— Иван Матвеевич, но я же не агент спецслужбы какой-нибудь! Может, имеет смысл обратиться в вышестоящие органы?
— Сергей, мы уже обсуждали этот вопрос. Чтобы закрутилась машина, нужно время. Стригунков успеет убрать Коновалова, впрочем может произойти и с точностью до наоборот. Мы же можем поймать их на заказе. Причем, желательно обоих. Они уже через нашего осведомителя получили инфу по киллеру. Завтра киллер должен быть в Москве. До завтра Новиков никак гипс не снимет. Кого мне отправить? Кроме тебя, вариантов нет…
Понимал, что полковник может мне просто приказать, и я вынужден буду выполнить задание. Только он уже битый час уговаривал меня, как ребенка. Стало стыдно. Но ведь уехать сегодня через пару часов без возможности как-либо поддерживать связь со всеми и на целый месяц. Новиков готовился полгода к этому заданию. И неожиданно сломал ногу.
— Хорошо, Иван Матвеевич! Я согласен. У меня есть время, чтобы вещи собрать и… заехать еще по одному адресу?
Полковник внимательно всмотрелся в мое лицо.
— Ты же вроде с Ириной развелся?
— Ирина тут не при чем.
— Хм, когда ты успеваешь баб клеить? Каждый день на службе вроде бы? Позвони ей и предупреди, что в командировку едешь. Только ни в коем случае не говори — куда, ну и цель поездки…
— Вы издеваетесь, Иван Матвеевич? Ну как можно? Только я бы хотел лично.
— У тебя два часа. Билет на поезд на твоё имя уже куплен. Оружие получишь в Москве. На новую мобилу придет номер с адресом, где нужно встретиться с нашим человеком.
Два часа? Да я за это время едва-едва успею домой заехать и на вокзал… А ведь к Маринке хотел. Завтра мне уже позвонить нельзя будет. Не успею. Получил поддельные документы в отделе, новый телефон, чистый, совсем новенький ноутбук, приличную сумму денег, а также флешку с необходимой мне информацией по операции, в которой мне придется принять участие. "Изучить и уничтожить" — таковы были инструкции по ней.
Как назло, Марина не брала трубку. Вчера ночью при мне на беззвучный режим поставила, объяснила, что в последний день отпуска выспаться хочет. Посмотрел на часы — только десять утра, спит она, устала вчера… Заснули мы с ней далеко за полночь.
Завел машину, отбросив телефон на пассажирское сиденье — из дома попробую набрать.
Собрался очень быстро — просто покидав в спортивную сумку кое-какую одежду, белье и туалетные принадлежности. Остальное можно будет купить на месте — благо, денег у меня достаточно!
Нарушая все мыслимые правила дорожного движения, хорошо хоть фуражка над задним сиденьем отгоняет настырных гайцов. Только жезлом своим махнёт какой-либо, особо ушлый, тут и фуражка в глаза бросается — кивает, можно ехать.
Домчался за пятнадцать минут до ее дома, взлетел вверх по лестнице на третий этаж — лифт ждать просто не было времени. Двери она при мне закрыла, когда попрощались на пороге. И ведь так хорошо расставались, она даже сама спрашивала, приду ли я вечером!
Позвонил, тут же в нетерпении постучал. Подождал. Тишина за дверью. Повторил попытку еще несколько раз — никакого ответа. Неужели ушла? Куда? К Авериным?
Набрал Ромку. Он тут же взял трубку.
— Да, Серег!
— Ромыч, привет! Слушай, тут такое дело. Я уезжаю по работе.
— Куда? Надолго?
— Э, боюсь, что ничего рассказать не могу — секретная информация. В общем, звоню, чтобы ты меня не искал пока — как вернусь, сразу позвоню.
— От меня помощь какая-нибудь нужна?
— Да. Как бы это… объяснить?
— Что ты мнешься, как девочка, говори, как есть!
Хорошо, когда твой друг понимает тебя! Хорошо, когда он есть — такой друг, как Ромка!
— Ромыч, расскажи Марине о том, что я уехал. Объясни, что — в командировку. И если встретишься с ней до вечера, пусть она мне позвонит!
— Хм, хорошо, всё сделаю… И когда только…
— И ни о чем не спрашивай. У меня совершенно нет времени. Всё. Отбой.
Теперь — на вокзал и побыстрее!
19
Утро началось для меня неожиданно рано. Позвонила Ирина Филипповна, наша директорша. Сам факт ее звонка в такую рань мог означать только одно — на работе аврал, Леночка одна не справляется. А значит, мне придется пораньше выйти из отпуска.
Примерно так все и было. Ирина Филипповна поведала мне страшную новость, что сегодня к нам едет сам начальник комитета культуры нашей области! А значит, именно я должна экскурсию провести для него.
— Ирина Филипповна, что ж вы вчера мне не позвонили вечером — я бы хоть подготовилась!
— Марина, меня саму уже ночью одна знакомая из комитета предупредила. ОН любит неожиданно нагрянуть. Но она же сказала, что явится не раньше одиннадцати. К десяти приезжай!
Ну, что ж! Спасибо и на том!
Пришлось экстренно мыть голову, пилить и красить ногти, в общем, приводить себя в порядок.
Сергей уехал очень рано. Я, зевая, как любящая жена, провожала его, укутавшись в простыню. Уже открыв дверь, он обернулся и сказал:
— Маринка, мне было очень хорошо с тобой!
