Отец прищуривается и бросает на стол несколько фоток. Там я, собственно, в баре, с какой-то девкой, бухой в ноль, пью на брудершафт.
— Служба безопасности изъяла, что смогла. Продолжают мониторить, в каком еще сетевом гадюшнике тебя выбросит. Ты теперь часть «МетМеха», никаких пьянок на публике, никаких левых телок. Хочешь бухать и трахаться, включай голову. Понял меня?
— Понял, Дмитрий Викторович.
Киваю и снова смотрю на фотки. За четыре года жизни в Америке я не только бухал, трахал все, что движется, и тусовался. Как-то так вышло, что при наличии уехавшей крыши учебу я не забросил. Наоборот, жилы был готов рвать над пресловутым гранитом науки.
Я знал, что в конце концов вернусь домой, знал, что лет через десять-пятнадцать сяду в отцовское кресло. Несмотря на не самые дружелюбные с ним отношения, я всегда был заинтересован тем, что он делает.
Мне импонирует сосредоточение в собственных руках большой власти. Для адреналинового наркомана нет ничего лучше, чем быть частью этой системы. Это восхищает. Всегда восхищало.
Мой отец совсем не рядовой бизнесмен. Он чувак из высшего эшелона, состояние которого оценивают в десятки миллиардов долларов. Его трижды называли самым богатым человеком в стране.
Дмитрий Мейхер — владелец и президент одной из крупнейших в стране управляющей компании «МетМех». В эту систему управления входят акции металлургического комбината, судоходной компании, банка, футбольного клуба… Собственные виноградники, винодельня, горнолыжка… Ну и еще куча всего по мелочи.
Мой отец живет очень закрытой жизнью. Практически не посещает никакие мероприятия, мало общается с прессой, он тот человек, которого, если вдруг увидишь в толпе, в жизни не подумаешь, что он подарил своей жене яхту.
Максимум охраны, минимум лишних людей. Для передвижения только собственный самолет, для отдыха — только частные острова. Он, если выбирается куда-то пожрать, полностью закрывает под себя ресторан.
От меня теперь требует того же. Никаких скандалов, никаких компрометирующих поступков, все за закрытыми дверьми.
Раньше я бы послал отца с такими загонами. Раньше я в принципе делал что хотел, но с одной поправкой: бизнеса это не касалось. Я был просто шизанутым подростком, зажравшимся мажором, за которым, если нужно, подчищали. Один из многих.
Теперь же я часть компании. И если я хочу таковым оставаться, нужно следовать правилам.
Забавно, но мои амбиции оказались сильнее внутреннего протеста и злости на отца. Разве в восемнадцать, в пылу скандала на весь дом, когда он бегал за мной с ремнем в руках, мог бы я подумать, что в двадцать два мне придется склонить перед ним голову…
Из офиса выхожу на легком нервяке. Подгорает от ситуации с Маратом. Какого хрена? Какой, блин, остров? Они там совсем двинулись вместе с этой Таей?!
Сажусь в тачку, достаю телефон, набираю брата. Водитель тем временем выезжает с парковки.
Маратик отвечает раза с третьего.
— Ты охренел!
Взрываюсь сразу, как только слышу его: «Доброе утро» — сонным голосом.
— Не ори.
— Не орать? Отец уже с утра весь мозг выжрал. Ты меня подставляешь. Какой, на хер, остров? Купил мясо, угли и пи*дуйте за город. Пруд найдете, будут вам Мальдивы.
— Слушай, так вышло. Меня этот месяц просто в мясо размотал. Всего пару дней отпуска и…
— За мой счет?
— Арс, Тайка тоже устала, сутками с Васькой. Два дня всего.
— На острове, сука. На частном острове. Башкой думай.
Марат чем-то шелестит, и это дико раздражает. В принципе, как и голос на заднем фоне. Голос его жены.
— Марат, кто там? Что случилось?
— Все нормально, Тай. Это Арс.
— Что ему опять от нас надо? Сколько можно уже?!
— Арс, я …
— Иди на *уй, — сбрасываю звонок и откидываюсь на подголовник, нервно постукивая носком ботинка по полу.
Устал он…
Закрываю глаза, пытаясь хоть как-то структурировать все, что происходит с Маратом. Я, конечно, на святошу не тяну, вот вообще ни разу. И бабла трачу овердофига, но не последние же!
Куда он, бл*дь катится? Это она на него так влияет? Хотя, судя по сегодняшнему разговору, он и сам не против кутить, не думая о последствиях.
Полтора года назад он проснулся знаменитым. Снялся в сериале, и поперло, все у него тогда отсосали…
У него поперло, а он до сих пор все просирает. Бабло подчистую спускает, несколько съемок сорвал, это уже мать рассказывала. Оказывается, Маратик у нас звезду словил. Все ему не так, как Его Величество заслуживает, и это пока я, как самый настоящий долбодятел, башляю ему бабло и, заткнув рот, ломая себя, пашу на отца. Зае*ись!
Раньше же все было по-другому. Мы с детства вместе. С детства не разлей вода. Даже не ругались почти. Доверяли, всем друг с другом делились, а потом у него появилась эта Тая, и все исчезло.
Марат закрылся, свалил из дома, то, что она позарилась на его бабки, слушать не хотел, посылал меня, а теперь эти самые бабки у меня и просит, потому что отец уже давно перекрыл ему финансовый кислород.
В детстве явно было лучше.
— Арсений Дмитриевич, мы на месте, — сообщает водитель.
