— Я выгляжу так, будто со мной все в порядке? — прорычал Алан и дернулся под Лукой, чтобы сбросить его.
Но Лука не двигался с места, пока один из полицейских не схватил его за руку и насильно не стащил с Алана, в то время как молодой сотрудник услужливо протянул руку Алану.
Я с ужасом наблюдала сцену, которая разыгрывалась на моих глазах. Это было неправильно. Совершенно неправильно. Словно в моих кошмарах, я увидела, как Луке надевают наручники. Луке, не Алану.
— Нет. — Мне казалось, что я прошептала это слово, но, должно быть, на самом деле я сказала его достаточно громко, так как на меня сразу уставились шесть пар глаз.
Я, наверное, выглядела как привидение, потому что один из полицейских сразу подошел ко мне и положил руку мне под локоть, будто боялся, что я упаду.
— Вы хорошо себя чувствуете? — спросил он спокойно. Ему было около сорока, в каштановых волосах виднелись залысины.
Я покачала головой.
— Он причинил вам боль?
Мне было ясно, что он имеет в виду Луку, так как Алан был его приятелем. Полицейским. Хорошим человеком.
Но я больше не могла молчать.
Я перевела взгляд с полицейских на Луку и наконец на Алана. Он пристально смотрел на меня, и, не сводя с него взгляда, я сказала:
— Да, Алан причинил мне боль.
— Что? — Полицейский неуверенно посмотрел на своих коллег. — Вы звонили из-за офицера Вильсона?
В глазах полицейских вспыхнуло удивление, которое вскоре сменилось недоверием.
— Это вы сообщили о происшествии?
— Да… нет. Я хотела, но мама опередила меня.
— Миссис Вильсон? — Он наморщил лоб. — Где она?
Я показала за спину:
— В доме. Мне… мне позвать ее?
Полицейский посмотрел через плечо на своих коллег, которые говорили с Аланом и Лукой. К ним присоединился и водитель такси. Казалось, полицейский думал сделать это сам, но потом кивнул.
Я не дала ему времени передумать и поспешила в дом.
Она все еще была в нижней ванной комнате, сидела на полу и плакала, держа в руках телефон. Она была в отчаянии, и мне стало еще тяжелее. Я медленно опустилась рядом с ней на кафельный пол, не зная, следует ли мне обнять ее и утешить. Все-таки это я была той, кто нуждался в утешении.
— Прости, — сказала мама. Ее голос звучал как хриплый жалобный стон. — Я не могу поверить, что он… что он тебя… А я ничего не замечала. Я ужасная мать.
Ее страдальческий тон почти заставил меня возразить ей, но я прикусила нижнюю губу и промолчала. Слишком часто в последние годы я пребывала в отчаянии из-за того, что она не замечала происходящего в ее собственном доме.
— Ты не виновата в том, что делал Алан, — сказала я, и это было правдой, потому что Алан один был ответственен за свои поступки. Вина мамы заключалась в другом.
Она сделала глубокий вдох, закашлялась и нервно покрутила в руках телефон.
— Почему ты не сказала ничего раньше?
Я тоже спрашиваю себя об этом.
— Я боялась. Он заставил меня чувствовать, что все это моя вина и я заслужила то, что он со мной делал. — Я тяжело сглотнула. — Кроме того, он угрожал причинить боль Норе, если я расскажу об этом тебе или кому-то другому.
— О господи. — Мама прижала руку к животу, как будто ее снова затошнило. — Ты думаешь, он…
— Нет, — ответила я, прежде чем она задала вопрос. Не потому, что не считала Алана способным на это, иначе меня бы не было здесь в этот момент. Но если он уже причинил вред Норе, я бы заметила это по нему, в этом я была твердо убеждена. — А где она? — Шум должен был уже давно разбудить ее.
Мама потерла красные опухшие глаза.
— Она не здесь. Эту ночь она провела с одноклассницами в спортзале школы. Вы тоже это делали. Помнишь?
Я кивнула. Это было одно из немногих школьных мероприятий, в которых я любила принимать участие, так как благодаря этому могла провести ночь, не боясь Алана. Но сейчас не подходящее время, чтобы думать о прошлом.
— Полиция уже здесь, они ждут нас.
Мама помедлила, но потом кивнула и отложила телефон в сторону. Я протянула ей руку, чтобы помочь подняться на ноги. Она взяла ее, и я потянула маму вверх. Когда я отпустила ее, она крепко ухватилась за меня. Я вопросительно посмотрела на нее.
Она тоже смотрела на меня, ее нижняя губа задрожала, а в глазах опять появились слезы. Она порывисто обняла меня, крепче и отчаянней, чем в предыдущий раз. Я уткнулась лицом в ложбинку между плечом и шеей, и несколько секунд мы стояли так, пока не услышали на веранде шаги. Наверное, это был полицейский.
Я кашлянула.
— Нам… нам надо идти.
Мама кивнула, и мы пошли в сад. Мне было плохо. Хотя знала, что поступила правильно, я переживала за Нору, которая вскоре должна будет узнать все эти вещи о своем отце.