Мог бы и не говорить это. Было видно, что не хочет уходить, что мнется на пороге. Но все-таки, не зря говорят, что женщины любят ушами — слушала и радовалась каждому слову, каждому жесту. Он улыбался, притянув к себе на пороге, и я улыбалась ему в ответ.
— Мне тоже.
— Марина, может, нам стоит попробовать жить вместе?
— А как же Ира?
Видела, что не понравился мой вопрос. Видела, что обидела, задела его. Но не спросить не могла — Ирина казалась мне нормальной адекватной женщиной. Мы с ней не были подругами, конечно, но изредка встречались у Авериных на праздниках и даже бывало, болтали о том, о сем. И переступить через мое к ней отношение было не так уж просто.
— Я развелся.
Хотела, конечно, знать причину, но был неподходящий для этого момент. Расскажет, все расскажет потом, обещал ведь!
— Серёжа, ты придёшь сегодня?
— Приду. От меня не так-то просто избавиться.
— Я и не хочу избавляться.
— Наконец-то! — Поднял глаза вверх. — Аллилуйя!
Это было смешно. Сразу вспомнила, как он яростно крестился, возле машины Вербицкого, когда думал, что поцарапал это чудо техники.
— Маринка, я бы очень хотел знать причину твоего смеха, но мне пора, и так опаздываю уже. А ты что собираешься сегодня делать?
— Сегодня — последний день моего отпуска, и я планировала весь его проспать!
— Вот и замечательно, иди отдыхай!
Поцеловал на прощание, прижал к себе так крепко, что и сомнений не осталось в том, что будь его воля не ушел бы, остался со мной! И шагнул за дверь…
…. Все прошло хорошо. Высокое начальство осталось довольно и экскурсией, и внешним видом экспозиции и здания, и, особенно, застольем, которое состоялось после…
К концу рабочего дня, когда появилась свободная минутка, вспомнила о своем телефоне. Куча пропущенных — восемь (?) от Сергея, пять от Лизы, от Ромы, мамы и даже Матвея!
Сердце испуганно забилось в груди. Что-то случилось! Конечно, в первую очередь, набрала дочь. Лиза взяла трубку только с третьей попытки.
— Лиза, дочка, что случилось?
— Мама… — она не смогла говорить, начала всхлипывать в трубку. — Мамочка…
Я запаниковала, схватила сумочку, не зная, то ли оставаться здесь, то ли домой бежать, то ли к Лизе в Москву ехать!
— Лизонька, дочка, что стряслось?
— Мама, он женится! — она уже не всхлипывала, а рыдала в голос. — Матвей женится!
— Ты где сейчас? — нужно мчаться к ней. В таком возрасте — в девятнадцать-то лет, девчонки от неразделенной любви и глупостей наделать могут. Я должна быть рядом с моей девочкой.
— Я у Али-и! Мне так плохо.
— Доченька, я скоро буду! Уже вызываю такси!
Немного отлегло — Алька успокоит, рядом побудет, глаз не спустит — знает о Лизиной безответной (как оказалось) любви! А я ведь была уверена, что он тоже… Странно. Он всегда так на нее смотрел ласково… Да, Марина, ничего, похоже, ты в мужчинах не понимаешь!
Все это крутилось в моей голове, пока в такси мчалась к своему единственному страдающему ребенку. Конечно, в тот момент я не думала о Сергее.
Лиза и Аля в обнимку сидели на кровати в хозяйской спальне, укрытые пледом. Рома был изгнан, как брат предателя (именно так теперь девочки звали Матвея!) Он с расстроенным лицом открыл мне двери.
В доме было непривычно тихо. Даже дети не шумели, тихо сидели в своей комнате.
Когда я вошла в спальню, они обе — и Лиза, и Аля, бросились ко мне. Обе плакали.
— Алька, ну ты-то чего ревешь? Вы хотите, чтобы и я тоже? — сама уже чувствовала, как подступают слезы. — Лиза, милая моя, ну, нельзя же так!
— Мама, только не говори, что я еще молодая и у меня таких, как он будут сотни.
— Но ведь так и будет!
— Таких как он нет больше. Он — самый лучший!
Она меня удивляла до глубины души! Сама бы я, наверное, никогда своего обидчика так не назвала. А она!
— Лиза, он намного старше тебя…
Она перебила, отстранившись от меня:
— Это не важно для меня, понимаешь? Я люблю его. Я верила, что у нас может получиться… Я никогда ни на кого другого не смотрела даже! Почему? Почему так? Больно… Как же больно!
Мы с Алькой тоже заплакали, с двух сторон обняли ее — маленькую, несчастную девочку, в жизни которой случилось то, что, наверное, бывает в жизни каждой женщины — неразделенная безнадежная любовь…
20
Но, как известно, жизнь продолжается, несмотря ни на что. Поплакав, поругав Матвея, и в его лице вообще всех мужиков на земле, мы дружной компанией отправились пить кофе с мороженым. По пути в кухню к нам присоединился Роман, на которого было жалко смотреть — такой он был расстроенный! Видно, и Лизу ему жаль, и, самое главное, на жену исподтишка поглядывает — думает, что Алька на нем может свой гнев выместить.
Дети, непонятно как почувствовав потепление атмосферы в доме, прискакали с дружными воплями к нам, а увидев мороженое, волчками закружили рядом — им тоже перепадет!