Кажется, мы с ней движемся по замкнутому кругу. Снова и снова.
Не отпускает. Никогда не отпускало. Четыре года без нее, а теперь такое чувство, что не было этих лет. Все это сон какой-то. А если и реальность, то не со мной происходящая.
Не переживай, в твои отношения с Кудяковым я лезть не буду.
Когда я пришел к такому выводу? Понятия не имею, но вряд ли Вэл врал мне, да и сам я никогда до конца не верил в то, что он с ней тогда переспал. Понимаю же, что Майя бы не позволила. Не поступила бы так со мной, да и с самой собой тоже.
Мозг плавится. Бомбит дико от всей этой ситуации. От своего кретинизма и неумения слышать. У меня же тогда пелена перед глазами и шум в ушах. Сразу. Без разбора.
Черт!
Понимаю все это теперь, но тогда, под пластом злости и отчаяния, вправить самому себе мозги не представлялось возможным.
Сейчас же она меня ненавидит.
Хочется признать, что Кудяков выиграл, но мы с ним вроде как не играли. Но тем не менее главный приз все равно достался ему.
Меня она ненавидит. До сих пор. Ей есть за что, конечно… Вот и получается, что теперь я, наверное, не имею никакого морального права к ней лезть.
Ха-ха. Когда это я задумывался о морали? Видимо, открываю в себе новые грани.
Если было бы возможно отмотать время, я поступил бы иначе. Поговорил бы с ней сразу на квартире. Поверил бы ей, а не своему раздутому и задетому эго. Обнял и понял. Встал на ее сторону. Если бы все можно было отмотать назад…
А теперь, теперь я просто исчезну, но уже без каких-либо напоминаний о себе. Я одиночка по жизни, мне было и будет проще, чем ей. Я уже привык без нее, но с дырой в сердце. Когда-нибудь же зарастет, правда?
Какой смысл снова влезать в ее жизнь и все портить? Разрушать…
Майя ведь права была, когда говорила, что я умею только разрушать. Права.
Видеть ее рядом с ним — пренеприятнейшее зрелище. Он же и правда прыгнул выше головы, когда с ней замутил. Замутил и не накосячил. С моей психушкой такое, наверное, вообще нереально даже сейчас.
И обнять тебя тоже хочется. Жалею, что не воспользовался ситуацией в лифте.
Прохожусь глазами по тексту. Улыбаюсь. В лифте, конечно, знатно повело. Думал, что только в фильмах такое бывает. Мысленно я ее там нормально так отлюбил. В реальности же свалил, как только распахнулись двери, чтобы не сказать или не сделать ничего лишнего больше. Один раз уже сорвался.
У меня, в принципе, когда я рядом с ней, мозг отключается. На первый план выходят инстинкты. Хочется ее постоянно трогать. Гладить, целовать, смотреть на нее. Как можно больше тактильного контакта, чтобы захлебываться избытком этих чертовых прикосновений. Говорю же, психушка.
Трясет всего, когда между нами расстояние в шаг. Когда можно руку протянуть и коснуться ее.
Блокирую телефон и бросаю его на стол.
Паршивый день. Нет. Последние несколько лет.
Смотрю на стакан бренди, а потом прохожусь взглядом по пустому залу бара. Здесь только я, официантки, бармен, администратор и охранник. Ну, плюс мои опричники. Все.
Как и просил отец, я его не дискредитирую. Не бухаю у всех на виду. Вот закрыл под себя целое заведение.
Вот-вот должен подъехать Ренат. Бухать одному как-то совсем не комильфо.
Гимаев залетает в бар, находит меня взглядом, улыбается.
— Слушай, он тебя искал, — кивает в сторону двери, — и я взял на себя…
Перевожу взгляд на Вэла, показавшегося из-за двери.
Забавно. Я, Гимаев, Кудяков. Когда такое было в последний раз вообще?
— Падайте, — раскидываю руки по спинке дивана, наблюдая за приближающимся Кудяковым. Он за эти минуты слова не произнес. Пялится только. Чувствую его агрессию. И какого хрена приперся тогда?
Вэл ускоряется, не успеваю толком среагировать, когда его кулак впечатывается в мою рожу. Еще и еще. Вкус крови как яркая вспышка для вкусовых рецепторов. Замахиваюсь. Бью в ответ и слышу, как трещат нитки.
Охрана реагирует с заминкой, но Вэла от меня оттаскивает. Кудяков вырывается, матерится и часто дышит.
— Отпустите его, — морщусь, взмахивая рукой.
Когда его отпускают, бьет ладонью по барной стойке и просит водки. Заливает в себя стопку.
Все это происходит в тишине. Гимаев стоит в стороне в полном ахере.
Вытираю губы и тянусь за своим бокалом. Делаю несколько глотков.
— Ты охренел? У меня встреча завтра. Важная. Я как, бл*дь, туда поеду теперь? Придурок.
Вэл показывает мне фак и сваливает на выход. Киваю охране, чтоб пропустили.
Дверь хлопает.
— И че это было? — спрашивает Ренат, смотря на дверь.
— Хрен его знает, — трогаю разбитую губу. Теперь отец меня точно за яйца подвесит. Завтра утром встреча. Я должен на ней быть. Бл*дь.
Смотрюсь в зеркало на стене. Красавчик.
— Может, это можно замазать как-то? — поворачиваюсь к Ренату.
— Без понятия.
— Рубашку еще порвал, падла, — хмурюсь, рассматривая дыру по шву на плече.
Занимательно, конечно. Облизываю губы и беру телефон. Майя ничего не ответила. Пораскинув мозгами, решаю ее набрать. Не на пустом месте Кудяков устроил мне вендетту.
