Что-то в этой картине так сильно развеселило Луку, что он начал смеяться и прекратил лишь тогда, когда я завела его в комнату. Я направила его к кровати и помогла сесть.
Когда я сделала шаг назад, то увидела в ярком свете потолочной лампы, что драка, в которой он участвовал, была не так безобидна, как я предположила сначала. На его рубашке не только отсутствовали две пуговицы, но и был надорван воротник. Нижняя губа опухла, а под правым глазом образовался синяк, который я не заметила в темноте.
— Подожди здесь, — сказала я Луке, как будто он был в состоянии уйти.
Он что-то неразборчиво пробормотал, а я побежала в кухню, к морозильной камере. Однако все, что я нашла, это упаковка замороженного картофеля фри. Лучше, чем ничего. Я вытащила ее и дополнительно смочила кухонное полотенце, чтобы вытереть с лица Луки уже засохшую кровь.
Лука лег на кровать и задумчиво смотрел в потолок, как будто тот хранил тайну, которая ждала лишь того, чтобы быть раскрытой его затуманенным рассудком. Я не пыталась заставить его сесть, а сняла ботинки и залезла к нему на кровать.
Лука пристально посмотрел на меня, и у него на губах появилась улыбка, которая осветила все лицо. Мое сердце стало биться чаще.
— Сага, — прошептал он и заправил прядь моих волос за ухо. Потом дотронулся холодными пальцами до шеи у затылка. А когда взгляд остановился на моих губах, на его лице ясно читалось желание. В этот момент я подумала, что лучше бы я позволила ему отоспаться в фургоне.
— Нет. — Мой голос прозвучал хрипло. — Ты пьян.
— Я знаю, — сказал Лука. Он попытался притянуть меня к себе и одновременно придвинулся ко мне навстречу.
Я очень хотела уступить его желанию, но потребность поступить правильно была сильнее. Прежде чем наши губы соприкоснулись, я выставила руку между нашими телами и приложила влажное полотенце к его рту. Он был так удивлен, что сначала вообще не реагировал, а потом снова лег на кровать. Наверное, больше от усталости, чем от разочарования. Я осторожно вытерла засохшую кровь с его губы, а когда закончила, прижала к его глазу упаковку замороженной картошки.
Он вздрогнул:
— Холодно.
— Только на несколько минут. Ты выдержишь, — заверила я Луку и положила его руку на пакет, чтобы он сам держал. В его состоянии он не должен был мерзнуть, но, видимо, даже будучи пьяным, Лука оставался особенно чувствительным к холоду.
После того как убедилась, что он держит пакет, я начала расстегивать его рубашку. Он не мог спать в мокрой вонючей рубашке.
— Зачем ты так много выпил? — спросила я, чтобы отвлечься от того факта, что раздеваю его. Последний раз, когда видела его обнаженную грудь, я покрывала ее поцелуями. Тогда между нами еще все было в порядке.
— Потому что хотел, — ответил Лука и медленно приподнялся, чтобы я могла снять с его плеч рубашку. На ключице был ушиб, который медленно окрашивался в фиолетовый цвет.
— Просто так?
— Да, — сказал он со слишком явной решительностью в голосе.
Я не верила ему, но не было смысла спорить из-за этого. Он был взрослым мужчиной и мог делать все, что хотел. Какими бы ни были причины, кто я такая, чтобы он мне их раскрывал? Я не лучше контролировала себя в новогодний вечер.
Я достала из шкафа свежую футболку и надела на него. Потом стащила с его ног намокшие от дождя носки. Дальше последовали джинсы, что оказалось довольно сложным, так как выпивший Лука не мог приподнять бедра. После нескольких попыток нам удалось снять брюки. Его трусы-боксеры тоже были влажными, от алкоголя или от дождя, я не могла сказать, но решила не снимать их. На его месте я бы не хотела, чтобы он видел меня полностью обнаженной в таком состоянии.
— Тебе нужно что-то еще? — спросила я Луку, после того как укрыла его.
Он поднял на меня глаза и задумчиво блуждал взглядом по моему лицу. Слишком задумчиво для столь пьяного существа.
— Ты, — сказал он наконец. Его голос был чуть громче шепота, в тусклом взгляде появился блеск. — Ты нужна мне. Останься здесь.
В груди стало тесно, и я пожелала от всей души, чтобы эти слова не были связаны с действием алкоголя. Я покачала головой:
— Лука… Нет.
— Почему нет?
— Это плохая идея. Я… не могу.
Он выглядел разочарованным.
— Потому что у тебя теперь Коннор?
Коннор? Я нахмурилась. Поэтому он напился? Из-за того, что увидел нас сидящими вместе на диване? Не может быть! Или может?
— Коннор и я просто друзья, — заверила я его. Почему-то мне было важно, чтобы он это знал. — Мы вместе занимались.
Его глаза засияли:
— Правда?
— Правда, — подтвердила я.
— Я… рад этому.
Я сжала губы. Что бы я ни сказала сейчас, это звучало бы так, словно я сожалею о своем решении расстаться с ним. А я действительно сожалела. Я раскаивалась в том, что прервала наши отношения, в том, что из-за Алана и своего страха причинила Луке боль. Но я по-прежнему считала, что Лука заслуживает большего, чем я могу ему дать. И об этом я должна всегда помнить.
