Джесси усадил их по кругу, поставив посередине тарелку для шалфея. Рядом с тарелкой Джесси положил медную миску и короткую резную деревянную палочку, – Грейс не поняла, что нужно делать с этими вещицами, но решила, что так надо.
Она осмотрелась по сторонам. У Джесси почти не было мебели – наверное, потому что он прилетел в Лос-Анджелес на самолете и собирался остаться всего на несколько месяцев. Но у него дома было хорошо: шторы раздвинуты, окна нараспашку, столько света и воздуха! В других квартирах было душно и мрачно. Кончено, Грейс знала, что соседи опасались незапертых дверей и друг друга, однако свет и воздух – это не страшно, почему же никто не открывает окна?
Грейс решила, что будет скучать по Джесси, когда тот уедет.
– Подождите! – сказала она. – Еще рано, не все пришли.
Быстро пересчитала сидящих: Билли на месте, Джесси тоже, Рейлин, Фелипе и, конечно, сама Грейс.
– Миссис Хинман! Надо подождать миссис Хинман!
– Она не придет, – сказал Джесси. – Говорит, что это все предрассудки.
– Да? – Услышав про разногласия, Грейс расстроилась. – Она ведь неправа? Это не предрассудки?
– Если не веришь, то предрассудки, – ответил Джесси.
Как же взрослые любят бессмысленные фразы! Грейс даже не стала ничего переспрашивать.
Джесси подул на кончик шалфейной трубки, и огонек разгорелся ярко-красным цветом.
– Покойный мистер Лафферти, – начал Джесси, словно обращаясь к нему напрямую. Словно мистер Лафферти вовсе не был покойным, а сидел рядом с ними. – Я не знаком с вами лично. Но вас знали все, кто собрались здесь сегодня. Им есть, что сказать. Соседи считают вас злым человеком, и я не намерен искать оправдания. Зачем этим людям лгать? Однако, поселившись в вашем доме, я понял одну важную вещь, о которой, скорее всего, не догадываются остальные – и вы в том числе. Вы боялись. А страх порождает злобу. Им пропитана вся ваша комната. Поэтому сейчас мы попробуем очистить эти стены от страха. Останется только напоминание о том, что надо жить дальше – и не бояться. Понимаете? Во всем есть свой смысл, даже если это всего лишь напоминание о том, чего делать не стоит.
Джесси подошел к Билли, и у того на лице появилась странная застенчивая улыбка, которую Грейс никогда не видела раньше: казалось, он страшно смущается, но все равно рад вниманию. Билли вел себя так, будто ему совсем не хотелось срочно сбежать домой – во всяком случае, Грейс ничего такого не замечала. Может, действительно не хотелось, потому что Джесси оказывал свою боевую поддержку.
Джесси подул на шалфейную трубку, чтобы направить струйку дыма в нужную сторону, а потом разогнал ее рукой, окутывая Билли дымом с головы до ног. Билли даже не чихнул.
– Собираюсь окурить вас всех по очереди вместе с квартирой, – сказал Джесси. – На случай, если в людях тоже осталась какая-то энергетика от мистера Лафферти. Так часто бывает. Что ж, Билли? Вам есть, что сказать покойному соседу?
Билли расправил плечи и глубоко-глубоко вдохнул. Так глубоко, что грудь стала чуть ли не вдвое шире – даже Грейс заметила.
– Да. Я вас прощаю, – сказал Билли и, кажется, сам себе удивился. Обвел глазами комнату, помолчал, затем продолжил: – Прощаю за то, что вы накричали на меня, когда я выглядывал в окно. Прощаю за все оскорбления, сказанные под дверью. Не потому, что так надо, а от души. Я только сейчас это понял. Знаете, в чем причина? – Билли долго разглядывал потолок, словно никак не мог решить, в какую сторону ему обращаться. – Я столкнулся с вами всего лишь дважды, а вам приходилось терпеть себя постоянно, круглые сутки, изо дня в день. Возможно, поэтому ваша жизнь была такой короткой. Можно сказать, по сравнению с вами я счастливчик. И мне вас жаль. Что было, то прошло, – и черт с ним. Я готов забыть о старых обидах.
Билли перевел взгляд с потолка на Джесси, увидел его улыбку и вновь смутился.
Рядом с Джесси люди менялись и начинали поступать так, как никогда не поступали раньше. Грейс решила, что он волшебник. Не волшебный волшебник, а самый обыкновенный. У Джесси все получалось легче, чем у остальных. Во всяком случае, по сравнению с теми, кого она знала.
– Ой! – вырвалось у Грейс, и все повернулись в ее сторону. – Извините. Не обращайте внимания. Я тут внезапно кое-что поняла.
Джесси не боялся других людей, в этом-то все и дело. Грейс наконец встретила человека, который умел не бояться!.. Она не стала говорить о своем открытии вслух.
Тем временем Джесси поставил на ладонь маленькую медную чашу и протянул Билли резную палочку, показывая, что ему надо ударить палочкой по чаше, как в гонг. Билли повторил движение, и комнату наполнил мелодичный звук, похожий на звон колокола – высокий, чистый, протяжный. В груди у Грейс что-то дрогнуло и отозвалось ласковым эхом.
Джесси перешел к Фелипе и окурил его тонкими струйками белого дыма. Фелипе смотрел серьезно и сосредоточенно.
