот, задрав брови, решает не уточнять и правильно делает.
- На каталку?
- Я сам.
Вылезаю из машины с Леной на руках, несу ее сразу в рентген - кабинет. Она, умница, лежит тихо с закрытыми глазами и даже не думает сопротивляться.
- Восьмерка сломана... продольная трещина на семерке...
Затем проверяем легкие и делаем ЭЭГ.
- Возможно развитие пневмонии, будь готов к этому...
- С рукой что?
- Ушиб, растяжение связок, глубокий порез.
Пока ей зашивают ребро ладони, я выхожу на улицу покурить. Травя себя никотином, слушаю как Костя с Адамом по телефону говорит. Его вызов я скинул, когда ладонь Лены осматривали.
Развернув телефон экраном ко мне, жестом спрашивает, не хочу ли я с братом поговорить.
Отрицательно мотнув головой, делаю новую затяжку.
Позже. Не хочу пока. Боюсь сорваться снова.
- Его не было на базе в этот момент. - сообщает начбез, отключившись.
- Я знаю.
- Он точно мимо...
- Я знаю, блядь!.. Думаешь, поверю, что брат с бабами воевать станет?!
- Камеры Данияр вырубил... по просьбе Карлин.
- Закрыли его?
- Да. - кивает он.
Тщетно пытаясь успокоиться, забиваю легкие дымом и наблюдаю, как рядом паркуется машина сопровождения.
- Как ты и думал, - продолжает Костя, - никто ее там не ждал, ну и... соответственно... никаких денег и документов, про которые говорила Карлин, не было.
- Что он должен был сделать?
- Убрать... у него удавка при себе была...
Взрыв. Тьма перед глазами, и эта удавка словно на моем горле затягивается.
- Где он?
- На базу увезли.
Кинув окурок в урну, в здание клиники возвращаюсь. Встав на пороге кабинета, складываю руки на груди. Лежа на кушетке с перебинтованной рукой, Лена смотрит на меня расфокусированным взглядом.
- Я ей снотворное уколол, пусть поспит...
Я глаз от нее отвести не могу. Жилы в узел завязываются, по оголенным нервным окончаниям ток бежит.
Убивать за нее буду.
Глава 33
Отключаюсь, когда машина трогается с места. Первые пару минут еще слышу приглушенные, доносящиеся словно издалека, мужские голоса. А потом провал.
Плотный, черный, теплый и уютный.
Несколько раз выплыть пытаюсь, но он поглощает меня снова и снова. И я покоряюсь, слабовольно качаюсь на его волнах и греюсь в тепле.
Просыпаюсь резко, от боли в боку. Перекатываюсь на спину и с трудом открываю глаза.
Моргаю несколько раз, потом осматриваться начинаю. Не моя комната. Чужая.
Белоснежный потолок со светильником в виде зигзага, широкая кровать, плотные портьеры на окне.
Устав от этого незамысловатого действия, роняю голову на подушку и закрываю глаза.
В груди давит. Все тело болит, будто меня самосвал переехал. Глубоко вздохнув, снимаю с себя одеяло и поднимаю надетую на себя футболку. На боку огромный черный кровоподтек, кожа стесана и места порезана.
Опускаю одежду и поправляю одеяло.
Воспоминания о вчерашнем дне поглощают так же, как воды той холодной глубокой реки. Захлебываюсь на несколько мгновений воздухом, давлюсь собственным дыханием и вся колкими мурашками покрываюсь.
Почти утонула. Почти умерла.
Господи...
А где я?..
Пытаюсь подняться на локте, но, застонав от боли, валюсь обратно. Еще ведь и рука...
В этот момент дверь комнаты открывается, и в комнату заходит Ян. Все связанное с ним я помню очень четко. Как мазки яркими красками на выцветшей газете. Застывшая маска его лица надо мной, как он снимал с меня мокрую одежду и от холода прятал в своей куртке. Помню его запах и силу рук.
Остановившись на пороге, он убирает челку со лба и, подойдя к черному шкафу, открывает дверцу и стягивает с себя черную футболку. Похоже, он еще не ложился.
- Где я?
- На третьем этаже. - отвечает негромко. - В моей комнате.
- Почему?
Оставив мой вопрос без ответа, он убирает футболку на полку, затем расстегивает ремень и снимает джинсы. Оставшись в одних боксерах, Лютый подходит ко мне и кладет ладонь на лоб.
