Она прочитала до конца, закрыла книгу и посмотрела на Мэгги О'Ди. Самые большие собаки в мире! Невероятно. В ней всего несколько фунтов весу.
— Конечно же, ты не будешь такой большой, — сказала она собаке. — Ты такая крохотная. Они, наверное, ошиблись. — Она взяла на руки виляющего хвостом щенка и засмеялась. — Это все неважно. Ты все равно остаешься.
Решив, что она неправильно поняла сведения об ирландских волкодавах или что Джонатан ошибся в породе собак, Глория перестала думать об этом и пошла в спальню, чтобы завершить свой туалет.
Джонатан одевался в ванной. Когда он вошел в гостиную, то увидел Глорию уже в новом наряде.
— О, боже! — промолвил он, перестав завязывать галстук. — Ты выглядишь необычайно элегантно.
На ней было черное платье. Хотя это был не тот цвет, которого он ожидал, но она выглядела потрясающе.
— У тебя есть красота и стиль. И я люблю тебя.
Только когда он заметил, как расширились от удивления ее глаза, он понял, что сказал это вслух.
— Что сказано, то сказано, — тихо прошептал он, — и я не заберу своих слов обратно.
— И не надо.
Они .пошли навстречу друг другу.
— Р-р-р…
Они бросились на крик в кухню. Мэгги каким-то образом умудрилась втиснуть голову в слегка приоткрытую духовку и теперь царапалась и выла от страха и гнева.
Джонатан освободил ее и повернулся к Глории.
— С ней все в порядке. — Он нахмурился. Но мне не нравится, что нас прервали.
Он посадил щенка в корзинку, поставил туда миску с водой, положил игрушку и снова повернулся к Глории.
— Все, хватит. Говорю тебе, что я тебя люблю. И хочу жениться на тебе, а не просто жить вместе.
— О, Джонатан! Я была такой идиоткой. Я люблю тебя, правда, люблю. И я позволяла своим собственным сомнениям стать у нас на пути.
— Посмотри на меня. — В его главах стояли слезы. — Выходи за меня замуж, немедленно, и мы будем жить там, где ты захочешь.
— Кажется, нам нужно подумать о ферме. Мэгги О'Ди нам понадобится.
Он непонимающе нахмурился, но она поцеловала его, не давая сказать ни слова.
— Я извинюсь за нас, — хрипло сказал Джонатан.
Глория засмеялась.
— Нам нельзя не пойти. — Она погладила его по щеке. — Но мы наверстаем упущенное позже. — Она посмотрела ему в глаза. — Я действительно люблю тебя и хочу, чтобы ты всегда был со мной. И никогда не повторю своих ошибок и не убегу. Я остаюсь с тобой.
Ты сделала меня счастливым. И ты можешь убежать, когда захочешь, если только меня возьмешь с собой.
— Обещаю.
— Черт возьми, Глория, нам нужно сейчас остаться дома.
— Знаю. Но мы должны идти.
Они окинули взглядом квартиру, как будто покидали рай.
— Этот вечер не будет долгим, — твердо сказал Джонатан.
Позже, когда они ехали в машине по ночному Лондону, Глория сказала:
— Мне нравится мой щенок.
— Когда мы поженимся, я буду дарить тебе массу вещей, — заверил ее Джонатан.
Глория улыбнулась.
— Просто возвращайся всегда ко мне. Вот чего я хочу.
— Не волнуйся. Так и будет.
— Ты очень красива, Глория. Ты оставишь свое имя, когда мы поженимся?
— Ну, вообще-то я хотела бы взять твое имя, но не для бизнеса. — Она увидела его довольную усмешку. — И мы можем переехать обратно на Набережную Темзы.
Он посмотрел на нее.
— Все, что захочешь. Я не знаю, как нам удалось дойти до этого, но я не собираюсь поворачивать назад. И тебе не позволю.
— Я тоже не собираюсь поворачивать. И никогда не позволю тебе уйти.
— Можешь привязать меня к себе наручниками.
Она засмеялась.
— Я очень хочу поскорее вернуться домой с этого приема, Джонатан. Я просто покажу тебе, как решительно я настроена не отпускать тебя.
— Черт, как я не хочу ехать на этот прием!
— Я тоже. Я счастлива. Если бы только у меня хватило здравого смысла поговорить с тобой после того, как я сходила к Маннингу.
— Я не говорил тебе, что встречался с ним. Из того, что он рассказал, я понял, что он уже несколько месяцев воровал у своего отца клиентов.
Глория пожала плечами.
— Он, конечно, виноват. Но главный виновник — все-таки я. Ведь я была настолько неуверенной в нашей любви, что любой пустяк мог заставить меня убежать. Больше этого не будет. Я буду бороться за тебя, Джонатан Крейг!
— Отлично. И я тоже.
Внезапно он порывисто притянул ее к себе и требовательно посмотрел в глаза.
— Обещай мне, что мы никогда не расстанемся. Пожалуйста, любимая, ну, скажи это!
— Никогда, — горячо заверила его Глория. До самой смерти!
ЭПИЛОГ
— Мистер Крейг? Прошу вас, мистер Крейг, вы можете войти и навестить свою жену.
Услышав слова доктора, Джонатан едва не подпрыгнул на месте.
— Как она? — дрожащим голосом спросил он. — С ней все в порядке? А… ребенок?
— Поздравляю вас, мистер Крейг. У вас родилась прелестная дочка. Три килограмма пятьсот граммов — самый идеальный вес для новорожденного ребенка.