– Знаете, я думал, что не смогу простить его. Трудно простить человека, который ненавидел тебя за цвет кожи. Но Джесси сказал, что во всем виноват страх. Может, он и меня боялся? В общем, раз уж Билли его простил, я тоже попробую.
Фелипе взял у Билли резную палочку и ударил по чаше: на этот раз звук получился короткий и резкий, но Грейс все равно понравилось.
Потом Фелипе передал палочку ей.
Джесси снова подул на шалфейные листья, окутывая лицо Грейс облаком дыма. Она не выдержала и чихнула: совсем как Питер Лафферти, когда у него началась аллергия на кошку. Неужели Кошка мистер Лафферти раньше принадлежала кому-то другому? В голове не укладывается.
– Будь здорова, – сказал Джесси.
– Спасибо! Знаете, а мне он даже нравился. Вредный, конечно. Не спорю. Но для меня сделал пару добрых дел. Так что про вас тоже можно сказать что-то хорошее, мистер Лафферти… который человек. Чтобы не получилось, что вы умерли и всем все равно. Кстати, мы присматриваем за кошкой!
Грейс замолчала, ожидая, что теперь эстафета перейдет Рейлин. Однако Джесси почему-то не двигался с места. Через некоторое время он поднял ладонь с чашей повыше.
– Ой, да! Точно.
Она хорошенько замахнулась и стукнула, но чаша издала только тихий мелодичный звон. «Полная противоположность мне», – подумала Грейс. Тише, чем ожидаешь.
Джесси подошел к Рейлин и заглянул ей в лицо. Девушка смотрела исключительно на огонек, тлеющий в перевязанных листьях шалфея. Джесси разогнал клубы дыма вокруг Рейлин, и Грейс показалось, что на этот раз он задержался чуть дольше, чем с остальными.
– Что ж, хорошо, – сказала Рейлин, хотя по голосу чувствовалось, что ничего хорошего в происходящем она не видит. Больше было похоже на «Все, хватит». – Честно говоря, прощать я не умею. Сама идея неплоха, но мне ни разу не подворачивалась возможность потренироваться. Обычно я стараюсь обо всем забыть и как-то жить дальше. И сюда пришла только ради Грейс. Билли сказал, что прощает его от всей души, а я так не могу. Только повторю за Фелипе: раз уж Билли смог, я тоже попробую. Попытка не пытка. Лафферти был несчастным человеком, с этим я согласна.
Она забрала резную палочку у Грейс и стукнула по чаше с такой силой, что звон эхом раскатился по всей комнате, и отзвуки не затихали еще долго-долго. Все замерли, задохнувшись от восхищения. Точнее, Грейс задохнулась от восхищения, а остальные просто сидели тихо и неподвижно, так что она решила, что им тоже понравилось.
Грейс подумала про миссис Хинман: слышала ли она последний удар? Наверное, даже пожалела, что не пришла к ним. Такой красивый звон, и никаких тебе предрассудков.
– Надо подождать, – сказала Грейс, подтягивая лямки рюкзака.
– Чего? – невнятно пробормотала Рейлин.
Иногда по утрам она выпивала по две или даже три чашки кофе, но все равно разговаривала так, будто еще не успела толком проснуться. Вот и теперь тоже.
– Билли пойдет с нами.
– А. Хорошо.
Секунду спустя раздались шаги, и на лестничной площадке, натягивая на ходу куртку, появился Джесси. Его лысая макушка сияла так, словно он только что долго орудовал бритвой, а борода была аккуратно подстрижена.
– Я готов.
– К чему? – настороженно спросила Рейлин.
Грейс заметила, как она торопливо взбила волосы, поправляя прическу. Странно, совсем на нее не похоже. Сегодня с утра Рейлин выглядела слегка помятой, но перед Грейс прихорашиваться не стала, а Джесси ей все равно не нравился. Зачем суетиться?
– Пойду с вами.
– С чего вдруг?
– Билли нужна помощь, – вклинилась Грейс. – Поддержка морали!
– А мы тогда зачем? Разве не для этого? – поинтересовалась Рейлин.
Джесси подошел поближе, и Рейлин отступила назад: видимо, слишком близко, на ее вкус.
– На обратном пути Билли остается один. Вы с Грейс идете в школу, а ему надо возвращаться. И результат может оказаться плачевным, как в прошлый раз.
В холле повисла тишина. Интересно, а Рейлин знала об этом плачевном результате? Потому что Грейс не имела ни малейшего представления.
– Что произошло? – спросила Рейлин.
– А вы не в курсе?
Голос Билли:
– Я им не рассказывал.
Билли вышел в холл. Симпатичная черная толстовка, плетеные сандалии и джинсы – просто человек, решивший немного отдохнуть. «Да уж, расслабиться ему бы точно не помешало», – решила Грейс.
– Билли, – строго сказала Рейлин, как мама напроказившему ребенку, – что случилось? Почему ты молчал?
– Во-первых, не хочу говорить об этом, слишком унизительно. Во-вторых, я не смог попасть в дом, потому что на входной двери установили замок, а ключа у меня не было. Так что Джесси пойдет с нами, а потом отведет меня обратно. Никто не против?
– Мне все равно, – бросила Рейлин. – Пойдемте.
И они пошли. Поначалу в напряженной тишине раздавался только ровный голос Джесси: он шагал чуть позади и тихонько говорил с Билли – так ковбои в вестернах успокаивают перепуганных и готовых встать на дыбы лошадей.
Грейс с опаской оглядывалась назад, но Билли продолжал идти за ними – разве не чудо?