С картиной в руках Камерон остановился перед нами и пристально посмотрел на меня.
— Что это? — Он развернул холст и показал мне картину.
Стиль Меган. Четкие линии в рисунке и буйные мазки в цветовом оформлении. Розовый и фиолетовый преобладали, зеленые и голубые тона дополняли. Картина была абстрактной, но мысль угадывалась: обнаженная женщина запрокинула голову, ее губы приоткрыты, словно в стоне, она сидит на коленях обнаженного мужчины, ласкающего ее грудь. Буйные мазки вокруг его пальцев позволяли предположить мнущие движения.
Я подняла глаза на Камерона, который все еще ждал ответа, и откашлялась.
— Картина?
— Конечно это картина! — гневно выпалил он и понизил голос. — Но зачем твоя подруга послала мне картину, на которой у нас секс?
Я посмотрела на рисунок еще раз. Теперь, когда это сказал Камерон, я узнала обе фигуры. В общем колорите это было не заметно, но у женщины действительно были розовые волосы, как у Меган, а контур на внутренней стороне ее правого бедра напоминал татуировку, которую она сделала год назад. Мужчина был заметно больше женщины — как Камерон в сравнении с Меган, — и, хотя его волосы были темно-синего цвета, прическа напоминала о Каме, как и угловатая челюсть. Апрель звонко засмеялась.
— Это не смешно! — фыркнул Камерон. Его щеки покраснели, от стыда ли или от жара на кухне — я не могла сказать. — Как Меган пришло в голову послать мне такое?
Я прикусила нижнюю губу. Если бы не мои неприятности, я бы присоединилась к смеху Апрель.
— Кажется, она при мне упоминала, что находит обстановку этого кафе немного скучной.
— Она серьезно думает, что я повешу здесь эту картину?
На это я не могла ему ответить, так как даже после всех лет дружбы с Меган мне иногда было довольно тяжело ее понять. Она не была оторванной от жизни и знала, что не каждый может принять ее экспрессионистическое искусство. И все-таки она потратила свое драгоценное время, чтобы создать эту картину, которая явно была не просто эскизом. То, к чему она стремилась, было для нее серьезно.
— Я хочу с ней поговорить, — внезапно сказал Камерон.
— Хорошо.
Он ожидающе смотрел на меня.
— Сейчас?
— Да, сейчас.
Я вытащила телефон и набрала номер Меган.
— Привет, Сага, — сказала она. Ее голос звучал приглушенно. Видимо, она включила громкую связь. — Что случилось?
— Я сейчас сижу с Апрель в «Le Petit», и Камерон хочет с тобой поговорить.
— О! Он получил мой привет?
Я бросила быстрый взгляд на картину.
— Да, получил.
— Она понравилась ему?
— Почему ты сама не спросишь его об этом? — Я положила телефон на стол, чтобы Камерон мог его взять, не касаясь меня.
— О чем ты думала, посылая мне эту картину? — крикнул он в трубку.
Из-за посторонних звуков в кафе я не могла услышать ответ Меган.
— Ты спятила? Я не повешу эту вещь над своей стойкой.
— …
— И над кроватью тоже.
— …
— Дело не в том, считаю ли я тебя хорошенькой или нет! — С каждым словом Меган, обращенным к нему, щеки Камерона краснели все сильнее. Поднятым пальцем он дал мне понять, чтобы я подождала, и поспешил на кухню с телефоном и картиной.
— Я бы хотела присутствовать, когда ты была здесь с Меган, — сказала Апрель и, все еще веселая, посмотрела вслед Камерону.
— Она снова навестит меня не позднее Хеллоуина.
— Еще десять месяцев.
Я сделала глоток чая.
— Я думаю, Камерону тоже нужно время, чтобы оправиться от шока. — Мне стало его немного жаль, но недостаточно, чтобы попросить Меган оставить его в покое. Кроме того, картина действительно была очень эстетичной и представляла бы яркое зрелище в его коричнево-бежевом кафе.
Дверь на кухню снова открылась, и выбежал Камерон, на этот раз без картины, но все еще с пылающим лицом. Он так сильно хлопнул передо мной телефоном об стол, что я думала, треснет дисплей.
— Твоя подруга невозможна.
Я обхватила чашку обеими руками, чтобы никто не заметил дрожь моих пальцев.
— Она особенная.
— Особенно навязчивая.
— Я не понимаю, почему ты так разволновался из-за картины, — сказала Апрель и взяла свой сэндвич. — Она сексуальная, но с большим вкусом, и кафе действительно не помешало бы немного разнообразия.
— Смотреть на то, как Меган и я… Ну, знаешь, — сказал Камерон, понизив голос.
Апрель пожала плечами:
— Ну и?..
— Ну и? Люди бы подумали, что у меня с ней что-то есть.
— А это плохо, потому что?..
Камерон пристально посмотрел на Апрель, как будто не понял вопроса.
— Потому что это неправда, — сказал он наконец. — Кроме того, тебе бы понравилось, если бы я повесил здесь картину, на которой ты изображена обнаженной?
Апрель равнодушно пожала плечами:
— Мне бы это понравилось, только если бы я хорошо выглядела.
— Ты блефуешь. — Камерон вызывающе посмотрел на нее, но одновременно в его взгляде был оттенок неуверенности. В этот момент даже я не была уверена, лгала ли Апрель, чтобы спровоцировать Камерона, или она в самом деле так думала.
