— Просто чтобы ты знал, она ошибается. Ты не выглядишь как преступник, и хотя я не могу сказать, что будет в будущем, но, пока тебе нравится твоя учеба, все хорошо. И работу ты тоже найдешь.
Лука опустил голову и, казалось, медленно расслаблялся от моего прикосновения.
— На самом деле я не должен был так злиться на Дженифер, но в ней есть что-то, что сводит меня с ума. И ей недостаточно говорить плохо лишь обо мне. Ей, естественно, надо впутать сюда папу, маму и Гэвина. Так нельзя.
— Да, это действительно удар ниже пояса. Руссель и Джоан замечательные, и Гэвин… Что она имеет против него? Кроме шапки.
Лука улыбнулся моей плоской шутке, но выглядел далеко не радостно. Что-то темное, печальное появилось в его глазах.
Я обеспокоенно смотрела на него, мягко сжимая его запястье.
— Все в порядке?
Он сжал губы и кивнул, но не очень убедительно.
— Это из-за Гэвина? — спросила я.
Лука медлил с ответом.
— Мы можем не говорить об этом.
— Нет, просто это то, о чем мы не часто говорим. Воспоминания об этом всегда угнетают меня. — Лука сделал глубокий вдох и тяжело выдохнул. Его голос вдруг зазвучал так, словно шел издалека. Мое любопытство было разбужено, но я молча ждала, когда он будет готов говорить о том, что всегда беспокоило его.
— Отец Гэвина много лет назад вел известное утреннее шоу на радио. Оно транслировалось по всей стране. Возможно, ты знаешь его. «Утреннее путешествие Кертиса».
Я покачала головой.
— Ладно, каждый в Бринзоне знал Тода Кертиса. Он был настоящей знаменитостью. Всегда в хорошем настроении, энергичный. Казался счастливым. — Когда Лука сделал паузу, я уже знала, к чему он ведет. — По крайней мере, он заставил всех поверить в это. Включая его семью. Однако в действительности ему было плохо. Он был в депрессии и покончил жизнь самоубийством, когда Гэвину было восемь лет.
У меня судорожно сжалось сердце.
— Это ужасно.
Лука печально кивнул:
— Но это еще не все. Кертис и мать Гэвина поженились прямо после школы. Моника всегда была только женой и матерью, никогда не делала ничего другого. После смерти Тода ее нервы были на пределе, и она не могла удержаться ни на одной работе дольше двух недель. Так как ее муж покончил жизнь самоубийством, страховка не была выплачена, и они буквально оказались на улице, когда их выселили из дома.
— Я этого не знала.
— Откуда? Как уже было сказано, мы нечасто говорим об этом. В сущности, никогда. Сомневаюсь, что Гэвин в последние три года кому-то рассказывал эту историю.
— Я надеюсь, его не будет тревожить, что я теперь знаю об этом.
— Нет, не будет, — заверил меня Лука. — Это не тайна. Его отец был практически знаменитостью, и всю историю можно прочитать в Интернете. Я думаю, он даже внесен в Википедию.
— Мне очень жаль Гэвина, но какое это имеет отношение к вашей дружбе?
— Ты только что познакомилась с Дженифер. Ей нравится выставлять себя умной и опытной, но на самом деле она довольно ограничена. Татуировки имеют только преступники. Гуманитарные науки для тупиц. А депрессий не существует. — Лука скептически покачал головой. — Кертис был для нее слабым и малодушным, как и Моника после его смерти. Люди в Бринзоне сплетничали, и она, конечно, боялась, что имидж семьи мог бы запятнать меня и, следовательно, ее.
Это объясняло реакцию Дженифер и на мою специальность. Если она действительно так думала о депрессиях, я, вероятно, была в ее глазах потенциальным шарлатаном. Я боялась представить, что бы она обо мне подумала, если бы узнала о моих страхах.
— Это же смешно.
— Ну да. — Лука пожал плечами. — В том-то и дело.
— Теперь она оставит тебя в покое.
Он серьезно посмотрел на меня.
— Я далеко не уверен в этом. Скорее всего, она завтра же позвонит, чтобы сказать мне, какой я ужасный сын.
— Я бы на это не рассчитывала.
Лука насторожился и вопросительно посмотрел на меня.
— Что ты имеешь в виду?
— Я говорила с ней, — призналась я, неуверенная в том, как Лука отреагирует на мою «беседу» с Дженифер. Он не просил меня защищать его. И я тоже не планировала это. Честно. — Возможно, я намекнула Дженифер, что ей следует оставить тебя в покое, пока она не поймет, что ты… большая ценность.
Лука недоуменно поднял брови:
— Возможно?
— Хорошо. Я сказала это. — Я скрестила руки на груди. — Ты теперь злишься на меня? Я не хотела вмешиваться. Но то, что она сказала тебе, было несправедливо.
— Ты поэтому так долго была в ресторане? — увильнул Лука от моего вопроса.
— Да.
Затаив дыхание, я ждала его ответа, однако он довольно долго молчал. Когда я неуверенно подняла глаза, он пристально смотрел на меня с каменным лицом. Я тяжело сглотнула, готовая выслушать его упреки. Я зашла слишком далеко. У меня не было права вмешиваться в его семейные дела. Я уже хотела извиниться, когда широкая улыбка озарила его лицо.
— Ты действительно ей это сказала? — спросил он.
Я кивнула, и он громко захохотал. От смеха тряслось все его тело, после предыдущих напряженных часов мне казалось, что я уже давно не видела его таким веселым. Когда Лука успокоился, он обнял меня и крепко прижал к себе. Его смех еще вибрировал у моей груди.
— Ты лучшая.
Я не могла сдержаться и тоже улыбнулась.