— Спасибо, — от волнения Джонатан едва мог говорить. — Спасибо вам, доктор. Так я могу войти в палату?
— Идите, молодой человек. — Доктор улыбнулся и легонько подтолкнул Джонатана в спину. — Ваша жена уже оправилась от родов и теперь с нетерпением ждет вас.
Глория улыбнулась мужу и протянула к нему руки. Осторожно присев на край кровати, Джонатан осыпал руки жены пламенными поцелуями и встревоженно посмотрел ей в глаза.
— Ты действительно в порядке?
— Сейчас уже да. Хотя в последние несколько часов мне пришлось нелегко. — На лице Глории проступило значительное и несколько заговорщицкое выражение. — Но, уверяю тебя, я ни минуты не пожалела о том, что решилась стать матерью. Особенно, когда увидела это беззащитное, крохотное существо.
Вытянув шею, Джонатан не без внутреннего трепета заглянул в стоящую рядом с кроватью коляску.
— Она настоящая красавица, — выдохнул он, не в силах отвести взгляда от нежного розового личика спящего ребенка. — И, кажется, похожа на тебя. Да, да, очень похожа! — искренне заверил он ее.
Глория рассмеялась.
— По-моему, ты принимаешь воображаемое за действительность, — весело сказала она. Наша дочь еще так мала, что о каком-либо сходстве с родителями говорить не приходится. Но, я думаю, она в любом случае должна оказаться красавицей. Независимо оттого, на кого из нас двоих будет похожа.
Джонатан нежно посмотрел на Глорию, и она ответила ему таким же нежно-влюбленным взглядом. Девять месяцев абсолютного счастья! Боже, да еще год назад она даже не смела о таком мечтать. Правильнее было бы сказать, что она вообще жила без мечтаний. Но Джонатан снова научил ее этому. Он вернул ей уверенность в себе, избавил от преследующих ее страхов, заставил поверить в любовь.
Приподнявшись на кровати, Глория взяла мужа за руку и растроганно, благодарно посмотрела ему в глаза.
— Боже мой, Джонатан, — с чувством проговорила она, — мне становится дурно при мысли, что я могла не встретить тебя.
— Думаю, что такого просто не могло случиться, — убежденно ответил он. — Потому что мы были предназначены друг другу судьбой.
— Да, — согласилась Глория. — Именно так, любимый. Какая же я была глупая, что не хотела в это верить!
— Но теперь-то ты больше не будешь сомневаться во мне?
— Никогда!
— В таком случае, — с лукавой улыбкой промолвил Джонатан, — как ты отнесешься к тому, чтобы подарить нашей замечательной дочурке брата?
Глория возвела глаза к потолку.
— Не слишком ли вы нетерпеливы, мистер Джонатан Крейг? Для начала не мешает научиться управляться с одним ребенком.
— Да, но ведь дело не только в ребенке…
— Ты невыносим!
— Нет, — сказал Джонатан, выразительно посмотрев ей в глаза. — Просто я слишком сильно люблю тебя.
— А я — тебя, — взволнованным голосом отозвалась Глория. И, крепко обхватив его за шею, прошептала: — Поэтому я намерена приложить все усилия, чтобы подарить тебе еще одного наследника! И… дело не только в ребенке!
Неопровержимое доказательство
ПРОЛОГ
Джина ждала мужа. Весь последний месяц превратился для нее в один затянувшийся кошмар. Неожиданный арест Грегора по странному, совершенно нелепому обвинению, участливые взгляды знакомых и суровый, неприступный вид отца, который укоризненно глядя на нее, как бы говорил: «Я так и знал! Что же можно было ожидать от этого выскочки?» Правда, адвокаты обнадеживали ее и в один голос заверяли, что Грегор будет оправдан, но дни шли, а ничего не менялось.
Конечно, в другой ситуации Джина терпеливо ожидала бы, пока все выяснится. Но как раз в день ареста Грегора, посетив врача, она узнала, что беременна. Как долго они ждали этого! Каким замечательным мог оказаться тот вечер!
Джина до сих пор не могла решить для себя, правильно ли она поступила, не сказав мужу о том, что ждет ребенка. Скорее всего, правильно. У него сейчас слишком много забот, и лишнее волнение ему ни к чему.
Наконец, пару дней назад в его деле, кажется, наметилось некоторое улучшение. Грегора пообещали выпустить под залог. Теперь все будет хорошо, и она сегодня же расскажет ему о том, что их мечты сбудутся. Жалко только, что отец, которому она сообщила о своем состоянии, был явно раздражен. Он никогда не любил Грегора, но разве это причина, чтобы не любить будущего внука?
А в том, что у нее родится именно мальчик, Джина ни минуты не сомневалась. Не случайно же она постоянно мучилась от приступов головокружения, ее настойчиво преследовал какой-то тошнотворный запах. Правда, по словам доктора Стрейзанда, запах этот существовал только в ее воображении, но Джине от этого было не легче. И хотя доктор успокаивал, говоря, что через пару месяцев ей станет значительно лучше, Джина сомневалась. Ей казалось, что она будет мучиться до самых родов — еще семь с половиной месяцев!
Но почему до сих пор нет мужа? Часы пробили одиннадцать раз, и Джина едва не расплакалась от отчаяния. Внезапно она снова почувствовала себя плохо. Молодую женщину бросило в жар, голова закружилась, и вновь появился этот отвратительный запах увядавших цветов.