— Серьезно, я? — не унимается. — Признайся, Сенечка.
Заезжаю на паркинг. Бросаю на Майю недолгий взгляд, она как раз откидывает влажные после дождя волосы за спину.
— Пошли домой.
— К тебе домой. Это важно. Мой дом не здесь, — вздыхает, но не протестует. Если честно, у нее такой взгляд уже, будто она вот-вот уснет.
Поднимаемся на лифте в тишине. Стоим друг напротив друга. Майя переступает с ноги на ногу, чуть подгибает колени, несколько раз поправляет волосы.
— Из лифта направо, — сообщаю, как только открывается кабинка.
Отпираю дверь, пропускаю Майю внутрь и зажигаю свет.
— Поцелуемся? — упираюсь затылком в стену, наблюдая за Панкратовой. Взгляд преимущественно болтается на уровне ее ног и задницы.
— Облезешь, Сенечка.
— Как знакомо, — отталкиваюсь от стены. Прижимаюсь к Майе, обнимаю за талию, замыкая ладонь в замок на ее животе. Вдыхаю запах волос. Духи, дождь, лак.
— Я не буду с тобой спать. Даже не надейся, — проговаривает максимально четко, избавляясь от туфель.
— Надежду ты отобрать у меня не сможешь, — улыбаюсь, касаясь губами ее шеи.
Майя тут же вздрагивает, напрягается вся. Отпускаю. Разжимаю руки и делаю шаг назад. После всей той хрени в кабинете самому долгое время было паршиво.
— Хочешь, я отберу у тебя сердце? — шепчет, развернувшись ко мне лицом.
— Уже отобрала.
Майя прищуривается, но улыбается. Кивает каким-то своим мыслям и топает в сторону гостиной.
— Налей, пожалуйста, чай, горячий, — просит, усаживаясь на кресло.
— Без проблем.
Ухожу на кухню. Включаю чайник, достаю кружку. Думаю о том, что было бы, не позвони мне Вэл сегодня? Ничего хорошего, наверное. От этих мыслей мутит.
Может, Майя права была и Кудяков действительно изменился? Я же изменился, наверное…
Либо у него просто есть какой-то план. У него всегда был план. Я не поверил ему тогда, потому что знал, кто он такой. Точно не чувак, каким его видит Майя. Он с легкостью может быть причастен к тем анонимным сообщениям, но, если это так, какой смысл так быстро сдаваться сейчас? Мозг нагружен этой инфой уже много дней и вот-вот разорвется к херам.
На этой неделе забрали все компы и сервер из дома Гимаева, где раньше играли, чтобы спецы посмотрели весь этот хлам. Возможно, тот, кто тогда подключился дистанционно, оставил след?!
Наливаю чай для Майи и возвращаюсь в гостиную. Пару минут стою с кружкой в руках, наблюдая за спящей Панкратовой. Дрыхнет прямо в кресле, подтянув к груди колени.
Ставлю чашку на журнальный столик и аккуратно поднимаю Майю на руки. Несу в спальню. Плотная ткань ее платья до сих пор нормально не просохла. Кладу Майю на кровать, упираюсь в матрас коленом, расстегивая пуговицу за пуговицей на этом самом платье. Аккуратно, чтобы не разбудить, высвобождаю руки из рукавов и бросаю эту тряпку на пол, белье летит туда же. Моргаю и тут же засовываю Панкратову под одеяло, чтобы не чувствовать себя долбаным маньяком.
Следующие минут десять стою под холодным душем. Потом закидываю свои и ее мокрые шмотки в сушилку, иду на балкон покурить. Думаю о том, что она там голая, и прямиком с балкона чешу обратно в душ. Пи*дец какой-то.
Ложусь около четырех часов утра. В моей квартире, естественно, не одна спальня, но я целенаправленно ложусь с Майей. В целях безопасности от себя самого беру второе одеяло. Насколько убого будет, если я подрочу сейчас на нее спящую, еще и лежа с ней в одной кровати?
Вырубаюсь именно с этой мыслью в итоге. А вот просыпаюсь от громких воплей.
— Мейхер, ты вообще охамел! Просыпайся, зараза такая!
Разлепляю глаза. Майя нависает надо мной, прикрывшись одеялом. Растрепанная, а выражение лица такое, будто вот-вот сделает мне харакири.
— У нас что-то было? Говори! — сдавливает мое горло ладонью. Не сильно. Можно сказать, вообще не ощутимо.
— А ты не помнишь? — улыбаюсь, замечая, что ее одеяло вот-вот соскользнет под грудь с правой стороны.
— Я все помню. Все, — бесится. — Почему я, блин, голая? Где мои вещи?
— Ты их выкинула. В лифте еще.
Майя замирает на секунду.
— Ты врешь!
— Уверена? — улыбаюсь шире, а потом резко тяну ее на себя.
Одеяло все-таки соскальзывает ей под грудь. Перекатываюсь со спины и прижимаю Майю к кровати.
— Доброе утро, моя любовь.
Рассматриваю ее. Покрасневшие щеки, разметавшиеся по подушке волосы, припухлые после сна губы, которые хочется целовать.
Именно это и делаю — целую. В подбородок, щеку, губы, шею, ключицу. Майя визжит. Если бы квартира не была такой просторной, а за стеной находилась не ванная и вторая спальня, соседи бы явно вызвали экзорцистов.
— Что ты делаешь? Ненормальный. Перестань меня целовать. Перестань. Щекотно. Арс!
— Тут? — касаюсь губами шеи. Скольжу ладонями вдоль ее обнаженного тела. Все стопы сносит мгновенно. Щелчок — и все.
Майя зажмуривается, упирается ладонями мне в грудь, попискивает что-то непонятное, срываясь на смешки.
— Я помню, помню! Я еще вчера говорила тебе, что не собираюсь с тобой спать, Сенечка. Не собираюсь!
— Не было такого, — закидываю ее ногу себе за спину. Майя тут же прогибается в спине, ойкает, а потом кусает меня в плечо. Не просто кусает, вгрызается.
— Ай, психопатка.
— Долбаный извращенец.
— Я? Сама тут голая развалилась.
— Чего? Это ты меня раздел. Еще и слюни, наверное, пускал. Да? Угадала же?!
— Коза, — подминаю ее под себя. Член через ткань боксеров упирается ей между ног.
— Вот, я же говорила, — бормочет.
Смотрим друг другу в глаза. Выдыхаю, хватаю ртом воздух, чтобы снизить градус возбуждения. Не очень помогает, конечно.
Майя, как назло, начинает ерзать.
— Ты меня сейчас спровоцируешь на что-нибудь неприличное, — шепчу ей на ухо. Прижимаюсь губами к щеке.
— Ты тяжелый, я сейчас задохнусь, Сенечка. Слезь с меня.
— Минуту подожди.
— С чего вдруг?
— Просто полежи минуту спокойно.
— Ладно. Уговорил.
Лежим. Молча. Секунд десять.
— Ты меня домой отвезешь? Я куртку в клубе оставила, кажется.
— Отвезу. В тачке у меня твоя куртка.
— Ладно, — шепчет, а я чувствую, как кончиками пальцев дотрагивается до моей шеи. Перетряхивает в хорошем смысле. Мурашки. Учащенное сердцебиение. Стояк. На все это Майя выдает шепотом:
— Оу. Я нечаянно.
— Фиалочка, блин.
Отталкиваюсь кулаками от матраса, не успеваю толком сесть, а Майя уже закутывается в одеяло.
— Все, выйди, мне нужно одеться. Из гардеробной что-то возьму?
— Бери, — бросаю через плечо у двери в комнату.
Выхожу — и сразу на балкон. Беру вскрытую пачку сигарет, прикуриваю, затягиваюсь. Тусуюсь там минут десять, когда возвращаюсь в квартиру, Майя идет мне навстречу в моей футболке, шортах и с полотенцем на голове.
— Есть хочется, закажи что-нибудь, — просит, оказавшись со мной лицом к лицу.
— Ага, — достаю телефон и открываю приложение.
На кухне садимся друг напротив друга. Майя стягивает с волос полотенце, встряхнув головой.
— Как у Марата, кстати, дела?
— Играет. Ты была права.
— Карты?
— Ага. Дебил.
— Зависимость?
— Нет. Проигрался сильно тем, кому проигрывать не стоило.
— Насколько сильно?
— Миллионы.
— Серьезно? Столько проигрывают?
— Еще не столько проигрывают. Какой-то дальний родственник этой идиотки Таи его поиграть затащил. Разок. Вот он и поиграл. Обули, скорее всего. Три месяца рассчитывался, пока с голым задом не остался. Зато долги остались. Вот его и подловили у дома.
— Тая знала и ничего не рассказала никому?
— Так ее же родственник его туда затащил, у всех рыльце в пушку.
— И что? Разводиться будут?
— Ага, щас. Любовь у них до гроба, забыла? Василиска пока у родителей живет. Отец к себе забрал. Пока не забрал, эти женатики долбаные как воды в рот набрали.
— Он шантажировал ребенком? — Майя округляет глаза, и я вдруг вспоминаю, с кем, блин, говорю.
— Нет, конечно, — вру. — В целях безопасности забрал, ну и сказал, что с такими закидонами ребенка у них опека заберет. Тайка разрыдалась и все рассказала.
— Кошмар. Они, когда во все это влезли, о малышке совсем не думали, получается?
— Когда думать нечем…
В дверь звонят. Прерываю наш диалог и иду открывать. Забираю доставку и несу обратно на кухню.
— Блинчики? — Майя заглядывает в бумажный пакет. — Отлично. Такое я люблю.
— Ты, кстати, подумала насчет вечера?
— Это тот, что в последние выходные месяца, или как там?!
— Про него.
— Еще думаю. — Вскрывает соус. — Но, вообще, после такого бодрого утра, что ты мне устроил, нужно слать тебя куда подальше.
— Нефиг было бухать.
— Знаешь что!
— М?
— С этой минуты я с тобой не разговариваю.
— Таблетку, кстати, надо, от похмелья?
Майя прищуривается, вытягивает шею, а потом гордо кивает в полной тишине.
Достаю из аптечки таблы и протягиваю ей.
— Ладно, — закатывает глаза, — спасибо. Где одежда моя, расскажешь?
— В сушке ночью была.
— Ты не вытащил до сих пор?
— Не-а.
— Ясно. Ладно. Главное, что просохло. Пойду переоденусь.
Пока Майя уходит на поиски своего платья, мне звонит отец. Отвечаю, засовывая в рот свернутый блин.
— Через час жду в квартире Марата
Чекаю время. За час я не успею явно.
— Через два, — запивая завтрак кофе. — За час не успею.
— Ладно.
— Что-то случилось?
— Приедешь, узнаешь. В двух словах не рассказать.
— Окей.
Скидываю звонок, прислушиваясь к Майиным причитаниям в глубине квартиры. Иду на шум. Панкратова стоит посреди ванной в платье, которое еле прикрывает задницу.
— Ты изуродовал мне платье, — причитает, оттягивая подол. — Ему противопоказаны такие температуры. В чем я домой поеду?
— Возьми что-нибудь из моего. С меня, естественно, новое платье.
— Оденься уже, — фыркает, оглядываясь. — Хватит рассекать тут в одних трусах, и вообще, я загостилась. Мне пора домой. Срочно.