Судя по шуму, Майя на кухне, туда и заворачиваю.
— Ты, — бормочет, заметив меня, — этот вечер когда-нибудь закончится вообще? — краснеет и отворачивается.
Подпираю плечом стену, складывая руки на груди. Майя продолжает мельтешить у кухонной столешницы, изо всех сил делая вид, что она очень занята. С каждым новым движением ее щеки будто бы алеют все сильнее. Ей неуютно, ну а меня, меня это только забавляет.
— Мог бы и одеться, — бормочет, якобы, невозмутимо протирая губкой край раковины.
— Ну прости, что твой халат мне не по размеру. А шмотки, кстати, намокли не без твоей помощи.
— Не без моей? — вскидывает взгляд, стискивая губку в пальцах. — Это ты нас туда засунул. Я тут ни при чем.
— А не надо было меня бесить.
— Тебя? Нет же, это ты меня бесишь. И вообще, целуй мне руки, что не выгоняю тебя в таком вот виде на улицу.
— Спасибо. Благодетельница. Может, в ноги сразу упасть? — Отталкиваюсь от стены и сажусь за стол.
Майя в этот момент как раз вытаскивает кружки и какую-то коробку из холодильника, которую тут же сует в микроволновку.
— Можешь уже начинать кланяться, — ехидничает. — Есть будешь? — тянется за вилками.
— Ага, — киваю, наблюдая за тем, как Панкратова дожидается сигнала микроволновки. — Че это? — спрашиваю, глядя на контейнер, который она из нее вытаскивает.
— Еда. Раньше вашему Величеству очень даже нравилось, как готовит моя мама!
— А, это да. Это норм.
Беру вилку и вскрываю контейнер.
Майя закатывает глаза и вытаскивает тарелки.
— Мне не надо тарелку.
Зачерпываю рис из контейнера вилкой и отправляю себе в рот.
— Да блин, а если ты заразный? Мало ли где тебя таскало. Я не буду себе оттуда накладывать.
— То есть, когда ты меня засосала, заразный я или нет, тебя не смущало?
— Я? Ты сам ко мне полез. Я была против!
— Ага, я заметил. И как на цыпочки привстала, и как глаза закрыла, — ухмыляюсь.
— Я сейчас просто убью тебя. Вот этой самой вилкой, — морщит нос и аккуратно выкладывает часть риса с говядиной на свою тарелку.
— Звучит очень угрожающе, — смеюсь и двигаю контейнер к себе.
Едим. Первые несколько минут молча, пока эта странная тишина не начинает напрягать.
— У тебя кровь, снова, — замечает Майя еще до того, как я начинаю чувствовать металлический привкус.
— Пофиг, — отмахиваюсь, наворачивая еще мяса.
— Надо обработать.
— Потом, — бросаю взгляд на ее пушистые тапки-кошки и улыбаюсь. Выглядят забавно.
— Когда-нибудь тебе проломят голову, — вздыхает.
— Пусть, если ты придешь ко мне в больничку.
— Дурак. С таким не шутят.
— Со всем шутят. Не будь ханжой. Кстати, ты не в курсе, это все можно как-то замазать? У меня завтра важная встреча рабочая, и отец вот за это, — показываю на свое лицо, — сделает мне голову с плеч.
— Не надо было драться. Все же очень просто.
— В следующий раз обязательно воспользуюсь твоим советом.
Майя громко цокает языком и поднимается из-за стола. На ней длинный белый махровый халат и эти смешные розовые тапки.
— Сейчас, — произносит, уходя в сторону спальни.
Возвращается моментально и протягивает мне какой-то тюбик.
— Что это?
Смотрю на Майю, потому что вопросов как бы меньше не становится.
— Тон. Замажешь.
— Как?
— Выдавливаешь и мажешь! — раздражается. — Что за глупые вопросы?
Оба снова замолкаем. Постукиваю вилкой о край контейнера, тайком наблюдая за Майей из-под полуопущенных ресниц. Она смотрит в одну точку и выглядит колоссально задумавшейся.
Весь флер легкости между нами снова стерся, просто по щелчку пальцев.
— А вообще, — поворачивает голову, чтобы поймать мой взгляд, — ты ведешь себя просто отвратительно. Так, словно мое мнение и чувства для тебя ничего не значат. Хотя так и есть, конечно, — кривит губы. — Ты пришел сюда и продолжаешь тут торчать в половине двенадцатого ночи, пока твоя девушка где-то там дома сидит и ждет тебя. Не стыдно? Хотя о чем я… То, что произошло в кабинете, за гранью, Арс. Все, что между нами за эти недели произошло, за гранью. Я этого не понимаю, не одобряю, да и не хочу одобрять! Я не такой человек.
— Помню, правильная и честная. Мудак у нас я. Помню, — киваю.
— Снова твои шуточки. Можно хоть иногда быть серьезным? Вроде такие здравые мысли полчаса назад мне рассказывал, а по факту только и ждешь, когда мы снова скатимся в этот каламбур.
— Ты так считаешь?
— Говорю, что вижу, — жмет плечами.
Снова киваю, откладываю в сторону вилку и смотрю Майе в глаза.
— У меня нет никакой девушки и не было никогда. Кроме тебя, — на этих словах губы будто сами складываются в невеселую улыбку.
— Боже, Мейхер, врать с такими честными глазами можешь, наверное, только ты. Я сама видела всех твоих пассий, ты их особо не скрывал, поэтому вот эти сказки про первую и единственную любовь прибереги для кого-нибудь другого.
— Это ревность?
— Это здравый смысл!
