Аккуратно приподняв одеяло, Нателла легла на абсолютно плоскую твердую поверхность, высоко подняв подбородок.
Закрыв глаза, она мысленно осыпала проклятиями Дениса. По его вине пришлось использовать в два раза больше настойки, которая, к слову сказать, стоила бешеных денег.
Катарина приехала на студию в пятнадцать минут восьмого. Серебрякова сидела в гримерной, яростно затягиваясь сигаретой.
– Ты опоздала! Я же просила явиться вовремя, неужели так трудно поднять задницу с кровати на полчаса раньше?
– Извините, будильник запищал, я хотела встать, но… опять заснула.
– А я, наоборот, не сомкнула глаз, всю ночь таращилась в потолок, – Лилиана повернула голову, и Катка увидела темные круги под ее глазами.
– Что случилось, вы плохо себя чувствуете?
– Не знаю, ничего не знаю… может быть. Вечером потеряла сознание, провалялась в отключке больше часа.
– Вам немедленно нужно обратиться к врачу!
– Нет!
– Если вы больны…
– Зато сейчас, – продолжала Серебрякова, не обращая внимания на реплики Катки, – как сонная муха, глаза слипаются.
– Приготовить кофе?
– Скажи, тебе что-нибудь известно о болезни Альцгеймера? – ошарашила ее актриса неожиданным вопросом.
– Альцгеймера?
– Да.
– Ну… вроде бы я слышала, что люди, страдающие этим заболеванием, теряют память, у них начинают дрожать конечности, затрудняются движения и…
– Это я сама прочитала в энциклопедии, меня интересует…
Вошедшая Марина не дала ей закончить фразу.
– Лилиана Всеволодовна, в сценарии произошли изменения, вот новый текст.
– Ты издеваешься, неужели нельзя было предупредить заранее, я должна за пару часов выучить столько материала?
– Я сама только что узнала, это из-за…
– Плевать, из-за чего, – Лилиана схватила сигарету, – Ката, сделай мне кофе.
Катарина прошла к столику, на котором обычно покоилась кофеварка, и замотала головой.
– А куда подевалась кофеварка?
– Что?
– Ее здесь нет.
– Как нет, она вчера стояла на месте.
– Взгляните сами.
– Чертовщина, не могли же у нее вырасти ноги?
– Лилиана Всеволодовна, – вмешалась Марина, – вы разве не помните: вчера вы сами сказали, что она сломалась, и попросили Никиту ее выбросить.
– Я? Попросила Никиту?
– Ну да.
– Что за бред… – Серебрякова осеклась.
А ведь действительно, она вчера разговаривала с Никитой, но вот о чем именно, хоть убей, она не помнит.
«Неужели у меня начинается склероз?»
Лилиана попыталась улыбнуться.
– А… конечно-конечно, я вспомнила, совсем из головы вылетело… да, кофеварка сломалась, Катариночка, будь другом, принеси кофе.
– Я приготовлю вам кофе, – Марина с сожалением смотрела на звезду, – а вы займитесь сценарием.
Как только помощница режиссера вышла, Лилиана уставилась на Копейкину.
– Я не помню, о чем говорила с Никитой, Катарина, я ничего не помню, я теряю память!
– Вы уверены?
– Если я говорю, значит, уверена, у меня возникают трудности всякий раз, как только надо запоминать текст.
– Вам определенно надо обратиться к врачу.
– Я боюсь.
– Чего?
– Боюсь его диагноза.
– В любом случае болезнь легче лечить, когда она протекает на ранних стадиях, не запускать ее…
Марина принесла кофе.
– Спасибо, дорогая.
– Не за что.
Катарина наблюдала, как Серебрякова ставит напиток на подоконник.
– Почему вы пьете холодный кофе?
Лилиана улыбнулась:
– Привычка, когда я попробовала кофе в первый раз, он был холодным, как лед, и с тех самых пор я привыкла только к охлажденному. Звучит странно, но уж такая у меня причуда.
Катарина взяла папку со сценарием.
– Давайте пройдемся по тексту.
– Да, давай.
Через полчаса Идея Карповна начала приводить в порядок лицо Лилианы. Она ловкими движениями наносила всевозможные краски и пудры, и постепенно от усталого вида Серебряковой не осталось следа.
Пока Идея наводила красоту, Лилиана пыталась выучить текст, и, по мнению Катарины, ей это удавалось, во всяком случае, Серебрякова ни разу не ошиблась.
– Ну а теперь можно и кофейку выпить.
– У вас все получится, – Катка поставила чашку перед актрисой.
– Дай-то бог, для актера забыть текст подобно кошмару.
– Вы справитесь.
Начался съемочный день. Катарина находилась рядом с Лилианой, наблюдая, как та один за другим запарывает дубли. Константин Вольдемарович впадал в бешенство.
В перерыве Серебрякова закрылась в гримерке, а Катка, достав сотовый, набрала номер Витьки Столярова.
Лучший друг Витюша не раз выручал Копейкину в трудную минуту. Бывший капитан милиции, а ныне начальник отдела безопасности крупной фирмы, он был настоящей палочкой-выручалочкой для Катки, имеющей привычку с завидной регулярностью попадать во всевозможные передряги. Как правило, узнав, что приятельница вляпалась в очередную историю, Витька закатывал глаза и пускался в длительные объяснения, сводившиеся к одному: особам, подобным Катарине, строго противопоказано заниматься проблемами, для решения которых необходимо включать логику, здравый смысл и немного смекалки. Жена Витьки, Регинка, придерживалась схожего мнения, называя Катарину магнитом, притягивающим неприятности со скоростью света.
