Он там кутил, а я тут на стены лезла. О нем писали, фотки постоянные постили. Возможно, не тусуйся он со всякими селебами, я бы ничего и не узнала, а он, он словно специально это делал, чтобы я увидела. Мстил так.
Он же не поверил, что у нас с Вэлом ничего не было тогда.
Было очень обидно. Принял меня за какую-то шлюху, которая сегодня с одним, а завтра с другим. Предал этим и тем, что вот так мерзко потом решил отыграться. На весь мир почти.
Когда я читала какие-то новости, хотелось отмотать время и влюбиться в какого-то простого парня. Не сына олигарха, который свалит в Штаты и спутается там с популярными моделями или актрисами. Нет! Обычного парня, у которого не будет возможности и ресурса на все это, не будет доступа к этому.
Если бы он был просто Арсением, сыном какого-то рядового бизнесмена, я бы не видела все эти новости, не смотрела фотки и короткие ролики с тусовок. Мне было бы не так больно…
Выхожу из машины, прихватив сумочку с соседнего кресла, и, щелкнув брелоком, направляюсь к подъезду.
Родители подарили мне квартиру два года назад. Хороший ЖК недалеко от университета. Не центр, но и не окраина. Приличный район, закрытая территория жилого комплекса, не высотка. Всего шесть этажей. Я, кстати, на четвертом. Кнопку именно с этой цифрой и нажимаю в лифте.
— Ну и хорошо. У тебя как дела?
— Нормально, мам.
Открываю дверь ключом. Оказавшись в прихожей, сразу же разуваюсь. Снять каблуки после тяжелого дня — это что-то на прекрасном.
— Валентина тебе вечером привезет еду на несколько дней. А то я тебя знаю, будешь питаться одним кофе или в ресторанах.
— Спасибо. — Перевожу телефон на громкую связь и заваливаюсь на диван в гостиной. — Ты имеешь что-то против ресторанов? — смеюсь и прям вижу, как мама там, за тысячи километров, закатывает глаза.
Готовлю я отвратительно. Дома это всегда делала либо мама, либо ее помощница. Мое присутствие у плиты никогда особо не требовалось. Как только я стала жить отдельно, плита мне, в общем-то, тоже не потребовалась. Мама с первых дней снабжает меня завтраками, обедами и ужинами. Либо сама готовит и привозит, либо это делает Валя, та самая помощница по дому.
— Я переживаю за твой желудок, Майя.
— Мам, — вздыхаю, улыбаясь еще шире, — я точно не умру с голода и знаю все о правильном питании.
— Чашка кофе, яйцо и двадцать грамм сыра с утра? Не смеши!
— Ну ладно-ладно, сдаюсь. Вы когда точно прилетаете?
— Послезавтра в пять вечера уже должны быть в Москве. Так что вечером ждем дома.
— Я приеду. Как только на работе освобожусь, сразу к вам.
— Кстати, как работа?
— Отлично. Денис сказал, что я смогу в эти выходные остаться с ним на ночном дежурстве в отделе.
Денис — это следователь, к которому меня прикрепили. Мой непосредственный начальник сейчас. Капитан Морозов. Денис Валентинович. Но с самого первого дня мне сказали, что в отделе никто никому не выкает. Начальника отдела и всех его замов это, конечно, не касается.
— Выпросила все-таки, значит?
— Мне интересно.
— Ну хорошо. Новый опыт.
— Ага. Мам, я так устала что-то. Лягу поваляюсь, ладно?
— Давай. Целую.
— И я тебя. Пока.
Скидываю звонок и перекатываюсь набок, подтягивая колени к груди.
Изначально папа хотел пристроить меня на стажировку к Кириллу. Ну, не к Бушманову лично, конечно, а просто в управление собственной безопасности. Я же настояла на том, что хочу в самый обычный ОВД. Мы с папой на этот счет очень долго спорили, но в итоге он мне уступил. Пришлось поплакать и попричитать, что я хочу сама. Без его помощи. Что такой опыт будет куда полезней. И вообще, раз они дают мне выбор, я должна до конца делать его сама.
Поднимаюсь с дивана. Ловлю зевок в ладошку и уже хочу завернуть в спальню, когда в дверь звонят. По камерам понимаю, что это Вэл, и запускаю его в подъезд.
Внутри все как-то странно сжимается. Переступаю с ноги на ногу, крепко стискивая в ладонях свой телефон. Волнуюсь. Очень сильно волнуюсь.
Понимаю, прекрасно, почему, вот это чувство и гложет.
Вэл заходит в квартиру без звонка и стука. Знает, что я уже открыла дверь.
— Привет, — закидывает руку мне на плечо, тянет на себя и целует меня в губы.
— Привет, — упираюсь ладонями ему в грудь, поджав губы. — Не думала, что зайдешь.
— Я мимо проезжал, решил к тебе забежать. Как показ? Нормально все?
— А? Да, — часто киваю, наблюдая за тем, как Кудяков скидывает кроссовки.
Кажется, я сегодня была не готова с ним видеться. Совсем…
Пропускаю Вэла в гостиную и закрываю дверь на защелку. Это занимает всего несколько секунд и совсем не дает собраться мне с мыслями. Растираю свои плечи, совершаю глубокий вдох и, натянув на лицо улыбку, тоже направляюсь в гостиную.