— Допустим, — соглашаюсь. — Ты знаешь, у меня тогда даже мысли в моменте не возникло, что ты на хату Кудякова чисто поспать завалилась. По себе мерил, видимо.
— Видимо, — хохлится.
— Но про первую и единственную любовь, хоть это и не я озвучил, правда. Ты действительно для меня именно такая.
— И поэтому ты меня унизил? Хотя сейчас, наверное, нет никакой разницы, да и все эти разговоры уже давно бессмысленны.
— Наверное.
— Раз Анна не твоя девушка, то…
— Она встречается с Гимаевым. Несколько лет уже.
— Ого. Неожиданно.
— Да уж.
Барабаню пальцами по крышке стола. Нервничаю. Меня до сих пор напрягает все, что произошло у нее в кабинете. Майю это не просто задело, ее до сих пор триггерит. Она обижена и имеет право, но за всей этой обидой и словами есть что-то большее.
Протягиваю руку, аккуратно сжимая ладонь Майи в своей.
— Я бы никогда тебя против воли… Силой, Майя. Пойми это, пожалуйста, и поверь мне. Это важно.
Майя отворачивается, но я все равно замечаю, как ее глаза наполняются слезами.
— Я испугалась, Арс. Я очень испугалась. Мне кажется, что я тебя до сих пор боюсь. Именно поэтому дверь открыла сегодня и говорю с тобой, когда ты просишь. Защищаю себя так подсознательно. Вроде как не отказываю, а значит, не злю тебя. Только сейчас это поняла, — переходит на шепот. — А еще… Я, кажется, боюсь себя. Вдруг это не защитная реакция, а мои настоящие желания?
— Я сам себя боюсь, — пытаюсь шутить, но слова звучат замогильно. — Ты мне крышу сносишь. Это не агрессия все, а переизбыток эмоций, чувств. Дотронуться до тебя…
— Ты тогда сказал…
— Я помню, что я тогда сказал, — обрываю ее слова, потому что не хочу, чтобы она это произносила вслух. Это то, что мне бы хотелось забыть, и тем не менее этот диалог крутится в голове. Я слышу, как она кричит, будто бы взаправду, здесь и сейчас:
«— Пусти. Пусти!
Майя хочет ударить, но я ловлю ее руку, сжимаю запястье, испытывая какие-то нечеловеческие эмоции. Нормальные люди себя так не ведут, а меня бомбит.
— С Вэлом поприкольнее, м? Ты же мне соврала тогда, да? Он же тебя тогда трахнул. В ту ночь. Да, Майя?
Трясу ее как куклу и смотрю в глаза. Хочу увидеть в них ее боль. Хочу, чтобы ей было так же паршиво. В глубине души понимаю, что все это борщ, но все равно продолжаю игнорировать ее крики. Игнорировать ее удары и желание вырваться из моих рук.
— Хватит. Хватит. Перестань. Я не хочу тебя. Не хочу.
— Я хочу. — Тянусь к ремню на своих брюках. — После него не так прикольно, но я не особо в этом брезгливый.
Именно здесь мы влетаем в точку невозврата со скоростью света. Бьемся вдребезги на хрен. В себя приводит крик Майи и пощечина. Наверное, только она меня тогда и отрезвила. Заставила взглянуть на происходящее со стороны».
Моргаю. Касаюсь своей щеки, начиная медленно осознавать, что я сейчас не у нее в кабинете.
— Прости, — бормочу себе под нос и сталкиваюсь с Майей глазами. Они у нее красные и влажные. — Я могу сотню раз попросить у тебя прощения, но это не изменит ничего, что было. К сожалению.
— Ты прав, — аккуратно высвобождает свою ладонь.
Снова замолкаем. Все скатывается в такую привычную за эти четыре года безнадегу. Наверное, мы могли бы встретиться раньше. Поговорить, все выяснить. Могли бы и тогда найти выход. Могли бы, но все стало как стало. История не знает сослагательного наклонения. Увы…
— Ты сказал, что знаешь, кто аноним, — спрашивает Майя после паузы.
— Есть парочка предположений. Точнее, одно.
— Поделишься?
— Тебе этот вариант не понравится.
— Неужели Вэл? — хмыкает. — Серьезно? Арс, это не смешно уже даже. Какой ему смысл был все это придумывать? Он тебя защищал тогда передо мной до последнего, между прочим.
— Да?
Вот это удивляет, хотя логично. Если все это он замутил, максимально логично. Я толком ничего не выяснял еще. Так, прикидывал, кому было выгодно, команду службе безопасности прошерстить всех, с кем я тогда общался еще, тоже не давал. Где-то на подсознании все это время был уверен, что это Кудяков. Возможно, это моя банальная тупая ревность, а может и нет.
— Да. Это не Вэл. Точно. Я в этом уверена.
— Потому что спала с ним? — не могу не уколоть. Лучше бы заткнуться, конечно. Лучше бы…
— Если тебе будет легче, то именно поэтому. Да, — резко поднимается из-за стола.
— Подожди, ладно, фигню сморозил, признаю, — хватаю Майю за руку в последний момент. — Извини.
— Мне кажется, что на сегодня хватит разговоров. Я хочу спать, мне вставать рано завтра. Давай я лучше тебе сухие вещи принесу.
— Это тряпки Кудякова, что ли? — поднимаюсь следом и беру со стола свой телефон. — На хрен. Я лучше так пойду.
— В полотенце?
— Ага, — направляюсь в прихожую, отпустив руку Майи.
— Ты же несерьезно? — идет за мной.
— Че это? Легко, — надеваю ботинки и толкаю входную дверь.