Они говорили хором, в основном, по-испански. Грейс толком ничего не разобрала, кроме одного вопроса, который повторялся несколько раз – семейство спрашивало у Билли, как он.
Билли взял предложенные платочки и осторожно прижал к носу, стараясь унять кровь, но ее было слишком много, и платочки тут же промокли. Он твердил, что с ним все хорошо, однако семья продолжала спрашивать по-испански, а Билли отвечал по-английски, и Грейс быстро поняла, что так они с места не сдвинутся.
Ей пришлось вмешаться:
– Esta bueno. Билли esta bueno.
И зачем она это сказала? Сплошное вранье.
Женщина принесла из дома чистое полотенце – Грейс даже не заметила, когда она уходила, – и Билли прижал его к носу.
– Мне надо домой, – сказал он Грейс.
– Знаю.
– Тебе нельзя идти в одиночку. Придется вернуться вместе.
– Ага.
– Разбудишь Фелипе. Он тебя отведет.
– Может, мне лучше остаться с тобой?
– Все нормально. Кровь скоро остановится. Спроси, нужно ли вернуть полотенце.
– Я не знаю, как спросить «нужно ли вернуть полотенце» по-испански.
– Ладно, бог с ним. Помоги подняться.
Обе руки у него были заняты полотенцем, так что Грейс пришлось ухватить Билли за локоть. Ничего не вышло. Тогда добрый дедушка-мексиканец взялся за другой локоть, и вдвоем они подняли его на ноги, хотя Билли опасно покачивался. Грейс даже испугалась, что он упадет в обморок: то ли и вправду очень сильно ушибся, то ли не мог сдержать дурноту при виде собственной крови.
Пару мгновений Билли просто стоял на тротуаре, пошатываясь из стороны в сторону. Потом протянул полотенце хозяйке: вдруг захочет взять обратно? Кровь тут же хлынула снова, и Билли принялся ее утирать.
– Нет, нет, – отмахнулась мексиканка. – Не надо. Оставить. Ваш.
– Спасибо, – сказал Билли.
– Gracias, – перевела Грейс. – Muchas gracias.
Они направились к дому. Билли снова пошатнулся, и тогда дедушка взял его под руку и пошел вместе с ними.
Грейс видела, что Билли мучается от стыда и непрошенной заботы. Но дедушка, как назло, оказался очень добрым.
Проводил до самого порога.
– Gracias, – сказал Билли.
– Разбуди Фелипе, – велел он Грейс.
Билли лежал на диване, по-прежнему зажимая нос полотенцем. Кошка встревоженно ходила кругами и принюхивалась, не понимая, что происходит.
– Зачем?
– Кто-то должен отвести тебя в школу.
– Да ладно, все равно опоздала.
– И что? Пропускать нельзя.
– Билли, я тебя тут одного не оставлю. Давай приложим лед.
– Сегодня репетиция!
– Не-а, – крикнула Грейс с кухни. – Репетиции у нас по вторникам и четвергам. Вчера была последняя.
Она зачерпнула кубики льда, высыпала две пригоршни в бумажную салфетку и отнесла в комнату. Билли очень медленно и осторожно убрал полотенце. Будто боялся, что кровь польется снова. Но ничего не произошло, кровотечение наконец-то остановилось.
– Ох, Билли, ну и вид у тебя!
Почему-то это замечание показалось ей довольно уместным. Во всяком случае, поначалу. Грейс и в голову не пришло бы, что Билли примет его близко к сердцу. Ведь расквашенный нос никого не украшает.
– Все так плохо? – тихо спросил он.
Грейс не хотелось говорить ему правду. Нос уже начал опухать – и если бы только нос… Под глазами наливались огромные синяки, а вокруг одной радужки проступила кровь из полопавшихся сосудов. Смотреть страшно.
– Давай зеркало принесу. Где оно?
– У меня нет зеркал.
– Как? В каждом доме есть!
– А у меня нет.
Он приложил лед к носу и вскрикнул от боли.
– Аспирина у тебя тоже нет?
– Если и завалялся где-нибудь, то совсем старый.
– У Рейлин наверняка найдется. Пойду посмотрю.
Она выбежала на лестницу и открыла дверь своим ключом. Отыскала аспирин в шкафчике с медикаментами, вытряхнула из пузырька пару таблеток. Немного подумала и взяла еще две. По пути из ванной прихватила маленькое ручное зеркальце, потом быстро заперла все замки и прибежала к Билли.
– Вот, я принесла четыре таблетки.
Зеркальце Грейс незаметно положила на журнальный столик, развернув стеклом вниз.
– Дай посмотреть, – сказал он.
– Точно?
– Дай посмотреть.
Грейс протянула Билли зеркало и отошла в сторонку. Он долго разглядывал свое отражение. Ей не терпелось услышать хоть что-нибудь.
– Боже правый, – наконец прошептал Билли после долгого молчания. – И когда я успел так постареть?
– Надо проверить, не сломан ли, – сказал Фелипе. – Предупреждаю сразу: больно будет до чертиков.
– А если сломан, ты поедешь в больницу? – спросила Грейс.
– Нет, – сказал Билли. – Если сломан, само срастется.
– Тогда, может, вообще не трогать? – спросила Грейс у Фелипе.
– Нос срастается плохо. Мой двоюродный брат попал в аварию и тоже сломал себе нос. К врачу идти не захотел. Упрямый, как ты – не обижайся, – хотя, наверное, причины у него другие были. В общем, нос у него до сих пор кривой. Зажил с огромным бугром, да так и остался.
