— Что ты имела в виду под «твоя мама здесь»? — сердито спросил он.
— Именно это, — ответила я шепотом, надеясь, что Дженифер не слышит меня сквозь гудение кофеварки. — Она сидит в гостиной.
На другом конце стало тихо. На заднем фоне я слышала лай собак.
— Чего она хочет?
— Не знаю. Она внезапно появилась перед дверью.
— Почему ты ее впустила?
— А что я должна была делать? Просто оставить ее там?
— Да, — заявил Лука без колебаний. — Ты впустила зло в наш дом.
Я закатила глаза:
— Она твоя мама, а не демон.
— Ты не знаешь, о чем говоришь.
Его слова не помогли мне снять нервозность. Я нерешительно заглянула в гостиную. Дженифер стояла со скрещенными руками перед книжными полками Луки. Я не могла прочесть что-нибудь по ее лицу в профиль, но весь ее вид выражал недовольство. Я вернулась в кухню, пока она не увидела меня.
— Ты придешь?
— Мы уже в пути. Дай нам двадцать минут. Лучше всего насыпь вокруг себя круг из соли и прочти молитву, которая должна помочь против демонов.
Я фыркнула:
— Спасибо за совет.
— Не стоит благодарностей! — Лука закончил разговор, и я снова осталась одна.
Апрель не реагировала на мое СМС, а я не могла вечно прятаться на кухне. Кофе был готов, и хотя я попыталась достать из-под мойки алкоголь, все же пошла в гостиную трезвой.
Я подала миссис Гибсон чашку.
— Не хотите позавтракать? У нас есть рогалики.
— Спасибо, я уже ела. — Она отпила кофе и скривила губы.
— Сахар?
— Нет. — Она поставила чашку на полку между книгами.
Миссис Гибсон снова посмотрела мне в глаза, и у меня на лице появилась судорожная улыбка. С каждой секундой нашего молчания ситуация становилась все более неприятной. Я не знала, что говорить. Я ничего не знала об этой женщине, кроме того, что она была обманщицей. Плохое начало разговора.
— Вы подруга Луки? — спросила миссис Гибсон свысока, во всех смыслах. Она была такой же высокой, как Апрель, а туфли на каблуках делали ее еще выше.
Я покачала головой:
— Мы не встречаемся.
В глазах миссис Гибсон вспыхнул интерес.
— Понимаю.
— Мы только друзья, — объяснила я поспешно с нервным смешком. — Лука, Апрель и я.
На ее неподвижном лице снова приподнялись брови. Она не верила ни одному моему слову.
— А что вы здесь делаете, если Лука ушел, а Апрель спит?
Я кашлянула.
— Я тоже здесь живу.
— Здесь только две спальни. — Констатация факта, не вопрос.
Я смущенно показала на место позади меня:
— Я сплю на диване.
Миссис Гибсон оторвала от меня взгляд, и первый раз с начала разговора я почувствовала, что могу свободно вздохнуть. С поджатыми губами она смотрела на хаос вокруг дивана. На кофейном столике лежали мои украшения. Одежда и другие необходимые вещи громоздились в коробках за спинкой дивана.
— Давно?
— С начала января, — сказала я. Это не было ложью. По крайней мере, прямой ложью. Но что-то говорило мне, что миссис Гибсон не понравилось бы узнать, что я — с небольшим перерывом — сплю на диване уже с лета. — Я как раз ищу новое жилье.
— Ваши украшения? — Она указала на стол.
Я кивнула. Наконец мы перешли на безобидную тему.
— Вам нравятся?
— Милые, — сказала миссис Гибсон. Ее приподнятые уголки рта ни на миллиметр не сдвинулись при этом ответе, но выражение лица говорило о многом. Они не понравились ей. Я могла это пережить. Вкусы у всех разные, и, в конце концов, она не из моей целевой группы. Золотые кольца с большими камнями на ее пальцах казались настоящими.
— Я делаю украшения и на заказ.
Миссис Гибсон медленно кивнула.
— Вы еще и учитесь?
— Да.
— Ваша специализация?
— Психология.
— Мило, — снова сказала она. Это ее слово означало все что угодно, но не «мило». Когда Меган так говорила, я могла с этим смириться. Она оценивала вещи со своей позиции, но не осуждала их. Миссис Гибсон однозначно делала последнее, хотя я не понимала зачем. — А вы уже знаете, что хотите делать после окончания учебы?
— Я хотела бы работать с детьми и молодежью из проблемных семей.
— Вы из проблемной семьи?
Я чуть было не открыла рот от удивления. Она действительно спросила меня об этом? Так просто? Без предупреждения?
— Что, простите? — выдавила я, сбитая с толку.
— Вы из проблемной семьи? — откровенно повторила она.
Я не знала, что вас это касается. Язвительный ответ был у меня на языке, но я сдержалась. Последнее, чего я хотела, злиться на эту женщину. Надеюсь, она скоро снова исчезнет.
— Разве не каждая семья имеет проблемы? — многозначительно спросила я сладким голосом.
Возможно, она даже поняла мой намек, так как на долю секунды мне показалось, что я увидела в ее глазах чувство, отличное от равнодушия и неприязни. Чувство пропало так же быстро, как и появилось, на его месте осталась прежняя холодность.
