Так и не придумав другого выхода, Билли выпрямился, снял цепочку и впустил нежданных гостей.
– Проходите, пожалуйста, – сказал он дрогнувшим голосом.
А потом примостился на краешке дивана и вцепился зубами в ноготь на указательном пальце. Рейлин не стала садиться, просто зашла в гостиную и встала посередине. И начала говорить:
– За Грейс нужно присмотреть днем. Всего пару часов, пока я не приду с работы. И, скорее всего, это ненадолго. Очень надеюсь. Послушайте… Речь идет о жизни и смерти. В социальной службе завели дело на ее маму. Грейс нельзя оставаться одной – вдруг кто-нибудь придет с проверкой? Вот, собственно, и все. Вам решать.
Пока Рейлин говорила, Грейс бродила по квартире и рассматривала старые фотографии. Вид у нее был скучающий, однако Билли чувствовал, что она напряженно ждет.
Он стиснул зубы слишком сильно и нечаянно дернул ноготь, так что в лунке выступила кровь.
Грейс подошла к дивану и встала совсем рядом. Пугающе близко, вот-вот дотронется. Он настороженно замер, зажимая сорванный ноготь пальцем.
– Что у тебя с ногтями?
– Я их грызу.
– Зачем?
– Я всегда грызу ногти, когда нервничаю. А ты что делаешь в таких ситуациях?
– Ничего особенного. Просто нервничаю и все.
– У всех есть какие-нибудь привычки.
– Иногда ем сладкое, если сильно волнуюсь.
– Ага, вот видишь! Хрестоматийный случай!
– Но когда я не волнуюсь, я тоже ем сладкое. Наверное, это не в счет.
Она отошла от него, будто потеряв всякий интерес, и направилась в кухню.
По-прежнему не желая встречаться глазами со взрослой гостьей, Билли снова начал грызть ноготь. Уже на большом пальце.
В ту же секунду Грейс очутилась прямо перед Билли и грозно ткнула ему в лоб указательным пальцем.
– Билли Блеск! Сейчас же прекрати! Я кому говорю!
Время застыло. Билли медленно вдохнул, сдерживая истерику: если бы девочка наклонилась чуть ближе, они бы столкнулись носами. А потом, неожиданно для самого себя, громко расхохотался. Как ни странно, Грейс тоже захихикала, будто заразившись его смехом.
– Эй, перестань плеваться! – протянула Грейс, утирая лицо.
Били засмеялся снова. Грейс тоже – и очень долго не могла успокоиться. От смешинки избавиться нелегко.
– Хорошо, – сказал Билли, поднимаясь на ноги и всем своим видом намекая, что гостям пора уходить.
– Хорошо? – переспросила Грейс.
– Что хорошо? – эхом откликнулась Рейлин.
– Хорошо, Грейс может приходить ко мне на пару часов в день. Ненадолго, – пояснил Билли. А потом громко охнул.
Потому что Грейс с налета врезалась ему в живот и крепко обняла за талию.
Билли осторожно коснулся ее затылка и поразился идущему от кожи теплу. Настоящий живой человек. Сколько времени прошло с тех пор, как он в последний раз к кому-то прикасался? Испытывал чужие прикосновения? Десять лет? Пятнадцать?
От нахлынувших чувств Билли едва не потерял сознание. В самом что ни на есть прямом смысле.
Опустился на колени перед Грейс и обнял ее в ответ. Со стороны могло показаться, что жест был намеренным – Билли очень на это надеялся, – но на самом деле у него подкосились ноги.
– Ты согласился! – На этот раз Грейс и вправду говорила почти шепотом. – Все остальные отказывались. Значит, я тебе нравлюсь?
– Пожалуй, да. – Стоило произнести это вслух, как Билли понял, что Грейс ему действительно нравится.
– Чем?
– Ты смелая, – ответил Билли, придерживая Грейс за плечи и отодвигаясь на расстояние вытянутой руки. Ему уже хватило человеческой близости. Особенно на сегодня.
– С чего ты взял?
– Ты не боишься выходить на улицу.
– Ха! Подумаешь, ничего особенного. На улицу ходят все.
– А помнишь, как ты велела двум взрослым перестать ругаться?
– Каким двум взрослым?
– Джейку Лафферти и Фелипе Альваресу.
Грейс радостно улыбнулась. Даже не стала спрашивать, откуда он знает про тот разговор и как выяснил имена соседей, с которыми ни разу не встречался.
– Ух ты, и правда! Значит, я действительно смелая?
Она снова накинулась на него с объятиями.
– Я знала, что ты не никчемный! – прошептала Грейс прямо на ухо Билли. А потом сказала чуть громче: – Увидимся завтра.
И вышла из квартиры.
– Спасибо, – сказала Рейлин, перед тем как последовать за ней.
Когда соседка закрыла за собой дверь, Билли задумался о том, что ему сулил такой опрометчивый шаг. Пока было рано рассуждать о последствиях. Утро вечера мудренее. Ничего не поделаешь, согласился – так согласился.
Билли прилег отдохнуть. Разговор выжал из него все силы.
Проснулся он от оглушительного грохота: кто-то опять стучал в дверь.
Билли замер на кровати, натянув одеяло до самого подбородка. Громкий стук повторился и снова перепугал его до полусмерти.
Билли глубоко вздохнул: прекратить это безобразие можно было только одним способом.
Он поднялся и на цыпочках прошел в гостиную.
– Кто там?
– Джейк Лафферти, ваш сосед сверху.