– Уговорил, проверяй.
– Возьми-ка меня за руку. Я сейчас дотронусь до твоей переносицы и слегка ее пошевелю. Если хрящ целый, то ничего двигаться не будет.
Смотреть на это было невозможно, и Грейс зажмурилась. Слышала, как вскрикнул Билли. Потом наступила тишина, и она открыла глаза. Фух… слава богу, закончилось.
– Не сломан, – объявил Фелипе. – Пойдем, Грейс, отведу тебя в школу.
– А как же Билли?
– Я с ним побуду. Отведу тебя в школу и сразу вернусь.
С одной стороны, Грейс боялась, что если она пропустит занятия без всяких объяснений, то учительница решит, что на понедельничном концерте ее тоже не будет. В конце концов, если Фелипе останется с Билли, то ничего не случится.
Но потом она вспомнила отличный аргумент.
– Я умею использовать рэйки и могу вылечить Биллин нос. Ты так не умеешь!
И тут прямо рядом с ними раздался голос. Спокойный, глубокий, умиротворяющий голос, который так нравился Грейс. И, в общем-то, не только ей одной.
– Давайте с Билли останусь я. У меня тоже получается лечить носы с помощью рэйки.
Грейс обернулась: дверь в квартиру была широко распахнута, на пороге стояли Джесси и Рейлин.
Она громко взвизгнула от радости, краем глаза заметив, что Билли заткнул уши.
– Ура, вы вернулись! Я думала, не успеете! А вы уже здесь!
Грейс кинулась к Рейлин и едва не сбила ее с ног. Оказывается, она страшно соскучилась.
– Как здорово, что вы приехали!
Где-то на задворках сознания мелькнула мысль о маме, которая сейчас сидела дома – бодрая, собранная и без наркотиков. Интересно, а она ее слышала? И если слышала, то что подумала? Потом Грейс вспомнила про маму Джесси, и все остальные тревоги отошли на задний план.
Она подбежала к Джесси, и он поднял ее перед собой; Грейс тут же погладила его по бороде – просто так, на удачу.
– Джесси, – спросила она приглушенным торжественным голосом, – твоя мама умерла?
– Да.
– Ужас какой. Я очень тебе сочувствую.
– Все было не так страшно, – сказал он. – В какой-то мере я испытал облегчение. Она сильно страдала, а смерть принесла долгожданный покой.
– А тогда… тогда, наверное, ты не будешь сильно меня ругать? Понимаешь, я надеялась, что все случится поскорее, чтобы вы с Рейлин успели на мой концерт. И теперь мне очень стыдно.
– Нет, не буду, – сказал Джесси и поставил ее на пол. – Ступай в школу. За Билли присмотрю я.
– Хорошо. Если с ним останешься ты, то все будет в порядке.
Успокоенная и радостная, Грейс отправилась в школу вместе с Фелипе.
И только на полпути заметила, что один рукав ее свитера вымазан в крови.
Глава 29. Билли
– Что ж, дорогой сосед, а теперь расскажи-ка мне, что случилось, – велел Джесси, осторожно прикладывая лед к синякам Билли: сначала к одному глазу, потом к другому. – На тебя напали на улице?
Рейлин ушла домой, где было больше чистого воздуха и меньше кошек. При мысли о том, что они с Джесси остались совсем вдвоем, Билли начал нервничать, однако, разумеется, ничего не сказал.
– Нет, – едва слышно прошептал он. На сопротивление сил не осталось. – Я сам.
– Но не специально же?
– Нет. Мы с Грейс танцевали к школе, и я споткнулся о трещину в тротуаре.
– «Один – ноль» в пользу трещины.
Неожиданно для себя самого Билли рассмеялся. Точнее, фыркнул от смеха и вскрикнул от боли, потому что во время падения изрядно пострадал не только нос, но и ребра. Правда, Билли еще никому об этом не рассказывал. Пусть у него останется небольшая личная тайна. Пока более заметные раны не заживут.
– Чудесно, – сказал Джесси. – Хорошо, что синяки ты заработал сам и по чистой случайности. Значит, мне не придется устраивать взбучку тому поганцу, который посмел поднять руку на моего друга. И тебе взбучку устраивать не буду. Так, а теперь показывай, что еще болит? Ребра?
Господи Иисусе, подумал Билли. И вправду волшебник. Грейс часто его так называла, но Билли всегда считал, что это образное выражение.
– И как же ты об этом узнал?
– Элементарно. Ты попытался засмеяться и скривился от боли. Показывай.
Джесси потянулся к его свитеру, но Билли не выдержал.
– Нет!.. Нет, – повторил он еще раз, собирая остатки спокойствия и закутываясь в него, как в старое одеяло. – Прости, не хотел кричать. Не надо. Не хочу, чтобы ты видел меня в таком состоянии.
Джесси убрал руки, и несколько секунд они просто молчали.
– Ладно, смотри, – сдался Билли, поднимая край свитера.
Джесси посмотрел. Билли тоже. У него еще не было шанса оценить ущерб, потому что рядом постоянно крутился кто-то встревоженный и заботливый. На ребрах не осталось живого места, сплошные синяки и кровоподтеки. Стоило представить, как все это будет выглядеть завтра или дня через три, и голова начинала немилосердно раскалываться. Хотя, возможно, она раскалывалась сама по себе.