— Серьезно. — Объятие Луки ослабло, но он не отпустил меня. Он смотрел на меня сверкающими глазами.
У меня участилось сердцебиение, и мне стало жарко, когда взгляд его серых глаз заскользил по моему лицу.
— Ты… — Он остановился в поисках правильных слов, но, казалось, не находил их. А потом наклонился и поцеловал меня.
Почувствовать его губы на своих было так знакомо, это не вызвало во мне ни сомнения, ни желания отступить. Мы сразу нашли свой ритм, и я будто чувствовала в его поцелуе невысказанные слова. «Ты прелестная и сладкая, как сахар, полная страстного желания и притягательная», — говорил мне его поцелуй.
Я положила руки на его грудь, под кончиками пальцев почувствовала биение сердца. Оно стучало так быстро, как и мое, и, хотя у меня перехватило дыхание, я не хотела прекращать поцелуй. Зачем мне кислород, если у меня есть Лука Гибсон?
Лука крепче прижал меня к себе, пока каждый миллиметр моего тела не соприкоснулся с его телом. Я вздохнула и растаяла в его руках. Трудно было сказать, прошли ли секунды, минуты или часы. Когда мы были вместе, казалось, что времени не существовало. Оно бесконечно быстро пролетало мимо и одновременно словно останавливалось.
Наконец Лука закончил поцелуй. Он последний раз прикоснулся к моей нижней губе, а мой разочарованный стон вызвал у него тихий гортанный смех, отчего по телу пробежала теплая дрожь, которая закончила свой путь прямо между ног. В этот момент я хотела быть такой, как Меган. Я хотела схватить Луку, повести к его кровати и попросить снять с меня платье. Я хотела исследовать языком каждый сантиметр его тела и почувствовать вкус его кожи, прежде чем он сделает то же со мной. Однако, благодаря прошедшей ночи без электричества, я знала, что не могу разделять секс и чувства — уже одного этого поцелуя, наверное, было слишком много.
Взгляд в лицо Луки подтвердил мое предположение. На его лице все еще сияла улыбка, но она не была отголоском смеха, она выражала совсем другое чувство. Чувство, которое раздуло жар в моем теле. Его улыбка сказала мне, что он лежит у моих ног. Это была опасная улыбка. Она разбудила во мне желание сдаться и перестать защищаться. Я устала от этой постоянной борьбы, каждая частица моего тела жаждала отдохнуть в объятиях Луки. Мое самообладание уменьшалось с каждой секундой в его объятиях, но все же я не могла допустить, чтобы он сказал то, что я уже почувствовала в его поцелуе.
Я решительно прижала руки к груди Луки. Мне разбивало сердце то, что я видела, как его улыбка бледнела, а на лице застывал вопрос: он не мог понять, что сдерживало меня. Однако он отпустил меня, и я отступила на шаг. Это было лучшим для нас обоих. Так я говорила себе снова и снова в надежде, что влюбленная дурочка во мне тоже наконец поймет это.
— Ты голоден? — спросила я, пока ситуация не стала еще более странной. Голос прозвучал хрипловато. В горле образовался ком, а глаза жгли слезы. Я надеялась, что Лука не увидит их, но надежда не оправдалась.
Его взгляд буравил меня, челюсть напряглась. Мне было ясно, что он сдерживает слова, которые вертелись у него на языке. Возможно, он предчувствовал, что вызвал бы ими спор, который никто из нас не мог выиграть. Однако он избавил нас обоих от этого и ответил:
— Немного.
Я облегченно вздохнула:
— Хорошо. Я велела упаковать наши заказы в «Picasso». Было бы обидно выбросить еду за двести долларов.
— Конечно, — глухо ответил Лука. — Тогда пойдем на кухню. — Он прошел мимо меня, прежде чем я смогла сказать что-либо еще. При этом он коснулся меня плечом, и я едва не сдалась от этого прикосновения.
Я замерла и зажмурилась, пытаясь сдержать слезы, которые грозили вот-вот политься из глаз. Что со мной? Лука и я вместе смеялись. Он обнял меня. Мы не поссорились, и он ждал меня в соседней комнате. Все у нас было прекрасно, как я и хотела, однако я не могла отделаться от чувства, что потеряла сейчас что-то очень важное.
Глава 27
В следующие дни я трусливо избегала Луки. Четкая линия, которую я на Рождество провела между нами, стерлась. Я это допустила. И теперь нам обоим была нужна некоторая дистанция, чтобы снова осознать эту границу. В понедельник я отпросилась у мистера Штрассе в библиотеке и сказала, что у меня важная встреча. Пребывание наедине с Лукой в темном подвале я не считала хорошей идеей, а мой предлог не был полной ложью, так как вечером меня ждал очередной сеанс в группе.
Мы с Коннором снова встретились перед молодежным центром и вместе вошли внутрь. Клара отсутствовала на сегодняшнем сеансе, так как из-за болезни сердца в конце недели ее положили в больницу. Мы разговаривали о своих чувствах при мысли о ней и решили послать ей букет цветов. Потом все по традиции говорили о прошедшей неделе. Я рассказала доктору Монтри и другим, что призналась Луке в своих страхах. Они очень гордились мной, и мне было приятно чувствовать их одобрение. Несмотря на это я не решилась сообщить о других вещах, которые произошли на выходных. Я была не готова обсуждать почти секс с Лукой, который тронул меня до слез, с практически чужими людьми. Но я не сумела скрыть свою нерешительность, и когда доктор Монтри заметила, что меня беспокоит что-то еще, она заверила меня, что мы можем говорить обо всем, даже если это не имеет прямого отношения к моим страхам. Я рассказала о хаосе чувств по отношению к Луке, что, казалось, весьма увлекло девушек в кругу. Они дали мне много советов и рассказали о своем опыте с мужчинами.