– Раньше ты в доме не курила, – сказала Грейс, тоже скорчив недовольную рожицу.
– За тобой глаз да глаз, одну не оставишь. Обязательно надо топать? У меня голова раскалывается.
– Обязательно, – откликнулась Грейс, ни на секунду не сбиваясь с ритма. – Каждый день по несколько часов. Надо готовиться к представлению.
– У меня раскалывается голова.
– Ты уже говорила. А мне надо забрать пижаму у Рейлин.
– Мы уже обсуждали этот вопрос.
– Мне опять ложиться в одежде? Нет уж, нужна пижама.
– Позвонишь ей, когда она придет домой, и попросишь выставить вещи на лестницу. С каких пор ты стала танцевать по несколько часов в день? Раньше ты этим не занималась.
– Пока тебя не было, много чего изменилось.
Мама наконец проглотила наживку и повысила голос:
– Не так уж много времени прошло! Перестань твердить одно и то же! Хватит, надоело.
Грейс замерла на середине шага. Потом покрепче уперлась обеими ногами в линолеум, будто готовясь к бою. Решительно взглянула маме в глаза, но та отвернулась.
– Мам, посмотри на меня.
Быстрый взгляд в сторону Грейс, потом снова на коврик. Еще одна затяжка сигаретой.
– Не хочешь смотреть? Ну и ладно, все равно я права. Я танцую чечетку, учу испанский, у меня новая стрижка, и если бы тебе пришлось за нее платить, то вышло бы слишком дорого… – Грейс понимала, что срывается на крик, однако остановиться было уже невозможно. Да и незачем. – …а еще у меня красивые ногти и ножной маникюр, и мне сшили платье. И у меня есть кот!
Финальный вопль прозвучал очень весомо и пронзительно. Мама не желала соглашаться с тем, что у Грейс есть кот, и они препирались на эту тему с тех самых пор, как она похитила Грейс обратно.
Интересно, а Билли слышал ее крики через потолок (то есть пол)? И если слышал, то что подумал? Порадовался тому, как смело и решительно она противостоит маме, или разволновался при первых звуках ссоры? Грейс не хотела никого тревожить, Билли – в последнюю очередь.
– А еще, пока ты спала, один из наших соседей застрелился! – крикнула она. – Вот сколько всего ты пропустила!
Но вместо того чтобы рявкнуть в ответ, мама заговорила вполголоса. Такое бывало, только если она не на шутку злилась.
– Нет у тебя никакого кота. И я не могу понять, почему ты так вопишь. Я же сказала: у меня болит голова.
– Есть! Черепаховый, его зовут Кот мистер Лафферти.
– Я не отрицаю существование кота, – сказала мама все тем же жутким спокойным голосом. – Вполне возможно, что он настоящий. Но не твой, потому что тебе нельзя заводить кота без моего разрешения.
– Мне не у кого было спрашивать! А теперь уже поздно, кот завелся, и он мой! Вот прямо сейчас и пойду за ним, попробуй останови!
С этими словами Грейс протопала к выходу.
Но мама оказалась быстрее и закрыла дверь на цепочку, чтобы Грейс не смогла дотянуться.
Тогда Грейс схватила стул, подтащила к двери и тут же начала карабкаться вверх, но в этот момент мама дернула стул на себя… Все случилось за считанные секунды.
Грейс упала на правый бок, ударившись плечом и бедром, – было больно, особенно ноге.
– Ай!
– Извини. Не надо было лезть наверх, когда я отодвигала стул.
– Не надо было двигать стул, когда я на него лезла! – ответила Грейс, все еще лежа на коврике.
– Грейс, да что такое? Ты никогда себя так не вела.
– Я хочу к друзьям и к коту, а ты не отпускаешь!
– Эти люди пытались тебя забрать.
– Ничего не пытались, они просто за мной присматривали! Я сама все придумала! Не хотела сидеть здесь, пока ты под кайфом! Ненавижу, когда ты под кайфом!
Мама нависла над Грейс, и в какое-то страшное мгновение девочка подумала, что она сейчас замахнется и ударит. Такого не случалось почти никогда; с другой стороны, они еще ни разу не ссорились так сильно. Было видно, как мама сдерживает яростный порыв. К счастью, прошел он достаточно быстро. Спустя некоторое время она снова заговорила вполголоса:
– У меня от тебя голова болит. Пойду приму аспирин, а ты не вздумай никуда сбегать.
Она прошла через спальню в ванную.
Грейс посмотрела на дверь. Поднялась на ноги, стараясь не переносить вес на ушибленное бедро. Хотела было снова пододвинуть стул и открыть цепочку, но решила, что мама поймает ее быстрее, и толку все равно не будет.
Так что она проковыляла обратно на кухню и вновь начала танцевать. Бедро по-прежнему болело, но такие мелочи не могли остановить Грейс. Ее вообще ничего не могло остановить. Она только слегка морщилась на каждом шаге.
Мама вернулась через несколько минут.
– Приняла свой аспирин?
– Ага.
– Только аспирин и больше ничего? – поинтересовалась Грейс, не прерывая танца.
– Не испытывай мое терпение, детка.
– А у тебя еще остались какие-то наркотики? Если остались, то ты, скорее всего, не выдержишь. Рано или поздно…
– О, что-то новенькое, – сказала мама без особого пыла.
– Это не я, это Иоланда так говорит.
– Танцуй давай, нечего болтать.
Следующие двадцать минут Грейс прилежно репетировала танец и наблюдала за мамой. С таблетками дела обстояли очень просто: если мама приняла обычный аспирин, то она не уснет. Зачем спорить, если можно немного подождать, и все сразу станет ясно.
Когда мама задремала на диване, откинув голову и раскрыв рот, Грейс снова придвинула стул к двери, осторожно влезла наверх (чечеточные туфли плохо подходили для таких упражнений) и сняла цепочку.
Мама не проснулась.
Щелкая набойками, Грейс поднялась на верхний этаж и постучалась в квартиру миссис Хинман.
– Миссис Хинман, это Грейс! Хотела показать вам, как сидит платье, и сказать спасибо.
Она старалась говорить звонко и радостно, чтобы миссис Хинман сразу поняла, как понравилось ей платье.
– А мы-то думали, что ты теперь будешь сидеть дома с мамой, – сказала соседка через дверь, отпирая очередной замок.
– Ага, – ответила Грейс с горечью в голосе. – Я тоже так думала. Только оказалось, что все это ненадолго.
Глава 17. Билли
Раз. Два. Три. Пауза. Четыре.
Билли посмотрел на часы, висящие над плитой на кухне. Сегодня Рейлин пришла домой пораньше. Он спустил мисс Лафферти с колен, и та скрылась в спальне.
Билли выглянул на лестничную площадку – перед дверью никого не было. Что, разумеется, не соответствовало истине. Обычно двери сами в себя не стучали, за исключением, возможно, того примечательного случая с фанерой для танцплощадки. Просто Билли ожидал встретиться взглядом с Рейлин и смотрел не туда. На самом деле перед ним кто-то стоял. Кто-то совсем маленький.
Билли опустил взгляд и увидел зареванную мордашку Грейс. Мокрый нос, мокрые щеки, полное отчаяние. На ней было голубое платье – Билли его еще ни разу не видел. Он вообще ни разу не видел ее в платье. Это было совсем новое и прекрасно на ней сидело.
Билли наклонился, поднял Грейс, а она в ответ обхватила его руками и ногами и уткнулась лицом в плечо, продолжая плакать. Довольно бурно, но Билли не возражал. Теплая тяжесть у него на руках, лавина чужих эмоций – от всего этого коленки ослабли и слегка подкосились, так что он отнес Грейс в гостиную и усадил их обоих на диван.
Грейс по-прежнему не разжимала рук.
Билли не совсем понимал, из-за чего она плачет, но начал подозревать, что сам тоже скоро разрыдается.
– Извини, не смогла сообщить, где я, – пробормотала Грейс сквозь всхлипы.
– Ну почему же. Ты сообщила. Постучала мне в пол специальным стуком.
– Слишком много времени прошло. Ты, наверное, с ума сходил.
– После стука полегчало.
– Опять все ногти сгрыз?
– Да их и так почти не оставалось.
– Это значит «да»?
– В общем и целом.
– Если бы я могла, обязательно передала бы тебе весточку.
– Не сомневаюсь. А где твоя мама?
– Угадай с трех раз.
– Ясно…
Они посидели в обнимку еще пару минут. Через некоторое время Билли захотелось отстраниться: норма тесного человеческого общения была перевыполнена с лихвой. Но отстраняться он не стал. Просто сидел и не двигался.
Вдруг Грейс оглушительно завопила прямо ему в ухо.
– Ой, мой котик! Мой котик, котик, котик!
Грейс спрыгнула с колен Билли, оставив синяк на бедре и нанеся ощутимый урон барабанным перепонкам.
Мисс Лафферти заглянула в комнату и направилась к Грейс, а Грейс направилась к ней. Билли сразу заметил, что шла Грейс как-то странно. Будто ей было больно. Ступала осторожно, стараясь поберечь правую ногу. Прихрамывала.
– Грейс, что случилось?
– Ничего не случилось, я просто хочу поздороваться с котиком.
– Ты хромаешь.
– А, ты про это. Ничего страшного.
– Упала?
– Типа того. Привет, Кот мистер Лафферти. Как я по тебе соскучилась! Ты уже поблагодарил Билли за то, что он так хорошо за тобой присматривает?
– Как упала? Что случилось?
– Да ничего такого. Правда. Мы с мамой поругались, вот и все.
К своему удивлению, Билли обнаружил, что стоит на ногах, хотя только что сидел на диване.
– Ты упала из-за мамы?
– Ну вроде как… Понимаешь, так получилось…
Билли не дослушал: вылетел из квартиры и помчался вниз по лестнице. Спустился на подвальный этаж и изо всех сил заколотил в дверь к этой ужасной женщине.
Заколотил!
В животе что-то сжалось – так бывало всегда, если рядом кто-нибудь злился или закатывал скандал. Однако сейчас скандал закатывал сам Билли. Он не мог припомнить ни одного подобного случая за всю свою жизнь. Собственная ярость пугала его, как ярость постороннего человека.
– Миссис Фергюсон! – рявкнул он. Рявкнул так, что горлу стало больно от резкого крика. – Миссис Фергюсон! Откройте дверь, немедленно. Мне плевать на ваше бессознательное состояние! Я хочу поговорить с вами. Срочно! Вы меня слышите?
Он замер, дрожа от нахлынувших чувств. Долго стоял неподвижно. Коснулся пальцами косяка, чтобы найти хоть какую-то точку опоры.