– Это невозможно, – покачал головой Андрей.
И тут же пожалел об этом. Она сидела достаточно близко, чтобы пнуть его острым носком туфли по ребрам. Удар получился не столько болезненным, сколько унизительным. Сдерживаться становилось все сложнее.
Если убить ее сейчас, он наверняка умрет. А этого ему не хотелось. Смерть – это гарантия того, что побег не состоится!
– Говорить будешь, когда тебе позволят. А что невозможно – я и сама знаю. По крайней мере в прошлых масштабах. Тогда нам здорово помогало то, что ничего подобного раньше не делали, и нас не искали. Теперь же… много проблем. Во-первых, старые клиенты побоятся со мной связываться. Во-вторых, слишком много инвестиций нужно. Знаешь, сколько это все стоит? Хирурги, медицинское оборудование, тренеры… Я уже молчу о покупке таких вот красивых мальчиков, как ты, которые делали шоу более красочным. Ты ведь знаешь, сколько ты стоил? Помнишь?
Точную сумму Андрей не помнил. А вот тот факт, что его когда-то продали собственные родители, выкинуть из памяти не мог, как ни пытался.
– Много ты стоил, – ответила за него Рената. – На психологическую обработку охотников уходило больше средств и времени, чем на их внешнее преобразование. Но в Цирке это считалось хорошей инвестицией в будущее шоу. Теперь же я, увы, себе такого позволить не могу. Поэтому я решила действовать в меньших масштабах – бойцовский клуб.
– Бойцовский клуб? – переспросил Андрей, невольно позабыв о запрете говорить без разрешения.
Но на этот раз Рената не заметила его оплошность, она слишком увлеклась собственным рассказом.
– Да. Не охота на этот раз, а поединки. Но снова с участием таких «животных», какими были охотники! Поединки «животных» друг с другом, с бойцами, которых приводят клиенты, убийство всяких бродяг… Зрелище, ставки, распространение видеозаписей – и все это при меньших затратах! Тут нам не придется тратиться на подбор места охоты, разработку сценария, постоянный поиск жертв. Я уже нашла людей, готовых инвестировать в это, и людей, готовых на это смотреть. Теперь дело за малым – создать «животных». И вот тут я поняла, что тебя лучше не убивать банально и бездарно, а оставить, чтобы ты смог оплатить мне весь ущерб.
– При чем тут я? – нахмурился мужчина. – Да, татуировки остались, но… одного меня будет недостаточно!
– Конечно, глупый мой мальчик! – рассмеялась она. – Кому интересно смотреть на одного и того же альбиноса? Нет, нам нужна целая команда. К сожалению, создание полноценных охотников, убежденных в том, что они животные, отнимает очень много времени. Поэтому нам придется пойти другим путем… Правда, я его уже в Цирке опробовала. Помнишь Льва? Он начал сотрудничать с нами добровольно… Что не помешало тебе победить его. Но он своим примером доказал, что есть люди, готовые участвовать в таких проектах. Я их еще больше нашла!
– Это кто же у нас такой психованный?
– Те, кому жизнь большого выбора не оставила. Бывшие военные, не сумевшие адаптироваться к нормальной жизни. Выпускники детских домов. Наркоманы. У меня уже разные «образцы» есть! Поэтому я могу позволить себе выбрать лучших! Те мальчики, которые на тебя напали, мои фавориты. Они все из одного детского дома, вместе тренировались, борьбу, кажется, изучали. Что их ожидает в жизни? Тупая работа, тупой досуг, тупые телки, на которых они смогут жениться после того, как те «залетят». Я же предлагаю им существование совершенно другого уровня! Думаю, ты уже понял, что мое предложение их заинтересовало.
А все равно это будет не одно и то же. Охотники Цирка отличались жестокостью и безжалостностью именно потому, что переставали считать себя людьми. А эти мальчишки вряд ли дойдут до такого! Хотя… кто знает? На первом поединке они еще будут стыдиться, на втором сомневаться, а на третий уже пойдут без жалости. По большому счету это тоже вариант психологического давления. Как научатся убивать, так и нормальную жизнь забудут…
– Ты… Вы предупредили их, что им придется пройти деформацию?
– Молодец, помнишь о вежливости, – похвалила Рената. – Да, я рассказала им об изменениях внешности. Серьезно, ты думаешь, это кого-то напугает? Татуировки? Подрезанные уши? Заостренные зубы? Да ерунда, любимый! Многие за это деньги платят, а им достанется бесплатно! Не стоит переоценивать малолеток. Они еще благодарить меня будут! Другое дело, что подготовка у них слабовата. Занятия борьбой – это неплохо, но и тренер у них далеко не олимпийский, и сами они к этому недостаточно серьезно подходили раньше. До твоего уровня им как до Луны пешком! Поэтому ты мне и нужен.
– Их учить, что ли?
– Я тебя умоляю! Какой из тебя учитель? Себя демонстрировать. Как я сказала, инвесторы у меня есть, но им нужно показательное выступление, демонстрация того, во что они будут вкладывать деньги. Поэтому ты проведешь несколько боев. Ты был лучшим из охотников в свое время. Не думаю, что за год ты обмяк и в постели со своей моделькой все навыки оставил! А уже потом, как пойдут деньги, будут готовы и малолетки. Конечно, им, в отличие от твоих «коллег», придется платить, да и продажа расходного материала исключена… хотя… как знать. Это слишком большие деньги, чтобы так однозначно от них отказываться.