Полицейские разделились. Двое из них стояли с Лукой, двое — с Аланом. Я облегченно заметила, что мои слова приняли всерьез и на него тоже надели наручники. Он говорил с полицейскими. Я не могла слышать, что он говорил, но дискуссия, кажется, была бурной. Один из его коллег покачал головой, и Алан посмотрел на него с таким гневом, что я подумала, он бросится на него. Когда он увидел мою маму, его глаза расширились. Ее слезы высохли, она смотрела на Алана, и на ее лице отразились лишь гнев, разочарование и отвращение. Его губы приоткрылись, как будто он хотел ей что-то крикнуть, но потом он заметил меня и закрыл рот.
Он неотступно смотрел на меня. Но я не избегала его взгляда, устояла перед ним. И не ощущала при этом ни страха, ни беспокойства из-за будущего, а лишь облегчение и радость. Наконец Алан получил то, чего заслужил, даже если это будет нелегким для мамы и Норы.
Я отвернулась от Алана и подошла к Луке. Он мне улыбнулся, и я увидела, что крови на зубах уже нет. Я хотела обнять его, но строгие лица полицейских сдержали меня.
— Миссис Вильсон? — Сотрудник с залысинами приближался ко мне, но смотрел мимо, и только теперь я заметила, что мама следовала за мной, вместо того чтобы подойти к Алану. — Ваша дочь сказала, что это вы нам позвонили.
— Да, я позвонила, — сказала мама и посмотрела на меня.
И тогда я начала рассказывать полицейскому, что произошло. Не только за это утро, а за все прошедшие годы. И все время Лука и мама были рядом и поддерживали меня.
Когда я закончила, с трясущимися руками, слезами в глазах и вконец измотанная, полицейские схватили Алана и втащили на заднее сиденье полицейской машины. Это зрелище вызвало во мне чувство глубочайшего удовлетворения. В течение многих лет я боялась сказать правду. Я думала, что буду одинока, что проще молчать, так как меня никто не станет слушать. Но теперь я смотрела в серые глаза Луки и в преисполненное любви лицо мамы и понимала, что ошибалась, обманутая и запуганная Аланом.
Эпилог
Два с половиной года спустя
Я сделала шаг назад и посмотрела на свою работу — белую стену. Краска была еще влажной и блестела в лучах заходящего солнца, светившего сквозь большое панорамное окно в помещении, которое должно было стать нашей гостиной. Я взглянула через плечо на Луку. Он стоял за стойкой открытой кухни, которая была соединена с гостиной, и смывал краску со своих кисточек. На шкафах еще была расстелена полимерная пленка для защиты светлого дерева от пятен краски.
— Думаешь, надо пройтись еще раз? — спросила я.
Лука поднял глаза и посмотрел на стены. Белая краска прилипла к кончикам его волос.
— Это был третий слой, должно быть достаточно.
— Надеюсь, иначе придется докупать краску.
Я небрежно поставила кисточку в пустое ведро и сняла с головы мокрый от пота платок. Он был забрызган белыми точками. Лука и я целый день были здесь, стараясь привести все в порядок: мы не могли дождаться момента, когда наконец сможем вселиться. Но ждать осталось недолго. Гостиная была последней, как только краска на стенах высохнет, можно укладывать пол.
Со дня нашего двухлетнего юбилея в начале года мы думали снова съехаться, так как большую часть времени все равно проводили вместе, у него или у меня. Сначала мы подумывали о том, чтобы мне вернуться жить к нему, но его квартира была именно его квартирой, а мы хотели что-то общее. Что-то для нас.
С помощью Дженифер мы посмотрели несколько квартир, но ничто не казалось подходящим, пока три месяца назад мы не проехали мимо стройплощадки с указанием, что дома будут скоро продаваться. Мы посмотрели один и инстинктивно решили, что это правильный выбор. Потому что искали жилище не на несколько месяцев или лет, а навсегда. В этом не было сомнений. После решения некоторых вопросов с банком — Лука в библиотеке зарабатывал не очень большие деньги — мы получили ссуду и купили один из домов без ремонта, потому что было выгодней взять чистовую отделку в свои руки. Но оказалось, я сильно недооценила объемы работы, учитывая необходимость одновременно учиться. Еще одна причина закончить работу до начала нового семестра.
Сильные руки обняли меня сзади. Погруженная в свои мысли, я вздрогнула от испуга, но тело сразу расслабилось, и я прислонилась к Луке.
Он тихо засмеялся у моего уха.
— Где ты была?
Я повернулась в его руках и подняла на него глаза. Даже под его подбородком толпились маленькие белые точки. Как ему это удалось? Ногтем большого пальца я попыталась осторожно содрать сухую краску.
— Я думала о том, как сильно буду рада закончить наконец ремонт.
Лука одобрительно улыбнулся:
— Осталось недолго. Как только мы с Камероном положим паркет, можем въезжать.
— Камерон и ты? Классный дуэт. — Я нарисовала в воздухе кавычки. — Я видела, как ты помогал ему в комнате для гостей. Ты стоял в стороне с полотенцами и водичкой наготове.
— Он сказал, что я ему только мешаю.
Я вздохнула:
— Конечно.
Он поднял брови:
— Ты хочешь сказать, что я обманываю?
— Нет. — Я стала на цыпочки и поцеловала его.
Это должен был быть мимолетный поцелуй, ведь мы спешили. Но Лука не был удовлетворен этим. Он сильнее сжал меня и просунул под мою футболку руки, которые от работы в доме стали