Но, несмотря на столь низкую оценку ее детективных способностей, Витюша никогда не отказывал Копейкиной в помощи.
– Если я продолжаю с тобой дружить, значит, я тоже слегка безумен. А раз так, то я просто обязан оказывать посильную помощь собрату по несчастью, – частенько шутил Столяров.
Сегодня Копейкина попросила приятеля узнать адрес Елены Мишуковой. Виктор пообещал перезвонить вечером, и Катка, довольная хоть одним приятным известием, посеменила к Идее Карповне.
В пять часов, во время съемок сцены с Лилианой и Кругловым, Серебрякова потеряла сознание. Вся съемочная группа забегала вокруг актрисы, Круглов рвал на себе волосы: неудачи следовали одна за другой. Сначала Карпова, потом Антон, теперь Лилиана падает без чувств.
Придя в себя, Серебрякова, категорически отказавшись от помощи врачей, уединилась с Константином Вольдемаровичем в гримерке.
После разговора с режиссером Лилиана нервно сказала Катке:
– Мне нужно отдохнуть, прийти в себя, до конца недели ты мне не понадобишься.
– Мой вам совет: обратитесь к врачу.
– Не начинай! Как только мне потребуется твоя помощь, я позвоню, а сейчас можешь быть свободна.
Домой Катка попала около семи, застав на кухне Ангелину Дормидонтовну, Риту и Артема, играющих в лото.
– Ты сегодня рановато.
– Так сложились обстоятельства.
– Ну, как там съемки? – Ангелина опустила руку в мешочек с деревянными бочонками.
– Нормально.
– Давай, садись с нами в лотошку играть.
– Не хочется.
– Садись-садись, – крикнула Ангелина, – только не забудь захватить кошелек!
– Вы на деньги играете?
– А как же, конечно, просто так неинтересно, – старуха указала на пластмассовый стаканчик, – карта стоит пять рублей.
Вспомнив, как она в детстве любила играть с бабушкой в лото, Катка кивнула, присоединившись к азартной троице.
– Значит, так, – начала Ангелина, – сколько карт ты возьмешь?
– Одну.
– Ну, это несерьезно, бери три или четыре.
– Мне с одной бы управиться.
– Ты же не даун.
Железный аргумент подействовал моментально, взяв четыре карты, Катка приготовилась проигрывать.
– Клади в стаканчик двадцать рублей.
– Однако цены у вас, помнится, когда мы играли, карта стоила две копейки.
– Это было до революции?
Проигнорировав язвительный вопрос старухи, Ката положила в стакан четыре пятирублевые монеты.
– Ну, все готовы, тогда я начинаю кричать.
Глубоко вздохнув, Артемка набрал в руки красных фишек.
– Ба, только помедленней кричи.
– Двадцать два, – начала Ангелина и зачем-то бросила взгляд на карты Катарины. – Петя-петушок, золотой гребешок!
Катка подпрыгнула.
– Простите…
– Прощаем, сорок восемь.
– Стойте, стойте, я не поняла, какой петушок, вы о чем говорили? – Катка растерянно хлопала глазами.
– Петя-петушок, значит, пять, – пояснил Артем.
– Мама, говори нормально, Катарина не знает твоих выкидонов.
– А чего здесь знать-то, подумаешь, – бабка пожала плечами и вытащила следующий бочонок: – Один Коля дрова колет.
Ката уперла руки в бока:
– Вы издеваетесь или как? Мы сели играть в лото, а не вспоминать сельскую местность. Какой еще Коля дрова колет? А дальше что будет – Зина из магазина?
– Ну ты совсем плохая, – начала выходить из себя Ангелина, – Коля – это один.
– Почему?
– Ну пораскинь мозгами-то, если Коля один дрова колет, это не может быть два!
– Я не о том, откуда вообще этот Коля взялся?
– Не бери в голову, – Марго положила руку Катке на плечо, – просто сиди и смотри на карты.
– Барабанные палочки, – вещала старуха, – специально для Катарины объясняю: это – одиннадцать.
– Я в курсе.
– Дуняша, – продолжала Ангелина.
– Это два, – переводила Рита.
– Почему?
– У мамы на старой квартире жила подруга Дуня, во втором подъезде.
– А… тогда ясно.
– Рита, не надо комментировать, – обозлилась мать.
– Ката не понимает…
– Пусть учится. Пенсия!
– Не все в курсе, что семнадцатого числа у тебя пенсия.
– А можно потом я буду кричать? – спросил Артем. – А то такими темпами нам до ночи не закончить.
– Если бабушка не против.
– Не против, сейчас доиграем, и кричи. Война!!!
Катарина покрылась потом.
– Тетя Кат, не пугайтесь, это сорок один.
Откинувшись на спинку стула, Копейкина сжала кулаки.
«Ну ее к черту с ее идиотской терминологией!»
– Девятнадцать… у меня квартира, – засмеялась Ангелина Дормидонтовна.
– Какая квартира?
– Етит твою, квартира, значит, в одном ряду закрыто четыре цифры, и кричащий должен вытаскивать по одному бочонку.