— Помогу отнести домой? — кошусь на дверь подъезда.
— Как хочешь…
В лифте стою у Майи за спиной. Чувствую ее тепло, запах, хочется к ней прикоснуться, но я себя одергиваю.
— Ты подумала про выходные в конце месяца? — спрашиваю уже в квартире.
Майя бросает на меня взгляд, в котором отсутствуют эмоции, и кивает. Разговаривать с ней вот такой трудно, конечно. Мнусь в прихожей, держа в руках этот идиотский букет.
— Я сейчас ванну наберу, положи цветы туда. У меня нет такой большой вазы, — отзывается, надевая домашние тапочки.
— Без проблем, — скидываю ботинки и иду за ней следом.
Минутами позже топлю букет в воде, быстро мою руки там же, принимая поданное Майей полотенце.
— Спасибо, — произносим в один голос.
Подхожу к ней ближе. Дотрагиваюсь наконец-то. Сначала до щеки, потом до шеи, чуть тяну на себя. Майя шумно выдыхает, смотрит мне в глаза, приподнимаясь на носочки. Когда хочу поцеловать, останавливает.
— Мы не предохранялись тогда.
Моргаю. Пытаюсь сконцентрироваться на ее голосе, понять, что она мне говорит вообще.
— Это может плохо закончиться, — убирает волосы за уши. — Ни тебе, ни мне не нужны последствия.
Киваю, а Майя продолжает.
— Если насчет детей все ясно и нужно просто быть аккуратнее, то вот в твоих половых связях я не уверена. Хотелось бы увидеть справку от врача, — выговаривает максимально спокойно, словно это не она вообще.
— Ты мне тоже справку принесешь? — ухмыляюсь. Ее заносит. Я злюсь. Отвечаю тем же…
— Если попросишь, без проблем. Завтра же схожу к врачу.
— А если я тебя сегодня хочу?
— Потерпишь, — задирает нос и выходит из ванной.
— Пи*дец весело.
Бросаю полотенце в корзину для белья и, погасив свет, иду на кухню. Майя как раз там притаилась.
Не успеваю сесть, да даже остановиться не успеваю, а она продолжает:
— С тебя справка, презервативы тоже всегда на тебе, встречаться будем в моей квартире, ехать к тебе после работы через полгорода я не хочу, — перечисляет, загибая пальцы.
— Сколько в месяц мне будет стоить такое удовольствие? — складываю руки на груди, начиная конкретно закипать.
Панкратова же невозмутимо стреляет глазами в потолок, изображая задумчивость.
— С тебя до сих пор ужин и платье. А потом, потом, я думала, что это все будет как-то по обоюдному согласию. У нас не рыночные отношения вроде как.
— Чет я уже не уверен, — выдвигаю для себя стул, сажусь.
— Пока так, — выдыхает. — На что-то серьезное можешь не рассчитывать. Я не готова. И не уверена, что буду.
— Занимательно, конечно.
— Я хочу быть с тобой до конца откровенной, — пожимает плечами. — Мне нравится, когда ты рядом, но…
— Я понял. Трахаемся, ходим в рестики. А если я захочу улететь отдохнуть? Вряд ли ты сможешь со мной из-за работы. Может, сразу уволишься? Я сегодня заключил многомиллионную сделку. Бабла немерено. До пенсии тебя содержать могу, — специально ее провоцирую.
— Поздравляю, — выдавливает улыбку. — Но напомню, у нас не рыночные отношения. Все по взаимному согласию, без денег и грязи, Арс.
— Это у тебя, получается, а не у нас.
— Ты против?
— Трахать тебя в свое удовольствие, когда мне удобно, и миновать ту часть, где ты бы захотела еб*ть мне мозг? Не против, конечно.
— Вот и отлично. Вот и договорились, — снова улыбается, неискренне. — Как Мирослава Игоревна? — продолжает уже тише, и в глазах появляется неподдельная заинтересованность.
— Пока так же, — вытаскиваю сигареты из кармана пиджака.
— У меня дома не курят!
— На балконе?
— И на балконе тоже.
— Придется уступить балкон, если ко мне ты через весь город мотаться не собираешься.
— Ладно, — бурчит, стиснув зубы, и топает за мной следом.
Уже на балконе щелкаю зажигалкой, затягиваюсь. Майя стоит справа от меня, чувствую, что смотрит. Поворачиваю голову.
— Еще какие-то указания будут?
— Ты сказал, что заключил сделку, твой отец…
— В порядке. Кризис, — ржу, имея в виду его запой, — почти закончился.
— Это хорошо. А Тая…
— Уехала из города, — выдыхаю дым в сторону. — Слушай, может, ты мне отсосешь, если мы трахаться не будем?!
Спрашиваю и внимательно наблюдаю за ее реакциями. Вижу, как краснеет, как злится, но тщательно пытается это скрыть.
— Мне не нравится оральный секс, — будто буднично жмет плечами и отворачивается. Смотрит вперед, а я вижу, как ее ногти впиваются в запястье.
— Много пробовала, чтобы прийти к такому выводу?
Майя стискивает челюсть. Нервно дергается, будто хочет залепить мне пощечину, но в последний момент себя останавливает. Растягивает губы в милой, приторной улыбке и произносит:
— Достаточно, чтобы понять.
Смотрю на нее и чувствую, как учащается сердцебиение. Она меня провоцирует, сучка. Улыбается еще, коза.
Бросаю окурок вниз, отталкиваюсь от балконной перекладины и возвращаюсь в квартиру. Первые секунды абсолютно не знаю, куда себя деть и как, блин, взять себя в руки. На глаза уже упала пелена. Я в ярости.