Услышав об этом, Андрей невольно вздрогнул. Кто-то посторонний, незнакомый с Цирком, его бы не понял. Ну, дополнительная продажа какого-то там расходного материала… чего бояться?
Потому что посторонний не знал, что «расходным материалом» Рената называет трупы охотников.
В Цирке деньги делали на всем. И погибших охотников никогда не хоронили просто так. У людей, наслаждавшихся подобным шоу, хватало отклонений. Их манил запретный плод, настолько неправильный, что противоречил он не только законам страны, но и законам природы. А хозяева Цирка предоставляли им шанс нарушить этот запрет, перейти черту – и наслаждаться собственной безнаказанностью.
В Цирке пышным цветом цвел каннибализм. Тела охотников по желанию клиента превращались в блюда – Андрей однажды стал невольным свидетелем этого процесса и до сих пор ту картину забыть не мог. Его ждала такая же участь. Более того, из кожи и костей покойников делали сувениры – существовали целые каталоги такой продукции. У следователей, которые работали потом на основной штаб-квартире Цирка, руки дрожали после того, как они из подвала выходили…
И вот Рената хочет вернуться к этому. С его помощью.
– Я не буду этого делать.
Фраза была спокойной, твердой и уверенной. Не вспышка гнева на грани истерики, а обдуманное решение, цену которого Андрей знал.
Рената не была впечатлена:
– Будешь.
– Нет.
– Любимый мальчик, будешь, или…
– …или я умру? Да лучше так, чем кому-то еще жизнь ломать. Знаю я, как оно дальше пойдет. Меня используют для демонстрации, ты получишь деньги, а уже потом сделаешь со мной то, о чем мечтала одинокими зимними ночами. Итог один: я умру. Так смысл откладывать что-то? Честно говоря, мне проще и приятней будет свернуть тебе шею сейчас, а потом быстро погибнуть под пулями.
Андрей не блефовал, он знал, на что идет. Обидно будет умереть сейчас, когда у него жизнь только-только наладилась, – чертовски обидно! Но тут по-другому нельзя. Рената просчитала все, у него не будет шанса сбежать. Вот только его отказ она не учитывала! Она решила, что раз он сбежал из Цирка, то жизнь снова стала для него ценностью. Андрей это и не отрицал, но все-таки есть ценности более важные, чем жизнь.
Женщина поверила в его решимость. И не испугалась.
– …Или умрет твоя моделька.
Подобного поворота Андрей не ожидал.
– Что?..
– Моделька, та черноволосая девочка, которая была с тобой в Цирке. Я ведь знаю, ты жил с ней с тех пор. Я понимаю, почему она тебя оставила: я тебя пробовала и ценю ее вкус. Ну, а ты-то явно влюбился, ты достаточно глуп для этого. Так вот, ты правильно заметил. При любом лишнем движении ты умрешь здесь. Со мной или без меня. Но и она умрет. Сбежать живым ты точно не сможешь, значит, не сможешь ее защитить. Придется тебе умирать с мыслью, что ты тащишь на тот свет и ее.
– Бред, – недоверчиво покосился на нее Андрей. – Жин-Жин – не девочка с улицы, она известна! Тебе до нее не добраться.
– Да, преграды существуют. Но… не непреодолимые. Думаю, лучше один раз показать тебе, чем сто раз рассказывать. Нам с тобой придется еще раз прогуляться.
Охранники оставались в коридоре. Андрей не смотрел на них. Ему хотелось верить, что Рената просто обманывает его, манипулирует его страхами. Но в глубине души он чувствовал: все не так просто. Она и правда нашла какую-то лазейку, способ добраться до Жин-Жин, если он откажется подчиняться.
На лифте они вернулись на нижний уровень. В кабине женщина полуобернулась к нему:
– Знаешь, я тут подумала… Мне больше не хочется видеть твое абсолютное подчинение. В Цирке оно было более искренним, а теперь уж откровенно показное. Поэтому можешь обращаться на «ты» и даже иногда говорить что думаешь… Мне нравится видеть, как ты ломаешься, и понимать, что до конца еще не сломлен. Это оживляет. Но за откровенное хамство ты все-таки попрощаешься с глазом.
Он предпочел не отвечать.
Они спустились еще ниже, на уровень под его камерой. Здесь было совсем мало места: буквально две камеры, закрытые металлическими решетками. Одна из них пустовала, а другая… в другой Андрей увидел Жин-Жин.
Естественно, не саму Жин-Жин. Никто бы не смог похитить супермодель так же просто, как его. На землистых стенах висели всего лишь ее фотографии из журналов – да так много, что сами стены почти полностью скрылись за бумагой.
И на эти фотографии смотрел обитатель камеры.
Это был мужчина лет сорока – худой, невысокий, да еще и постоянно горбящийся. Его смуглую кожу покрывали многочисленные шрамы, лицо наполовину скрывала борода. Но все-таки больше всего говорили его глаза: горящие, темные, откровенно больные. Болезнь была не тела, а души. Андрей видел достаточно психов в своей жизни, чтобы опознать одного из этой «породы» безошибочно.