Глава 13
Кофе. Кофе с большим количеством сахара. Иначе я не выдержу этот день и встречу с доктором Монтри.
После того как я уложила Луку в постель, я не могла заснуть. Его слова, сказанные этой ночью, продолжали звучать у меня в ушах и чередовались со словами, произнесенными перед Рождеством.
Останься здесь.
Исчезни.
Останься здесь.
Исчезни.
Останься здесь.
Исчезни.
Ранним утром я оставила надежду заснуть и использовала время, чтобы еще раз просмотреть конспекты, которые днем учила с Коннором. К моей радости, оказалось, что многое я запомнила, но удовлетворение собой не отменяло естественных реакций тела и сознания: в какой-то момент у меня начали слипаться глаза. Я положила дополнительную ложку сахара в кофе и отправилась на поиски мини-пончиков, которые должны были находиться где-то в кухне, когда открылась дверь.
Лука.
Седьмое чувство подсказало, что это он, а не Апрель. Я неподвижно застыла на кухне и ждала, что он пойдет в ванную или тихо исчезнет из квартиры, как делал в последние дни. Если он убегал от меня, я не хотела видеть это.
Останься здесь.
Исчезни.
— Доброе утро.
Я удивленно обернулась. С тех пор как я снова поселилась у Луки и Апрель, он впервые обратился непосредственно ко мне.
— Доброе утро, — ответила я растерянно — не только из-за его присутствия, но также из-за дружелюбия в сонном голосе. Он не переоделся, на нем все еще была старая футболка с изображением Халка, которую я надела на него вчера ночью. — Как дела?
— Бывали и лучше. — Он провел ладонью по взъерошенным волосам. Хотел ли он таким образом привести волосы в порядок или указать на головную боль, трудно было сказать. Во всяком случае, припухлость под глазом спала, но треснувшее место на нижней губе было хорошо видно.
— Кофе? — спросила я.
— Да, пожалуйста. Молоко. Без сахара.
Я готовила для него кофе, при этом он все время следовал за мной взглядом. Протянула ему чашку. Он сделал глоток, но ничего не сказал.
Мы молча стояли несколько секунд рядом, потом Лука кашлянул.
— Я пойду… — Он неуверенно указал большим пальцем через плечо. — В свою комнату.
Я кивнула и взяла свою чашку, так как не знала, что должна сказать или сделать. Я бы точно не стала заговаривать с ним о вчерашней ночи и о том, что он пытался уложить меня в свою постель.
Лука повернулся, но, сделав три шага, внезапно остановился. Он издал едва слышный стон, а потом медленно повернулся ко мне. Сгиб пальцев на руке, в которой он держал чашку кофе, ярко выделялся.
— Сага… — Он сделал глубокий вдох. — То, что я тебе вчера сказал…
— Я уже забыла, — прервала я его, сделав отбрасывающий жест рукой, так как не хотела слышать, что на самом деле он так не думал. — Не важно.
— Хорошо. — Лука растерянно посмотрел в свою чашку, потом снова поднял взгляд. — Тогда все хорошо. Я не хотел тебе звонить. Больше не повторится.
— Понятно, — ответила я с судорожной улыбкой, но втайне хотела, чтобы он отказался от своего обещания. Даже если мы больше не вместе, я хотела быть для него тем, на кого он мог положиться. Кому он позвонит в случае необходимости. Он не был для меня обузой. И никогда не будет.
— Добрый день, Сага, — приветствовала меня доктор Монтри и жестом пригласила войти.
Все выглядело так же, как перед праздниками, с той лишь разницей, что скудная рождественская декорация — несколько свечей и композиция из хвои — были убраны. На их месте теперь снова стояли абстрактные фигуры.
Я сняла пальто и села на диван. Мне казалось, что прошла вечность с тех пор, как я была здесь последний раз. Тогда я радостно рассказывала о Луке и нашем поцелуе, после чего она убеждала меня взять с собой Луку на один из сеансов. Теперь это, пожалуй, никогда не случится.
— Как дела? — спросила доктор Монтри. Она разгладила юбку и села напротив меня. В ее глазах была тревога, что меня не удивило. Она с первой нашей встречи неоднократно доказывала умение видеть мои чувства прежде, чем я что-то скажу.
— Наши отношения с Лукой закончились, — сказала я напрямик. Я уже привыкла говорить с доктором Монтри совершенно откровенно. Я рассказала ей все о нашей поездке в Бринзон, о моем первом сексуальном опыте с Лукой вплоть до звонка Алана и моих последующих действий в состоянии аффекта.
— Это было поспешное решение. — Я сказала это голосом, сдавленным от слез, которые бежали по моему лицу. В последние дни я больше не плакала, но доктор Монтри была первым человеком, с кем я могла совершенно открыто говорить о случившемся, а высказанные вслух воспоминания всколыхнули реку эмоций. — Я не должна была так быстро уезжать. Алан не собирался покидать Нору и маму на Рождество, чтобы отыскать меня. Он блефовал, и я на это попалась — как глупая, наивная вещь, какой он меня считает.
— Сага, — напомнила доктор Монтри и скривила губы. Она не осуждала меня за страхи, за решение не заявлять об Алане в полицию, но не позволяла мне себя унижать. — Выбор слов.