Я дотронулась до надломанного ногтя на пальце.
— Извините.
— Вам не надо извиняться, но не называйте себя глупой или наивной. История с Аланом не имеет ничего общего с вашим умом или сообразительностью. Он болен, но при этом знает, как вами манипулировать.
Я кивнула, теоретически зная, что это правда, но знание не мешало мне постоянно возвращаться к старому шаблону мышления, который вбил мне в голову Алан.
— Вернемся к тому, о чем вы рассказывали, — сказала доктор Монтри. — Как вы себя чувствуете, когда думаете о расставании с Лукой?
Я пожала плечами и взяла из коробки салфетку.
— Безнадежно? Неуверенно? Беспомощно? Я не хотела с ним расставаться, я хотела лишь уехать из Бринзона. Но он стал передо мной и требовал ответов, которых я не могла ему дать. Это было слишком. Он заслуживает чего-то лучшего, не моей лжи.
— Вы могли бы сказать ему правду.
Я покачала головой:
— Вы знаете, что я не могу этого сделать.
— Правильно, потому что я знаю об угрозе Алана, — сказала доктор Монтри. — Но это значит, что вы уже нарушили свой договор с ним. Почему же не рассказать об этом и Луке?
— С вами иначе.
Я ненавидела, когда доктор Монтри говорила со мной таким образом. Но она поставила перед собой задачу побудить меня принимать собственные решения, вместо того чтобы указывать мне прямой путь. Кроме того, я хорошо понимала, на что она намекает. Я доверяла Луке, но недостаточно. Не так, как я доверяла ей, хотя это доверие было основано лишь на ее врачебной обязанности сохранения тайны.
— Позвольте еще раз вернуться к вашей жилищной ситуации, — сказала доктор Монтри и посмотрела в свои записи, словно пытаясь убедиться, что память не подвела ее в последние пятнадцать минут. — Вы снова поселились у Луки и Апрель. Как вы справляетесь с этим? Как проходит совместная жизнь с Лукой?
— Ее нет, — кратко ответила я.
Доктор Монтри подняла бровь:
— Что это значит?
— Я живу у Луки, но не с Лукой. С тех пор как вернулась, я видела его всего несколько раз, и то лишь пару минут. Он делает все, чтобы избегать меня, по крайней мере, до тех пор, пока не напьется.
Брови доктора Монтри приподнялись выше:
— Он пьет?
— Нет, только вчера. Он звонил своей сестре, чтобы она заехала за ним, но подошла к телефону я. Сегодня утром он поблагодарил меня, извинился и сказал, что этого не повторится.
— У вас разочарование в голосе.
Я пожала плечами:
— В какой-то мере. Хотя он этого не знает, в последние месяцы Лука мне очень помог с моими страхами, и я не хочу, чтобы он исчез из моей жизни.
— Вы поэтому снова поселились у него?
— Возможно, — созналась я. — Вы считаете, это было ошибкой?
— Я не буду оценивать для вас ваше решение, — объяснила доктор Монтри деловым тоном и наклонила голову. — Вы должны делать то, что кажется правильным вам.
Я высморкалась, чтобы скрыть фырканье. Она говорила так, словно речь шла об «или-или». Черное или белое. Правильно или неправильно. Однако это было не так просто. Я была не в ладу с собой, и то, что казалось хорошим в одну секунду, уже в следующую вызывало во мне боль. С одной стороны, было приятно вернуться, с другой — больно видеть Луку лишь мимолетно и постоянно спрашивать себя, не лежит ли он сейчас в объятиях другой. Казалось неправильным вместо поцелуя в качестве приветствия слышать лишь вялое «привет» и вместо того, чтобы обмениваться нежными взглядами, смотреть на другого лишь тогда, когда думаешь, что он не заметит. Да, это было неправильно, но в другие моменты я снова осознавала, что не должна быть с ним. Потому что не могу дать ему того, чего он заслужил и в чем так нуждался, — честности и доверия.
Следующие дни прошли очень быстро. Коннор посетил меня еще несколько раз, и мы вместе готовились к пересдаче экзамена, дата которой была наконец назначена. И, в то время как Апрель наслаждалась свободным временем, смотрела сериалы, встречалась с Аароном и иногда ходила в фитнес-студию, я проводила свое время за письменным столом. Лишь иногда я позволяла себе перерывы, чтобы делать украшения или искать квартиру.
Выбор квартир становился больше с приближением начала семестра, правда, с увеличением количества новых студентов, которые приехали в город, росла и конкуренция. Намерение подать заявку на одну из комнат в общежитии я отбросила, когда узнала, что университет Мелвью требует восемьсот долларов за кровать в комнате на двоих. Зато после подъема нужно не больше пяти минут, чтобы сидеть на лекции. Но об этом можно забыть, хотя я совсем отчаялась, потому что не знала, как долго еще выдержу жизнь у Луки.
Он больше не игнорировал меня, как в первые дни, а вел себя приветливо. Приветливо! Как будто я незнакомка, спрашивающая дорогу, а не женщина, которая губами исследовала каждый сантиметр его тела и решилась показаться ему обнаженной. Нет, я не хотела быть для Луки незнакомкой. Я хотела быть для него подругой — его подругой, и именно тут была проблема. Мне было ясно, что желание не ослабнет, пока я вижу его каждый день и любая вещь в квартире напоминает о совместно проведенном времени. Будь то сковорода, в которой у него подгорели блины, или крышка унитаза, где он сидел, пока я подводила ему глаза. Отчаяние завело меня так далеко, что я начала выписывать номера коммуналок с соседями мужского пола. Я бы никогда не согласилась быть единственной девушкой в мужской коммуналке, но если мы, женщины, были в большинстве… Возможно, это сработает. По крайней мере, я должна попытаться. А если не получится и меня одолеет паника, я могу в любой момент отказаться.