Бросаю взгляд в окно. Мы точно туда приехали? Спальный район, какой-то непонятный ресторан, больше похожий на забегаловку, с максимально убогой вывеской.
М-да, у Азарина явно специфические вкусы. А чуваку всего-то тридцать три.
— Миш, тут меня подожди, — вылезаю из тачки и взбегаю по ступенькам. На входе, естественно, никто не встречает. Захожу в зал, сканирую глазами помещение. Азарин сидит в дальнем углу, чет жрет.
Кишечную палочку захотел, что ли?
Двигаюсь между столиков. Забавно, но, даже если бы я не знал, как он выглядит, сразу бы понял, что это он. Выделяется. Не столько шмотками, сколько неторопливостью. Ну и котлами за несколько лямов.
— Здравствуйте, Тимофей Сергеевич, — выдвигаю себе стул и протягиваю ладонь. — Арсений.
(Прим. автора: Тимофей Азарин — герой книги «Мой худший друг» и «Забыть тебя невозможно»)
Снова осматриваюсь. Странный выбор места. Внутри это похоже на столовку. Радует, что чисто. У Азарина какой-то фетиш на подобные места?
Пожимаем друг другу руки. Сажусь, и мне сразу приносят меню. Бросаю на папку незаинтересованный взгляд. Для приличия беру чашку кофе.
Откровенно говоря, поймать Азарина сложно, поэтому, если бы он предложил пересечься на свалке, я бы и туда поехал. Отец очень в нем заинтересован. Чувак если не гений, то мегамозг точно. Говорить о каких-то серьезных встречах и переговорах еще рано, но изложить суть наших интересов необходимо. Поэтому я что-то вроде живого аудиосообщения.
— Спасибо, что нашли время.
— Дмитрий Викторович сразу решил обозначить серьезность своих намерений, если передо мной сидит его сын.
Азарин ухмыляется. Встречаемся взглядами.
Ну, или папе просто в кайф отправлять меня в такую рань хрен пойми куда. Еще и на встречу с человеком, понять которого не очень-то и легко. Все это знают.
— Я, скорее, голосовое сообщение из крови и плоти, — жму плечами.
— Знаем, проходили такое, — Азарин кивает. Если присмотреться, можно даже заметить наметившуюся на его лице улыбку. — Рассказывай.
— Отца… То есть… — Запинаюсь, нахмурив брови. Никак не привыкну называть его по имени-отчеству. Гадство. — Дмитрия Викторовича интересует ваша интеллектуальная система управления и программное обеспечение, он готов организовать для «Либерти» дополнительное финансирование госмасштаба.
— И? — Азарин приподнимает бровь.
— И купить пять процентов акций вашей компании.
Несколько раз киваю, будто бы для большей убедительности своих же слов.
Эта странная встреча в каком-то непонятном ресторане, чуть ли не на отшибе, с самого начала выглядит так, будто договориться хоть о чем-то будет нереально. Да и выгодно ли вообще? Отец уверен, что да. У него чуйка на такие вещи, бесспорно, да и сам я, естественно, уже выяснял, кто такой Азарин.
«Либерти» создал еще его отец, но последние несколько лет все вопросы по компании решает Тимофей.
— Продолжай. Я слушаю.
Азарин тянется к своей чашке кофе и берет щипцы для сахара.
— Мы считаем, что для «Либерти» будет выгодно войти в систему «МетМеха».
— Аргументы?
— Это новый уровень. Колоссальная поддержка во всем. Полностью развязанные руки, ну и решение всех возникающих у вас проблем.
— Контроль и подчинение, в общем.
— Возможности.
— У меня и так их хватает, — Азарин снова улыбается. — Заманчиво на самом деле. Чуть позже я свяжусь с Дмитрием Викторовичем лично.
— Окей, — киваю. — Вопрос можно?
— Валяй.
— Что за странное место?
— Видишь, — Азарин кивает на окно. — Там через дорогу больница. В ней работает моя жена. Она часто тут обедает. Так что не бойся, не отравишься.
— Все же воздержусь. До свидания.
Азарин кивает, я же поднимаюсь и вижу в проходе идущую к нам блондинку. Уже на выходе из зала замечаю, как она обнимает Тимофея и садится на стул, на котором полминуты назад сидел я.
Жена, судя по всему. Любовниц по таким местам точно не таскают.
Мысли сразу сводятся к Майе. Помню, как она угорала надо мной, уплетая френч-дог на заправке.
— Ты серьезно будешь это есть? — спрашиваю, а она только кивает. Улыбается и кивает. У меня же эта сосиска в тесте не вызывает доверия. Совсем.
— Хочешь? — мычит с набитым ртом и протягивает мне эту дурацкую булку.
— Только не говори, что ты никогда не ел на заправке! — демонстративно округляет глаза и хохочет. Весело ей.
— Ты с какой-то другой планеты? Все, блин, ели, и один Арсений Мейхер — нет.
Она тогда угадала. Не ел. Правда, в тот вечер все же зажевал у нее половину этой булки, не обращая внимания на ее возмущения.
Смешная…
И хорошая. Очень хорошая.
Я ей не подходил, но пытался это отрицать. Наверное, в глубине души я тогда хотел, чтобы все вот так закончилось. Хотел показать ей свое истинное лицо. Дать понять, что я притворяюсь тем милым и понимающим мальчиком, которого она видит рядом с собой. Настоящего меня она бы тогда не приняла.