Достаточно ей. Достаточно!
Слышу, как хлопает дверь. Чувствую Панкратову у себя за спиной. Меня бомбит, поэтому дальше происходит то, что происходит. Ярость, ревность, безысходность — жесткий коктейль эмоций, которые я перестаю контролировать.
— Не, так не пойдет, — поворачиваюсь к ней лицом. — Кудякову сосала, и мне будь добра…
Договорить не успеваю, потому что огребаю по роже. Звон хлопка распространяется по гостиной и отдает мне в голову. Моргаю.
— Придурок, — сверлит меня глазами.
— Ты первая начала.
— Пошел вон.
— Обойдешься.
— Ладно, тогда я сама уйду.
— Да щас, — хватаю ее за руку, как только она пытается ускользнуть, и притягиваю к себе.
— Вот именно поэтому у нас ничего и никогда не получится.
— Сомневаюсь, — прижимаю Майю к стене и целую, пока она брыкается, пытаясь меня оттолкнуть.
Глава 17
Майя
Гад, какой же он гад. Придурок. Идиот. Ненавижу. Ненавижу его всем сердцем!
Толкаю. Кусаюсь. Пытаюсь причинить ему физическую боль, кричу что-то, а он держит. Прижимает к себе крепче и целует. Продолжает целовать, несмотря на то, что я укусила его прямо в губу.
Чертов мазохистный садист!
Я сутки готовилась. Сутки пыталась найти компромисс. Пыталась закрыть глаза на все, что он мне говорил. Правда пыталась…
Но я так не могу. Не могу, зная, что он творит. Если Тая совершила зло, она должна отвечать по закону. А Арс, он устраивает самосуд. Разве я не понимаю, что ее запугали? Били, возможно, или еще что… Я не дура.
Все это происходило с его подачи. С подачи Мейхера. Он по-своему прав, но я не могу это принять. Не сейчас точно. Мне нужно время. И вместе с тем я не знаю, как буду чувствовать себя без него. Те четыре года были не лучшими в моей жизни, я не хочу их повторять, но и смириться не могу. Меня по-другому воспитывали…
Чувствую свои соленые слезы, его дыхание, мне жарко, больно, но не физически, морально.
Понимаю, что не нужно было вот так все на него вываливать. Понимаю, но обратно не отмотаешь. Я ведь пыталась адекватно, а его потянуло не туда. Снова агрессия, снова эта глупая ревность и ярость…
— Тихо, — встряхивает меня, — прекрати брыкаться.
— Буду!
— Чего ты ревешь? — спрашивает, впиваясь в меня взглядом. — Договорились же обо всем!
— Договорились! — ору на него.
— Ну и все! — тоже повышает голос.
— И все! — шмыгаю носом. — Ию ты тоже из города выгонишь? Каким образом? Что с ней сделают, прежде чем она захочет уехать? — кричу, глотая слезы.
— Все то же самое, — шипит сквозь зубы. — Ты могла меня послать, раз так противно, но выбрала другой вариант. Слиться я тебе не позволю. Буду трахать каждый день, поняла?! И мне плевать, кем ты меня считаешь!
— С каких пор? — смеюсь.
— С этих самых. Ты сама до этого довела.
— Я? Точно, как я могла забыть, это же я во всем виновата была и тогда, и сейчас.
Арс тянет носом воздух, впивается пальцами мне под ребра и прикрывает глаза.
— Я уже говорил, что был не прав тогда. А сейчас, — смотрит на меня, — не задавай вопросов, если не хочешь знать на них ответы.
— Смириться и заткнуться, да? Тогда ты не по адресу приехал.
— Да мне похер. Ори, реви, кусайся, но уясни одну простую вещь: я тебя не отпущу теперь.
Разлепляю губы, чтобы сказать, какая он сволочь, но молчу. Нервно притопываю ногой и молчу.
— Мне по барабану, кем ты меня считаешь.
— Не отпустишь? — улыбаюсь, это нервное уже. — Зная, что я с твоим другом спала? Минет ему делала, да?
Мейхер психует, бьет кулаком по стене над моей головой.
— Насколько тебя хватит, м? Ты не умеешь контролировать свою долбаную ревность, ни тогда, ни сейчас. Ты больной, Мейхер. Жестокий, бесчувственный монстр, — выговариваю на кураже и сразу же жалею о том, что открыла рот.
Арс чуть задирает подбородок. Смотрит на меня сверху вниз. У него холодный взгляд, под которым чувствуешь себя букашкой, а не человеком.
— Дура, — произносит на выдохе, холодно, но спокойно.
Зажмуриваюсь на секунды. И правда ведь дура. Что я несу вообще?
К счастью или нет, но в этот момент ему звонят, и Арс отвечает. Его взгляд становится сосредоточенным, он кивает, пару раз отвечает согласием, а потом обещает, что сейчас приедет.
— Что-то случилось? — поправляю растрепанные волосы, заглядывая ему в глаза.
— Это из больницы.
— Мама?
— Не. Говорят, Оля что-то вспомнила.
— Ты поедешь?
Арс кивает.
— Я с тобой, — с готовностью иду в прихожую и достаю из шкафа пальто. Не спрашиваю его даже, просто ставлю перед фактом, и Мейхера, судя по дальнейшим реакциям, это полностью устраивает.
Мы можем сколько угодно выносить друг другу мозг, оскорблять, причинять боль, но это только между ним и мной. Только наедине.
— Переоденься.