– Хм, – ответил Билли.
Больше он ничего не сказал, иначе бы стало заметно, как дрожит голос. Билли не хотел выдавать свой страх – опасный хищник не должен учуять кровь или заметить, что жертва ранена.
– Прежде чем вы станете присматривать за Грейс, мне надо вас кое о чем расспросить.
– Ладно, – ответил Билли. Всего одно слово, а голос все равно сорвался.
– Вы откроете или нет?
– Пожалуй, нет.
– Это еще почему?
– Ваше поведение кажется мне несколько… угрожающим.
– Да?.. Ладно, вернемся к моему вопросу. Вы гомосексуалист?
– Простите, что?
– Со слухом проблемы?
– Нет-нет, я все понял. Просто не поверил своим ушам.
– У меня есть полное право спрашивать. Вы же собираетесь присматривать за малышкой, так? А то, что среди гомосексуалистов часто встречаются растлители малолетних, – это общеизвестный факт. Иначе я бы не стал лезть в ваши дела. Но тут уж извините, придется.
Комната закружилась у Билли перед глазами. Он напомнил себе, что надо не забывать дышать. Иначе можно упасть в обморок.
– Хм. Нет, на самом деле это не общеизвестный факт. Просто потому, что это неправда.
– Шутить изволите? А кто тогда, по-вашему, растлевает маленьких мальчиков?
– Как правило, женатые мужчины примерно вашего возраста.
– Это что еще за намеки?!
– Я ни на что не намекаю, просто пытаюсь объяснить, что вы ошибаетесь.
– Вы до сих пор не ответили на мой вопрос.
– Если предположить, что вы правы… – продолжал Билли, трясясь как осиновый лист. – Заметьте, я допускаю это только для наглядности. Вы не правы, но мы попробуем представить, что дела обстоят именно так, как вы говорите. Вы ведь знаете Грейс?
– Разумеется.
– Кто она, по-вашему? Мальчик или девочка?
– А, – ответил Лафферти. – И правда.
Билли слышал удаляющиеся шаги Лафферти и всего одно брошенное сквозь зубы слово. «Педик».
Билли вернулся в спальню, хотя знал, что уснуть уже не удастся.
Он пролежал без сна почти всю ночь, задремал всего минут на сорок. И все сорок минут его окружали крылья: шуршали, бились, обступали со всех сторон. Еще сильнее, белее, отчаянней, чем обычно. Целая крылатая какофония.
– Кто забрал тебя из школы? – спросил он Грейс.
Билли сидел на диване, а Грейс бродила по квартире. Снова останавливалась перед фотографиями, которые рассматривала вчера.
Сосредоточиться после бессонной ночи было трудно. Нервы звенели так, словно кто-то прошелся по ним напильником.
– Фелипе, – ответила она. – Чтобы Иоланде не пришлось отпрашиваться с работы. Ее, конечно, отпустят, но и заплатят куда меньше.
– А Иоланда это?..
– Спонсор моей мамы.
– Спонсор? В каком смысле? Что она спонсирует?
– Спонсор из программы. Ну, как у анонимных алкоголиков. Только Иоланда спонсор из программы для анонимных наркоманов.
– Да это же все объясняет! – сказал Билли. И тут же пожалел о том, что не успел вовремя прикусить язык.
– Что объясняет?
– Не обращай внимания. На этой фотографии я играю в пьесе «Продавец льда грядет».
– Вот пока ты об этом не сказал, мне все было понятно.
– Как Джейк Лафферти узнал, что я буду за тобой присматривать?
– Рейлин пришлось с ним поговорить. Фелипе не хотел забирать меня из школы – боялся, что мистер Лафферти потом его со свету сживет. Поэтому Рейлин пошла к мистеру Лафферти. И я тоже, потому что иначе мне бы пришлось сидеть с мамой – а мама спит, и мне нельзя оставаться одной, вдруг соцработники придут с проверкой? Так что я пошла вместе с Рейлин. Ох, как же он разозлился! Но Рейлин держалась так, будто ей вообще ни капельки не страшно. Просто сказала, что Фелипе будет забирать меня из школы, и мистеру Лафферти лучше не вмешиваться. Ему это, конечно, не понравилось. И он, такой, заявляет: «А какая мне разница? Делайте, что хотите». А потом принялся выяснять, с кем я останусь после того, когда Фелипе уйдет на работу. Странный какой-то, сам же сказал, что ему все равно. Вот тогда-то я и рассказала про тебя.
– Ага. Это многое объясняет.
– Опять ты за свое. Что объясняет-то?
– Объясняет, почему он пришел ко мне и стал задавать личные вопросы.
– Какие вопросы?
– Как я могу тебе про них рассказать, если они личные?
– Ой, точно. Извини.
– Так что ты ему сказала?
– Что ты был танцором, актером, певцом…
«И это тоже многое объясняет», – подумал Билли. Но на этот раз промолчал.
– …и что хотя тебя зовут Билли Блеск, твое настоящее имя то ли Родни, то ли Дэнни…
– Дональд.
– Ой, да. Дональд. Извини. И что твоя фамилия Флейнстин, но ты изменил ее на «Блеск», потому что фамилия Флейнстин не подходит для танцора.
– Фельдман, – поправил Билли, внезапно чувствуя себя совсем разбитым.
– Ой. Фельдман. И откуда я только взяла Флейнстина?
– Даже не рискну предположить.
– Опять ты выражаешься странно. В общем, неправильно я ему сказала. А что это за снимок? Это ты танцуешь?