- Как чувствуешь себя?
- Не очень.
Он, должно быть, очень зол на меня. Я убежала и доставила массу неприятностей.
Но страха на удивления нет. То ли это последствия полученных травм и пережитого шока, то ли его взгляд, когда меня из воды вытащили.
- Где болит?
- В боку и... рука...
- У тебя два ребра сломаны, придется потерпеть.
- Я знаю. - говорю глухо. - Я слышала, что после рентгена сказали.
Убрав одеяло в сторону, он делает то же, что и я перед этим - поднимает край футболки и смотрит на мой бок. Я, накрыв глаза сгибом локтя, не шевелюсь.
Чувствую, как касается меня пальцами и полноценный вдох делаю только, когда он возвращает одеяло на место.
Отходит, берет телефон с комода и кому-то звонит.
- Обезбол сделать надо и скажи, чтобы еды принесли.
- Я не хочу есть. Меня тошнит немного.
- Это нормально. Ты воды нахлебалась. - кладет телефон обратно и открывает графитового цвета дверь, очевидно, в ванную.
Едва он уходит, я натягиваю одеяло до подбородка и снова осматриваюсь.
Просторная комната с мужским интерьером. Два шкафа, комод небольшой диван у окна и даже письменный стол и кресло. Ничем не пахнет, что не удивительно - он очень редко здесь бывает.
Другой вопрос - зачем я здесь? Почему он принес меня в свою комнату, а не оставил в моей?
Остановив взгляд на двери в санузел, прислушиваюсь к звукам льющейся воды и вдруг понимаю, что кто-то стучит со стороны коридора.
Три деликатных стука, пауза и снова повторяется.
- Да?.. - отзываюсь, с трудом напрягая голосовые связки.
Дверь открывается, и в проеме появляется лысая голова немолодого мужчины.
- Можно?
Я не видела его здесь до этого, но киваю.
Заходит в комнату и опускает на тумбу около кровати медицинский лоток.
- Что это?
- Обезболивающее и успокоительное.
- Я спокойна.
На вид приятный. Раскованность в движениях и располагающая улыбка немного расслабляют меня.
- Повернись на здоровый бок... я быстро...
Решаю не спорить. Убираю одеяло в сторону и предоставляю ему свою ягодичную мышцу.
- Болит, да? - цокает, разглядывая кровоподтек.
- Немного...
- Будем два раза в день обезболиваться и колоть витамины.
Скользнувшие в его голосе жалость и сочувствие мгновенно забивают горло плотным комом. Безуспешно пытаюсь проглотить его и, зажмурившись, чувствую, как из уголков глаз выкатываются слезинки.
Я ведь умереть могла вчера. Всхлипнув, провоцирую приступ сухого кашля, который добавляет боли в боку.
- За температурой тоже следи, - раздается надо мной голос мужчины, - если повысится, антибиотик вводить будем.
- Хорошо.
- Ну... Хотя Ян и так все знает.
Он уходит, и в комнату с подносом тут же входит Дарья.
Поджав губы и не глядя на меня, она ставит его на тумбочку и разворачивается, чтобы уйти.
- Даша, - окликаю я. - Тебя наказали?
Останавливается и, обернувшись через плечо, награждает меня полным обиды взглядом.
- Прости.
- В следующий раз лучше убей меня сразу...
- Прости... - повторяю тише.
- Я же спрашивала тебя, о чем она с тобой говорила. - шепчет напряженно, время от времени поглядывая на дверь, за которой льется вода.
- Она предложила мне помощь...
- Дура...
Мотнув головой, усмехается, но затем, словно опомнившись, распрямляет плечи и становится серьезной.
- Поешь, пожалуйста, иначе Лидию что-нибудь другое заставят варить.
Касаюсь взглядом подноса, который она принесла. Там бульон, овсяная каша и булочка с апельсиновым конфитюром.
- Хорошо. Спасибо.
Внезапно почувствовав себя уставшей и больной, откидываюсь на подушку и закрываю глаза. Слышу, как она уходит, закрыв за собой дверь. Слышу, как Лютый выходит из ванной.
Атмосфера в комнате тут же меняется. Он ходит, шкаф снова открывает, чем-то занимается, но не перестает на меня смотреть. Чувствую это по тому, как нагревается кожа лица и как от напряжения потрескивает воздух между нами.