В некотором смысле такой и была ее жизнь.
До Рекса. До новой стрельбы. До Хэнка.
Она в окно видит страдание на лице Напа. Она смотрит на него впервые за пятнадцать лет. Самое большое «что, если» в ее жизни. Дорога, по которой она не пошла. Она позволяет разгуляться эмоциям. Не подавляет их.
В какой-то момент она даже выходит из тени.
Она стоит в свете уличного фонаря на парковке на виду у всех, не двигается, отдается на волю судьбы: у Напа есть шанс повернуться, посмотреть в окно, увидеть ее, и тогда…
Она дает ему десять секунд. Ничего. Она дает ему еще десять.
Но Нап так и не поворачивается.
Маура отходит в тень и исчезает в ночи.
Глава двадцать третья
– У нас с Дайаной были свои планы, – начинает Элли.
В зале еще два стола, за которыми сидят клиенты, и они по другую сторону бара. Я изо всех сил стараюсь не забегать вперед, выслушивать, прежде чем делать заключения, сначала получить информацию, потом ее обработать.
– Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что мы, вероятно, выглядели как дурочки-близняшки. Я была президентом школьного совета. Дайана – вице-президентом. Мы были двумя капитанами футбольной команды. Наши родители тесно дружили. Они вчетвером ходили обедать. – Элли смотрит на меня. – Оги часто встречается с женщинами?
– Не очень.
– Ты говорил, что он недавно ездил на юг с подругой.
– Ее зовут Ивонна. Они были на Хилтон-Хед.
– Это в Джорджии?
– Это остров у побережья Южной Каролины.
– И как оно прошло? – спрашивает Элли.
Как там Оги сказал?
– Не думаю, что из этого что-нибудь получится.
– Жаль.
Я молчу.
– Ему нужен кто-нибудь. Дайана не хотела бы, чтобы ее отец жил вот так – один.
Я ловлю взгляд Банни, но та отворачивается, давая нам возможность общаться. Кто-то включил старую музыкальную шкатулку. Группа «Tears for Fears»[29] напоминает нам в песне, что «все хотят править миром».
– Ты сказала, что видела Мауру перед смертью Лео и Дайаны, – пытаюсь я вернуть нас к делу.
– Как раз к этому я и перехожу.
Я жду.
– Значит, мы вдвоем с Дайаной в школьной библиотеке. Ты, вероятно, этого не помнишь – да и с какой стати тебе помнить? – но через неделю предполагался большой осенний бал. Дайана была главой планового комитета. Я была ее заместителем.
Она права – я не помню. Ежегодный осенний бал. Маура не захотела бы пойти. А мне он был безразличен.
– Я неправильно рассказываю?
– Ничего.
– Так вот, бал был очень важен для Дайаны. Она над ним работала больше месяца. Никак не могла остановить свой выбор между двумя темами. Одна тема – «Винтажная дорожка», а другая – «Однажды в сборнике сказок». И тогда Дайана предложила использовать обе. – На лице Элли появляется нездешнее выражение, на губах играет улыбка. – Я была категорически против. Сказала Дайане, что нам придется выбрать только одну тему, иначе начнется анархия. Я тогда была глупым, смешным маленьким перфекционистом, разговор с моей лучшей подругой о том, какую тему выбрать, и был последним.
Элли замолкает. Я даю ей время прийти в себя.
– И вот мы с ней спорим, все горячее, и тут входит Маура и начинает болтать с Дайаной. Идея использовать две темы вызывала у меня неприятие, поэтому первую часть я слушала не очень внимательно. Но Маура хотела, чтобы Дайана пошла с ней куда-то тем вечером. Дайана ответила «нет», она уже этим типа наелась.
– Чем «этим»? – спрашиваю я.
– Она не сказала. Но потом Дайана проговорилась, и мы обе слышали… – Элли замолкает и смотрит на меня.
– Что именно? – спешу уточнить я.
– Она сказала, что наелась всей их группой.
– И под «группой» она имела в виду…
– Слушай, мне было тогда не до этого. Я думала только о том, как человеку может прийти в голову использовать две темы для одного танца и как можно приплести «Винтажную дорожку», которая мне нравилась, с карнавальными играми, арахисом и попкорном, к теме «Однажды в сборнике сказок», которую я даже не понимала. Да что это вообще, черт возьми, значит? Но теперь… после того, что мы видели в выпускном альбоме… Думаю, Дайана могла говорить о Конспиративном клубе. Не знаю. Но это не та часть, которая тебе не понравится.
– И какая же часть мне не понравится?
– То, что Дайана сказала потом.
– И что же она сказала?
– Дайана хотела подождать еще две недели после осеннего бала, ведь она была председателем планового комитета. Она заявила, что устала от твоего брата и его друзей, и взяла с нас клятву молчать о том, что она собирается порвать с Лео.
– Вранье! – взвиваюсь я.
Теперь очередь Элли хранить молчание.
– У Дайаны и Лео были крепкие отношения, – говорю я. – Да, они еще только в школе учились, но…
– Он изменился, Нап.
Я качаю головой.
– У Лео характер изменился в худшую сторону. Так сказала Дайана. Он огрызался на нее. Слушай, многие ребята в последний год экспериментировали – всякие вечеринки, разная ерунда…
– Да, и Лео всем этим занимался. И с Лео все было в порядке.
