До сегодняшнего дня я вообще думала, что мы с Мейхером никогда больше не встретимся. Я никогда больше не увижу его перед собой вживую, не услышу его голос, все это останется только в моей памяти. Будет красивым, но немного болючим воспоминанием о первой любви, о которой, возможно, я когда-нибудь расскажу своим детям.
— Рассказывай, — шепчет Вэл мне на ухо.
Вздрагиваю от его голоса, потому что крепко задумалась. Сжимаюсь вся, а он продолжает:
— Я чувствую, когда ты врешь, Май. Что-то точно случилось.
Что-то случилось?
Да! Случилось! Случилось!
Хочется кричать это так громко, как только можно, но я молчу.
Случилось…
Стискиваю зубы, а потом закусываю нижнюю губу до боли. Едкой, почти отрезвляющей.
Твой друг, точнее, уже просто человек из нашего прошлого, вернулся.
Он вернулся, и я не могу выдохнуть вот уже несколько часов. Ровно с момента, как его увидела.
Он вернулся, и это самое возращение не предвещает мне ничего хорошего. Я видела его глаза, я видела, как он смотрит, как разговаривает со мной. Он здесь не с миром. Он явно что-то задумал. Я это чувствую.
Арс ничего не отпустил. Он до сих пор злится. До сих пор меня ненавидит. Он меня, а я его. Так сильно его ненавижу просто потому, что он не поверил мне тогда.
Боже, как же комично. Мы расстались, потому что и в прошлом друг другу не доверяли. Любили, но не понимали, как эту самую любовь сохранить. А потом, потом появился этот аноним.
Человек, личность которого никто так и не выяснил. Да и не выяснял. Мы все были заложниками личной драмы.
Все же началось с тех гадких сообщений. Сначала Мейхеру, как потом выяснилось, а позже мне. Анонимных сообщений.
Так я узнала, что наши с Арсом отношения начались со спора, он спорил на меня, а вечерами, когда я сидела дома, тусовался. Фото с этих тусовок отправили мне сообщением в тот роковой день. В день, когда все закончилось.
Я психанула.
Мы ведь с Арсом буквально несколько часов назад расставили все точки над «i» по поводу того спора. Я поверила ему. Поверила в то, что он от него отказался. Отказался сразу, как понял, что влюбился. Он влюбился. По-настоящему. Искренне. Я это знала. Чувствовала. Со мной он был другим.
Я поверила ему, а потом получила те фото. Их были десятки. Из стриптиз-клуба, ночных клубов, баров, с тех самых гадких игр. О, эти игры! Адреналиновая забава на грани с издевательствами. Развлечение богатых деток. Толпа сумасшедших, с азартом принимающая участие в жутких испытаниях.
Было больно осознавать, что ночами, все время, пока мы встречались, у Арса была другая жизнь. Привычная ему, яркая, пошлая, адреналиновая, местами жестокая. Он врал мне в глаза, желал спокойной ночи и говорил, что едет спать домой, а сам…
Когда я все узнала, психанула. Состояние было на грани жизни и смерти. Я не могла поверить, что это правда, но доказательства были налицо. Я не хотела, чтобы все, что между нами было, закончилось, но по-другому, кажется, уже быть не могло.
Я так злилась, а Арс звонил. Я не брала трубку, но и быть одна не могла. Думала с ума сойду от тишины в доме. Сорвалась в клуб к подруге, там пересеклась с Вэлом.
Не знаю, что мною двигало в ту ночь, наверное, страх остаться одной лицом к лицу с этой болью. С этой жуткой правдой. Именно поэтому я оказалась в квартире Кудякова, который убеждал меня, что эти фотки ничего не значат. Убеждал, что Арс ни с кем мне не изменял, убеждал, что мне просто нужно спокойно с ним все обсудить. Уверял, что мы с Арсом справимся.
Он так уверенно говорил… Это успокаивало.
Вэл уступил мне свою спальню той ночью, сам же завалился на диване в гостиной. Арс приехал под утро. Взбешенный и уже не желающий ничего слышать. У него был такой взгляд… Страшный. Нечеловеческий какой-то.
Он был уверен, что я переспала с его другом. Это обидело до глубины души. Он ведь был так уверен в этом, что таким образом будто назвал меня шлюхой.
Его ничего не смутило. Его бурный полет фантазии даже не остановил тот факт, что ровно две недели назад в моей жизни в принципе случился первый секс. Секс с ним. С Мейхером.
Он кричал, хватал меня за руки, а я, я просто не видела смысла оправдываться.
Батарейки сели, душа умерла, и все, на что у меня хватило сил, это сказать ему, что не люблю. Что я больше его не люблю.
А как можно любить человека, который в приступе ярости схватил тебя за горло? Который кричал и не хотел ничего слышать?
Я просто хотела, чтобы все это кончилось. Я не вывозила его ярость. Его обвинения. Его ненависть. Они меня на куски рвали. Слишком больно. Сердце кровоточило, но Арс в порыве своего гнева этого уже не видел.
Сглатываю скопившийся в горле ком из этих самых воспоминаний и чувствую, как по щеке катится слеза. Я возвращаюсь в реальность. Возвращаюсь из прошлого в свою квартиру.
Вэл все это видит. Мои глаза, красные от слез, мокрые щеки. Притягивает к себе, обнимает. Он ничего не понимает сейчас, а я не могу объяснить. Язык немеет, а скулы сводит от той боли из прошлого.