— Я проголодалась! — громко объявила Апрель, чтобы заглушить конечные титры сериала, который она сейчас смотрела.
Я медленно подняла глаза от конспектов. У меня уже голова болела от всех фактов, которые я пыталась в последние часы разместить в своем мозгу.
— Чего тебе хочется? — спросила я и лишь теперь заметила, как уже поздно. Лампы уличных фонарей освещали моросящий дождь, который, казалось, никогда не закончится.
Апрель повернулась ко мне, положив руку на спинку дивана.
— Не знаю.
Я надула губы.
— Как насчет макарон с сыром? — Со своей первой ночи в квартире я больше не готовила для них.
— Забудь об этом. Я съела сыр.
— Весь сыр? — Я купила очень много.
Апрель кивнула и изобразила извиняющуюся улыбку.
— Я была голодна.
— Окей. — Так как все блюда, которые я умела готовить, были вкусными именно с сыром, отсутствие его нас сильно ограничивало. А в такую погоду никто из нас не хотел идти за покупками.
— Закажем что-нибудь?
— Суши?
Слишком дорого.
— Нет, мне не хочется.
— Я спрошу Луку. — Апрель спрыгнула с дивана. Она постучала в его дверь, однако не ждала приглашения, а просто открыла ее. В последние часы он вел себя так тихо, что я почти забыла, что он тоже дома, — но только почти.
— Привет, Сага и я проголодались. Чего ты хочешь?
— Не знаю. Можем опробовать новый магазин.
— Хорошая идея. — Апрель отвернулась, потом замерла и снова медленно повернулась к брату.
— Куда мы положили карточку с меню?
Лука раздраженно простонал и мгновение спустя прошел мимо Апрель в гостиную. Перед столом рядом с входной дверью он остановился, чтобы осмотреть стопку почты. На нем были перчатки с отрезанными кончиками пальцев и, судя по его виду, два свитера, надетые друг на друга. От этой картины у меня перехватило дыхание и проснулось желание подойти к нему и обнять, чтобы ему больше не было холодно.
— Вот она! — Лука торжественно поднял проспект.
— Дай посмотреть. — Апрель вырвала у него из рук меню, отчего Лука зло фыркнул, и изучила выбор. — Выглядит хорошо. Но у них нет доставки. Надо самим забирать.
— Магазин расположен всего лишь в двух кварталах от нас.
— И ты сбегаешь туда и принесешь нам еду? — спросила Апрель с невинной улыбкой.
Лука лениво посмотрел на нее.
— Хорошо. — Она преувеличенно покорно подняла руки. — Я принесу еду, но ты оплатишь.
Лука опять фыркнул.
— Об этом можешь забыть.
— Тогда ты можешь забыть о своем бургере.
— Это шантаж.
— Совсем нет. Мы лишь ведем переговоры.
— Зануда.
— Скряга.
Лука смирился, достал банкноту из кармана своей куртки, висевшей в коридоре, и протянул ее Апрель.
Она ухмыльнулась и вернула ему проспект, чтобы он мог что-то выбрать. Лука выбрал бургер с острым соусом, Апрель — с инжирным, а я лишь картофель фри, так как он был самым дешевым.
— Было бы прекрасно, если бы следующие десять минут не было дождя, — сказала Апрель, надевая плащ горчичного цвета, чтобы отправиться в путь.
— Нормальная погода, — сказал Лука. Он удобно устроился на диване и просматривал самые новые предложения книжного аутлета.
— Сказал мужчина, который носит в квартире перчатки.
— Хочешь, пойду с тобой? — спросила я Апрель и протянула ей свой шарф.
Я хотела пойти с ней. Остаться здесь означало быть одной с Лукой. Но так очевидно бежать от него тоже не годится. Согласна, еще шесть месяцев назад я бы не моргнув глазом пошла с Апрель, не заботясь о том, что Лука подумает об этом. Сейчас было иначе. Это был не страх, заставлявший меня думать о бегстве, а неопределенность, царившая между нами. Я не знала, на каком мы свете.
— Нет, я сделаю это одна, — сказала Апрель и намотала шарф вокруг шеи. — Через десять минут вернусь.
Она схватила со стола ключи от машины и через секунду покинула нас.
Квартиру заполнила тишина, нарушаемая лишь шумом дождя. Я медленно повернулась к Луке. Он сосредоточенно смотрел на экран ноутбука. Слишком сосредоточенно.
— Я достану тарелки, — пробормотала я и поспешила на кухню.
В углу рядом с дверью, где Лука не мог меня видеть, я прислонилась к стене и сделала глубокий вдох. Все больше я понимала, почему люди после расставаний не остаются друзьями. Я всегда думала, что экс-партнеры избегают друг друга из-за ненависти, но это не так. После того как недели, месяцы или даже годы все делили друг с другом, тяжело или даже невозможно давать друг другу меньше. Но сколько было слишком много, а сколько слишком мало? Я уже не знала, как мне общаться с Лукой. Страх всегда точно давал мне знать, что делать. Держаться на расстоянии. Ничего не говорить. Не вызывать интереса. Быть незаметной. Теперь я не знала, что мне делать, кроме как спрятаться на кухне из страха сделать что-нибудь глупое.