– Нет, Нап. Никакого порядка с ним не было.
– Мы жили в одной комнате. Я все о нем знал.
– Но при этом не знал, что он член Конспиративного клуба. Ты не знал, что они с Дайаной переживают трудные времена. Это не твоя вина. Ты был занят Маурой, своим хоккеем… Вы были всего лишь подростки… – Голос Элли стихает, когда она видит мое лицо. – Что бы ни случилось в ту ночь… – начинает она.
– Ты это о чем – «что бы ни случилось»? Военная база хранила какую-то тайну. Лео, Маура и кто там еще, все остальные, выяснили, что это за тайна. Мне все равно, обкурился Лео или нет. Мне все равно, что Дайана, может быть – может быть! – собиралась порвать с ним неделю спустя. Они все что-то видели. Теперь у меня есть доказательство.
– Я знаю, – мягко говорит Элли. – Я на твоей стороне.
– По тому, что и как ты говоришь, непохоже.
– Нап?
Я смотрю на нее.
– Может, лучше забыть? – говорит наконец Элли.
– Да, только этого никогда не случится.
– Вероятно, Маура не хочет, чтобы ее нашли.
– Я делаю это не для Мауры, – качаю я головой. – Я делаю это для Лео.
Но когда мы выходим на парковку, когда я целую Элли в щеку, убеждаюсь, что она села в машину, из праха восстает мысль, и ее трудно загнать обратно: «Может, Элли права. Может быть, лучше все забыть».
Я смотрю, как отъезжает Элли. Она не поворачивается, не машет мне на прощанье. А прежде всегда махала. Глупо обращать на это внимание, но куда деться. С одной стороны, может, это и к лучшему, но, с другой, Элли хранила от меня тайну на протяжении пятнадцати лет. И теперь, после того как она сбросила с себя этот груз, между нами должно быть больше доверия.
Похоже, это не так.
Я оглядываю парковку в поисках курящих девиц, но они уже давно ушли. И все же я чувствую на себе чей-то взгляд. Не знаю чей. Да мне, впрочем, все равно. Слова Элли, словно когтями, разрывают кожу на моей голове.
«Может, лучше забыть? Вероятно, Маура не хочет, чтобы ее нашли».
Чего именно я тут пытаюсь добиться?
Заявлять, что я пойду до конца ради торжества справедливости, – это благородно и храбро. Но вот правильно ли? Сколько еще человек должно умереть, прежде чем я отступлю? Возможно, разыскивая Мауру, я подвергаю ее и других опасности.
Я упрям. Я решителен. Но я не безрассуден и не склонен к самоубийственным поступкам.
Должен ли я забыть?
У меня не проходит ощущение, что за мной наблюдают, и я поворачиваюсь. Кто-то стоит за деревом у булочной Джерси Майка, чуть дальше по улице. Подумаешь, ерунда, но я теперь слишком подозрителен. Я кладу руку на пистолет в набедренной кобуре. Но не вытаскиваю его. Хочу просто знать, что он на месте.
Я делаю шаг к дереву, в это время звонит мой телефон. Я делаю шаг назад к своей машине.
– Слушаю?
– Детектив Дюма?
– Да.
– Говорит Карл Легг из полицейского отделения Энн-Арбор. Вы просили меня узнать о кардиологе Флетчер.
– Удалось?
– Нет, – говорит Легг. – Но мне стало известно кое-что, о чем вам следует знать. Вы меня слышите?
– Да, слушаю. – Я сажусь в машину.
– Извините, показалось, вы отключились на секунду. Я побывал в офисе доктора Флетчер и поговорил с офис-менеджером.
– Кэсси.
– Да, – отвечает Легг. – Вы ее знаете?
– По телефону она была неразговорчива.
– Она не была Мисс Откровенность и при разговоре с глазу на глаз. Но мы немножко на нее надавили.
– Я это ценю, Карл.
– Братья по значку и всякое такое. Так вот, доктор Флетчер вдруг позвонила бог знает откуда и сказала, что берет академический отпуск. Она отменила все назначения и всех клиентов, кого смогла, перевела к доктору Полу Симпсону. Это ее напарник.
Я смотрю на дерево. Не вижу никакого движения.
– Раньше с ней случалось что-нибудь подобное?
– Нет. Кэсси говорит, что доктор Флетчер очень закрытый человек, но она абсолютно предана своим пациентам. Такая отмена всех назначений не в ее характере. Потом я поговорил с ее мужем.
– И что он сказал?
– Он сказал, что они разошлись и он понятия не имеет, где она. Сказал – она звонила ему и тоже сообщила про академический отпуск. Он подтвердил, что это на нее не похоже, но добавил: после их развода она – я цитирую – «открывала себя».
Я завожу двигатель и выезжаю с парковки.
– Спасибо, Карл.
– Вы можете сделать все на более высоком уровне. Проверить ее телефонные разговоры, сведения по кредитке и всякое такое.
– Да, возможно, я так и поступлю.
Только для этого требуются разные юридические закорючки, а я не уверен, что хочу идти этим путем. Я еще раз благодарю Карла и отключаюсь. Еду к дому Оги на Оук-стрит. Еду медленно, потому что мне нужно проветрить голову и все обдумать.
Оги сообщили, что в ту ночь Маура прибежала к Элли и пряталась у нее.