Почему? Почему после всего, что было? После этих четырех лет мне до сих пор кажется, что я люблю Мейхера? Ненавижу. Люто. Дико. Но в глубине души продолжаю любить. Как такое возможно?
Это проклятие какое-то?!
— Май? Майя, — Вэл обхватывает мои щеки ладонями. — Ты чего? Все же хорошо. Слышишь?
Он улыбается, успокаивает меня. Вижу, что волнуется, нервничает даже, потому что ни черта не понимает. А я, я веду себя по-скотски. Вру ему, выходит, и трушу. Трушу все рассказать.
— Прости, — обнимаю в ответ, хватаюсь за него, как за спасательный круг. Как за безопасный жилет, что спасет от боли. Раньше ведь помогало.
А теперь? Почему сегодня не срабатывает?
— Прости меня, пожалуйста, — скулю ему в щеку.
— За что? Майя? Ну ты чего? За что мне тебя прощать?
— За все, за все, — всхлипываю.
Вэл немного давит на мои щеки, отстраняется на немножко. Смотрит в глаза, а потом целует меня. Его язык проникает в мой рот и кажется холодным. Так бывает вообще?
Он целует, как и всегда это делает. Только сегодня никаких приятных ощущений я не испытываю. Лишь панику.
Панику, граничащую с ужасом.
Велий гладит меня по спине, волосам, рисует дорожку поцелуев на щеке, шее, подбородке. Обнимает крепко-крепко. Прижимает мою голову к своей груди и часто дышит. Он тоже на панике. У него сердце как отбойный молоток сейчас. Я слышу.
Стискиваю в кулаки ткань его кофты на спине, тычусь носом в его твердую грудь и лишь сильнее заливаюсь слезами.
Что мне теперь со всем этим делать?
Как дальше жить?
Глава 4
Арсений
Восемь утра. Отвожу взгляд от циферблата часов на своем запястье и ловлю зевок в кулак. Приехать на работу вовремя, после ночного загула, проснувшись при этом у какой-то телки, нехилое такое достижение.
Башка трещит адски. Если мне не изменяет память, вчера я влил в себя минимум половину бара на Патриках. Понятия не имею, как вообще там оказался. Квартира Марата находится сильно в другой стороне…
Накрыло. После встречи с Майей и правда захотелось нажраться. Притупить эмоции.
Теперь, после того как я ее увидел, информация о том, что она с Вэлом, воспринимается иначе. Кожа горит от одной только мысли, что он ее…
Блядь. Просто блядь. Не она. А так, глобально.
Четыре года прошло. По всем параметрам, я не должен реагировать. Но тем не менее кроет. Сильно. Мозг, в своем трезвом состоянии, только и может думать, что о Панкратовой. Вчера проскользнула шальная мысль, а что, если она вот-вот станет Кудяковой? Насколько далеко у них все зашло? Кажется, после этой вот мысли я залил в себя восемь уже лишних на тот момент шотов.
Тянусь за бутылкой минералки и откидываюсь на спинку кресла, отъезжая от стола где-то на полметра. Прикрываю веки буквально на секунду и слышу, как открывается дверь.
Отец заходит в мой кабинет без стука. Хотя в его жизни в принципе не так уж много дверей, в которые нужно стучать.
— Проветри, — басит он где-то поблизости. — Перегаром несет на весь этаж.
Приоткрываю один глаз, сворачивая крышку с бутылки, и делаю несколько жадных глотков.
Отец выдвигает для себя стул, ослабляет галстук и садится напротив.
— Ты же знаешь, что меня оповещают, если с моих счетов, — делает акцент на последних словах, — списываются деньги. Например, когда кто-то решает арендовать остров на все выходные.
— И? — жестко туплю. Осеняет спустя полминуты. Раздраженно барабаню пальцами по столу. Да, я снова, как уже было не раз, отдал Марату одну из своих карт…
— Ты у нас вроде никуда не собирался.
— Не собираюсь.
Всасываю остатки воды, опустошая пол-литровую бутылку минералки за пару минут.
— Ты вчера был у Марата?
— Я вроде этого и не скрываю. Это тупо, знаешь ли, когда ездишь с охраной.
— Арсений, я уже бесчисленное количество раз говорил, что не собираюсь содержать эту меркантильную суку. Пока он на ней женат, к моим деньгам, твоему братцу доступ закрыт.
В последние годы отец и правда перекрыл Маратику доступ к деньгам. Даже вычеркнул его из завещания. И все из-за этой Таи.
— Слушай, у них там треш какой-то. Он все бабло спустил на тачку, просто по нулям теперь, — тру переносицу. Головная боль только усиливается. Ощущение, будто кто-то долбит молотком прямо по вискам. — Жрать на что-то нужно же…
— На частном острове, судя по всему. Ну да, там куда лучше кормят.
— Я просто хотел помочь.
— Без тебя помогут. Ты через час где должен быть?
— Я помню про встречу с Азариным. Уже выезжаю.
— Ага, я вижу. Ты, когда в это кресло сел, что мне обещал? Помнишь?
— Помню, — киваю. — Ты здесь царь и бог. Если я тебя дискредитирую, как-то опозорю перед партнерами или конкурентами, поеду работать на комбинат в Сибирь.
— И?
— Что? — поднимаюсь, поправляя рубашку.