Меня все еще держат мысли о встрече с Мейхером. Ну вот какого черта он снова появился в моей жизни? Зачем? Так не вовремя…
— Не хочешь на выходные сгонять за город? — спрашивает Велий.
— На этих не могу.
— Почему?
— Напросилась на ночное дежурство.
— Зачем?
— Интересно, — жму плечами и отхожу к окну. Замираю там, рассматривая двор так пристально, словно никогда его не видела.
— Ладно, может, тогда вечером куда-нибудь сходим?
— Если честно, то нет настроения. Давай как-нибудь в другой раз.
— Что-то случилось?
Вэл оказывается у меня за спиной, его ладони ложатся на мою талию.
Качаю головой в отрицании. Ну что я ему скажу? Что увидела Арса и будто во времени потерялась? Так неправильно. Нет, сказать нужно, но точно не сегодня. Я сама все это еще не переварила, зачем грузить этим и его?
Чувствую, как Вэл упирается подбородком мне в плечо, как он крепче сжимает меня в своих руках, и дышать не могу. Его тепло сковывает.
За все три года, что мы общаемся, мне никогда не было так трудно и неуютно рядом с ним.
Мы пересеклись через год после того, как уехал Арс.
Увидеть Вэла первого сентября моего второго курса, в моем же универе, было неожиданно.
Он тоже поступил на юрфак, что сильно меня удивило. Правда, чуть позже стало ясно почему. Первое: ректор нашего университета. Им оказался его дед. Второе: отец Кудякова — начальник городской полиции, а мать — чиновница, напрямую связанная с силовыми структурами. Поэтому на бумаге они в разводе. В реальности же живут вместе и очень любят друг друга. Третье: для Вэла уже давно готово место в теплом и светлом кабинете, куда он и засядет после окончания вуза.
Правда, пока я училась на первом курсе, Кудяков тусовался. Целых двенадцать месяцев после школы он отдыхал. Решил взять год перерыва от учебы. Так сильно устал за одиннадцать лет, видимо… Я потом еще не один семестр над ним потешалась по этому поводу. Наверное, одна из сильных сторон Вэла — это то, что он вообще не обижается.
Было открытием, когда кто-то вроде Кудякова выдал мне как-то между пар, что человека нельзя обидеть. Человек может обидеться сам. И, как правило, сам выбирает, на что именно обижаться. Но, если посмотреть глобально, забить на чужое мнение, найти гармонию с самим собой и прокачать уверенность, обижаться будет просто не на что.
Я с ним тогда, конечно, спорила, а сейчас понимаю, что по большому счету, он прав. Просто тогда, на втором курсе, мои раны по Арсу еще кровоточили. Я злилась и была обижена на него, страшно обижена…
Вэл же появился в моей жизни как-то внезапно, и первое время исполнял роль шута. С ним было весело и не так больно. Мы много разговаривали, узнавали друг друга. Я плакалась ему по Арсу, да, такое тоже было. Наверное, он оказался единственным человеком, который меня понимал. Он не осуждал, не говорил, что скоро станет легче, что я все забуду, он просто молчал и слушал.
Мы часто пересекались в городе. Под Новый год я помогала писать ему курсовую, он же помогал подтягивать мне нормативы по физкультуре. Как-то так вышло, что я не умею подтягиваться и плохо бегаю. Очень плохо бегаю, минут десять — и задыхаюсь.
Честно говоря, зима тогда выдалась трудной. Мы каждый вечер наматывали круги в спортзале. Бегали и бегали.
Да и вообще, мы с ним оказались очень похожи. Два сильно залюбленных родителями ребенка. Избалованные, не привыкшие к отказам. Только мои родители не доходили до сумасшествия со вседозволенностью. У нас дома всегда были правила, Вэлу же было позволено делать все, что ему заблагорассудится, просто потому, что он любимый ребенок. Ему все всегда прощалось. Правда, в какой-то момент перед поступлением ультиматум ему все же поставили. Пришлось выбирать: либо та жизнь, к которой он привык, со всеми вытекающими из нее плюшками, либо игры. Вэл, естественно, выбрал первое. С играми было покончено.
Я до сих пор не знаю, как так вышло, что в моменте мы сблизились. Сблизились настолько, что проводили вместе практически все свободное время. Постоянно были в переписке, на телефоне часами висели, если не рядом были. В какой-то момент Вэл заменил мне всех друзей и подруг. Нет, я продолжаю общаться с Сашей (она первое время обижалась, что я с Вэлом теперь, потом вроде успокоилась) и девчонками из группы, у меня есть хорошая знакомая на работе уже, да и от парней внимания мне хватает. Всегда хватало. Просто с Вэлом как-то иначе все, не нужно притворяться, не нужно улыбаться, когда не хочется, и главное — не нужно делать вид, что мое сердце не было разбито.
Он все знает и понимает. Он был свидетелем многих событий, и перед ним не нужно объясняться. Никогда.
Мы дружим уже три года, а последние восемь месяцев встречаемся. В какой-то момент было важно перейти на новый уровень просто потому, что жизнь продолжается. Я не могу ждать Арса вечно. Я не могу страдать по нему вечно. Я молодая, красивая, я достойна быть любимой и счастливой. Мне периодически больно, я многое помню из нашего с Мейхером прошлого, но вся трагедия в том, что он уже давно обо мне забыл.
Он на весь мир заявил, что я ему больше не нужна. Да и была ли когда-то нужна, я уже не знаю.