Они еще некоторое время обсуждали интерьер кафе, а я слушала их, пока не зазвонил мой телефон.
Это была Оливия.
О господи, о господи, о господи. У меня усилилось сердцебиение. Я схватила телефон и поспешила в более спокойный угол кафе, чтобы принять там звонок.
— Привет! — От волнения мой голос звучал слишком резко. Я откашлялась и начала снова. — Привет, Оливия.
— Привет, Сага, — ответила она. — Я невовремя?
Я покачала головой:
— Нет, нет, совсем нет.
— Окей. — Она глубоко вздохнула, и возникла маленькая пауза. Это не могло означать ничего хорошего. — Итак… по поводу квартиры, — начала Оливия. — Я встретилась со всеми желающими, и ты мне очень нравишься, Сага, но я, к сожалению, не могу дать тебе маленькую комнату. Если бы ты была готова взять большую, я была бы рада.
Конечно, проваленного экзамена было недостаточно — жизнь решила сделать ситуацию еще хуже. Я разочарованно прислонилась к стене и вздохнула. Вместе с деньгами за пересдачу экзамена большая комната была для меня немыслимой роскошью. Я повернулась спиной к людям, чтобы никто не мог видеть отчаяния на моем лице.
— Спасибо за предложение, но я не могу себе это позволить.
— Жаль, — сказала Оливия. — Если что-то изменится, свяжись со мной.
— Конечно.
Я закончила разговор и закрыла на мгновение глаза, чтобы подавить отчаяние. Вопреки рассудку я возлагала надежды на квартиру Оливии, и теперь у меня оставалось не так много времени, чтобы найти пристанище. Наверное, надо начать выписывать адреса коммуналок с разнополыми жильцами, если я хочу съехать из мотеля перед началом лекций. Иначе мне раньше или позже придется вернуться в фургон.
Я со вздохом открыла глаза и заметила, что стою прямо перед доской объявлений. Я внимательно скользила взглядом по объявлениям в надежде найти подходящее. Чего, конечно, не случилось. Однако, когда я уже хотела отвернуться, мое внимание привлек заголовок: Порядочный/ая студент/ка/ требуется для выгула собак.
Я просмотрела объявление. Пожилая женщина искала кого-то, кто помог бы ей выгуливать ее джек-рассел-терьеров. Гибкий рабочий график. Двадцать пять долларов в час. Правда, я не имела опыта общения с собаками, но не могло же это быть очень тяжело? Я оторвала один из листков, на котором был написан номер телефона этой женщины, и вернулась за стол.
Камерон ушел, а Апрель настойчиво смотрела на меня.
— Есть новости?
Я кивнула и села.
— Это была Оливия.
— И у тебя есть комната? — с надеждой спросила Апрель.
Я покачала головой.
— Ах, Сага. Мне очень жаль. — Она взяла мою руку. Несмотря на тепло в кафе, ее пальцы были как лед, и мне надо было сдержаться, чтобы не убрать руку. — У тебя есть другие квартиры на примете?
— В данный момент нет.
Я вздохнула и попыталась не принимать слишком близко к сердцу отказ Оливии. Однако из-за всех неудач последнего времени мне было тяжело оставаться позитивной. Я вяло спросила себя, когда жизнь наконец снова приготовит для меня что-то хорошее.
Глава 9
Ощущение падения разбудило меня. Я прерывисто дышала, широко открыв глаза. Включила свет. Я вспотела, пижама прилипла к коже. Мне приснилось, что я уехала из мотеля и, несмотря на минусовую температуру, вынуждена была спать в фургоне, так как нигде в городе больше не было мест в гостиницах. Я дрожала, холод впивался в тело, как сотни маленьких иголок, пока дверь в машину не открыла Апрель. Как после обеда в кафе, когда я рассказала ей об отказе Оливии, в ее взгляде были сочувствие и печаль, но и решительность тоже. Она сказала мне, что я не должна здесь оставаться, и с нечеловеческой силой потащила меня в ночлежку, где я должна была спать на нарах, окруженная незнакомыми мужчинами. Онемев, уже не от холода, а из-за всех этих глаз, которые наблюдали за мной, я легла на временную кровать — и упала.
Тяжело дыша, я снова опустила голову на подушку и потерла лоб. Некоторое время я просто лежала и смотрела в потолок, пока не прошло неприятное чувство в животе, которое оставил после себя сон. Потом я повернулась на бок и посмотрела на будильник. Это была уродливая вещь с пожелтевшим циферблатом и серым корпусом, который давным-давно, наверное, был черным. Было четыре часа утра. О сне не могло быть и речи, но и встать я еще не была готова. Я равнодушно смотрела на секундную стрелку и прислушивалась к тиканью, хорошо слышному в тишине ночи.
Тик. Тик. Тик. Тик. Тик…
Меня разбудил стук. Против ожидания я снова задремала, и не на несколько минут. Будильник показывал, что уже начало восьмого.
Я зевнула и свернулась калачиком на кровати, убежденная в том, что стук раздался из соседней комнаты, но он повторился, и я поняла, что кто-то стучит в мою дверь. В голове зазвонили сигнальные колокола. Кто бы это мог быть? Алан? От мысли о нем меня бросило в холодный пот, однако я быстро отбросила ее. Алан не мог знать, где я. Никто не знал этого. Кроме Апрель.