Слушаю гудки. Раз пять скидываю вызов и заново набираю, прежде чем Майя отвечает.
— Чего тебе?
Она спрашивает, а я по голосу ее понимаю, что чет не то.
— У тебя все нормально?
— Лучше всех.
— Я заеду через полчаса.
— Нет.
— Уже выехал.
— Я не открою и не впущу, Арс. Поэтому тебе нет никакого смысла приезжать.
— Посмотрим.
Что я там нес по поводу «вмешиваться»? Беру свои слова обратно…
— Ты куда? — спрашивает Ренат, наблюдая за тем, как я двигаю на выход из бара, надевая пиджак.
— Дела появились. Прости.
Гимаев закатывает глаза и выходит на улицу вместе со мной.
— Ты же сейчас не к ней едешь?
Улыбаюсь и, прищурившись, достаю сигареты. Подкуриваю.
— Понятно, — Ренат качает головой и вытаскивает из кармана ключи от своей тачки. — На созвоне, — протягивает руку. — Посидели, блин.
— Ты сам Кудякова притащил, — напоминаю, пялясь в одну точку. Все никак не могу сообразить, за что по морде получил. Нет, поводов много. Но как-то с опозданием Вэла перемкнуло. У него были десятки возможностей сделать это, не отходя от кассы. У ментовки, например… Почему именно сегодня?
— Уже пожалел, — хмыкает Ренат. — Поехал, короче. А ты там не жести, что ли…
— Ага, давай, — киваю, затягиваюсь и сажусь в салон своего мерса. — К Майе.
Прикрываю глаза и выбрасываю тлеющую сигарету.
У них явно что-то пошло по пиз… Не туда свернули, ага. Барабаню пальцами по подлокотнику. Весь как на иголках. Понимаю, что даже сидеть ровно больше минуты не могу. Рожа еще болит. Кудяков, сука.
В подъезд ЖК, где живет Майя, попадаю без проблем. Тут, конечно, надо сказать спасибо моей охране. На этаж поднимаюсь уже один. Когда звоню в дверь ее квартиры, ловлю себя на том, что затаил дыхание. Несколько нажатий на кнопку дверного звонка, а там, внутри квартиры, тишина.
Уехала? Притворяется, что ее нет дома?
Бросаю взгляд на камеру. Улыбаюсь. Да нет, Майя сто процентов там. Пялится на меня через экран сейчас. Почему-то я в этом уверен.
— Открывай, я знаю, что ты там, — прижимаюсь спиной к двери. В камеру больше не пялюсь. Достаю сигареты. Кручу пачку в руках и слушаю тишину.
Когда щелкаю зажигалкой, слышу голос Панкратовой.
— Ты офигел! Не смей курить у меня под дверью!
Ухмыляюсь и прячу пачку обратно в карман.
— Дверь открой.
— Нет. Я же все сказала тебе еще по телефону. Ты зря приехал, Арс. Уходи.
— Не, — качнув головой, рассматриваю штукатурку на стенах и сажусь на корточки.
— Я вызову охрану…
— Давай.
— И полицию.
— Я со всеми договорюсь. Поверь. А потом выломаю твою дверь.
— Она прочная.
— Вызову того, кто ее вскроет?!
— Козел!
— Ждем тогда.
Упираюсь затылком в дверь, продолжая сидеть на этом резиновом коврике, крутя телефон в руке. Молчу. Тишина напрягает. Но Майя сдается первой, как я на это и рассчитывал.
— Чего мы ждем? — спрашивает тише. — Ты еще там?
— Того, кто вскроет дверь, — улыбаюсь, запрокидывая лицо к потолку.
— Что? Ты там совсем чокнулся?
— Мы вроде обо всем договорились пару минут назад. Нет?
— Я… Слушай, езжай домой, а? Отстань от меня.
— Открой дверь. Как только я буду уверен, что ты в порядке, уеду.
— Арс, прекрати этот цирк. Пожалуйста, — переходит на писк.
— Не, не уеду.
— Так и будешь сидеть под дверью? — вздыхает.
— Я тебе как-то мешаю? Можешь вообще идти по своим делам.
— Арс, хватит устраивать цирк. Ты же взрослый человек…
— Кто сказал тебе такую чушь? — ржу.
— Ну да, взрослые люди не сидят под дверью и уж точно не приезжают к девушке с разбитым лицом. Кто тебя так?
— Упал, — касаюсь губы, и это место сразу начинает щипать.
— На чей-то кулак, судя по всему?!
Молчу. Прикрываю глаза, концентрируясь на ее голосе. Майя спрашивает, чего мне от нее нужно. Ругается. Нервничает дичайше. Злится на мое молчание, подчеркивая, что видит меня по камерам. Потом замолкает ненадолго. Не знаю, сколько проходит минут, прежде чем я слышу щелчок замка и, едва успев сориентироваться, не заваливаюсь вперед спиной в квартиру Майи.
— Ладно, говори, что хотел, и уходи. Ты обещал, что уйдешь, если я открою.
Она стоит позади меня. Я все еще сижу на полу. Запрокидываю голову, встречаюсь с Майей глазами, едва касаясь затылком чашечек ее коленей, и только потом отталкиваюсь ладонью от пола. Выпрямляюсь. Разворачиваюсь к ней лицом.
Замечаю и то, что она плакала, и то, что мой букет валяется на полу. Переступаю порог ее квартиры без приглашения. Чтобы Майя попятилась, мне не приходится принимать абсолютно никаких усилий. Стоит только чуть к ней потянуться, и она отскакивает назад, освобождая мне путь внутрь своего жилья.
Прикрываю за собой дверь, бегло оценивая обстановку.