На лестничной клетке раздался топот, ключ с силой провернулся в замке, и дверь открылась.
Казалось, Лука спешил. Его щеки покраснели, а волосы растрепались от ветра. Он возбужденно скользил взглядом от меня к своей матери. Улыбка на его губах походила на оскал.
— Привет, Дженифер. — Он закрыл за собой дверь. В его движениях было опасное спокойствие, когда он шел через гостиную к матери.
— Лука, — приветствовала она его. Ее искусственная улыбка не изменилась. Когда он остановился перед ней, она положила руки ему на плечи и сделала воздушные поцелуи у правой и левой щеки, не касаясь его. Однако даже этот жест имел в себе что-то сердечное, в сравнении с его поведением. Лука неподвижно снес «поцелуи».
— Как твои дела?
— Хорошо. — Односложный ответ был быстрым, словно пуля. Лука отступил и скрестил руки на груди.
Было невозможно не заметить, как плохо он себя чувствует. Охотнее всего я бы подошла к нему и обняла, но я не хотела давать миссис Гибсон основание переносить свою неприязнь ко мне на сына.
— Что ты здесь делаешь? — спросил Лука.
— Навещаю своих детей. Что же еще?
— Просто так?
— Я думала, мы сегодня вечером вместе поужинаем.
— Ты могла бы позвонить, вместо того чтобы являться без предупреждения.
Миссис Гибсон кивнула:
— И допустить, чтобы ты выдумал отговорку, как в прошлый раз? Я не думаю. — Она взяла свою сумку с кресла и зацокала к двери. Мимоходом она сунула Луке в руку записку. — Мой помощник заказал для нас на девятнадцать часов столик в «Picasso». Никаких отговорок, быть пунктуальными и оставить дома изношенные джинсы. Нам надо обсудить кое-что важное.
Глава 25
— Какой красивый забор. Давайте наедем на него, — сказал Лука и указал на чугунную ограду, окружавшую «Picasso». Со своими изгибами и отделкой она, казалось, попала сюда из сказки. Здание за оградой было скромным, со светлым фасадом и темной черепицей, но вокруг повсюду были установлены источники света, да и многочисленные художественно постриженные кусты придавали комплексу благородный вид.
— Не будь смешным. Это только ужин. — Апрель направила машину, которая казалась неуместной среди больших дорогих лимузинов, к парковке. Теперь я тоже поняла, почему нам надо было оставить джинсы дома. Я даже не знала, что в Мелвью существовал такой роскошный ресторан.
— Тебе легко говорить. Когда она смотрит на тебя, то видит папу, а когда смотрит на меня, видит собственные ошибки.
Апрель вытащила ключ из замка зажигания, и свет в машине погас. Однако автомобильная стоянка была так ярко освещена уличными фонарями и наземными прожекторами, что все было хорошо видно.
— Лука, ты преувеличиваешь.
Он фыркнул:
— Нет.
— Она тебе это сказала? Именно так?
— Нет, но дала мне это почувствовать. Она когда-нибудь забывала про твой день рождения? — Лука сказал это с горечью. Он отстегнул ремень безопасности и, прежде чем Апрель смогла что-нибудь ответить, вышел из машины. При этом он с такой силой открыл дверь, что Апрель с ее страховкой просто повезло — стоянка рядом с нами была пустой.
Апрель вздохнула и откинула голову на спинку кресла, не жалея искусно сделанную прическу, над которой работала больше получаса, прежде чем позаботилась о моих волосах; теперь они ниспадали легкими волнами вокруг моего лица.
Я тоже отстегнулась и наклонилась между сидений вперед, неуверенная, надо ли что-то говорить. Я поехала с ними только для того, чтобы исполнить роль буфера между Лукой и его матерью.
— Думаешь, это хорошая мысль? Может, нам надо было отказаться от этого ужина?
Апрель повернулась ко мне. Она уже сейчас выглядела усталой, а вечер еще даже не начался.
— Именно этого хотел Лука. Поэтому он ведет себя как маленький ребенок, но от этого только хуже. Он должен на два часа взять себя в руки, потом у него снова будет полгода покоя, прежде чем у мамы возникнет новый порыв материнских чувств.
— Понимаю. — Я посмотрела из окна на Луку, который беспокойно бродил по стоянке, засунув руки в карманы.
— Мне поговорить с ним?
— Было бы хорошо. В такие моменты я всегда говорю не то.
— Дай мне пять минут. — Я ободряюще улыбнулась и вышла из машины.
Несмотря на плотные колготки, которые мне одолжила Апрель, я вздрогнула от холодного ночного ветра. Я закуталась в пальто и скрестила руки на груди, чтобы согреться. А потом пошла к Луке, стараясь не наступить на очередной прожектор.
Лука изучал взглядом один из кустов, подстриженный в форме конуса. Я стала рядом и посмотрела на его напряженный профиль. Тень омрачала его лицо.
— Как дела?
— Отлично.
— Рада это слышать. — Я мягко толкнула его плечом. — Тебе тоже не терпится заказать пасту с золотыми хлопьями за семьдесят долларов?
Лука поднял брови и посмотрел на меня:
— Есть такое блюдо?
— Не знаю. Но если оно есть где-то в Мелвью, то именно здесь. Я всегда хотела съесть что-нибудь с золотом.
Лука усмехнулся: