Слышала, что говорит он какими-то рубленными, чёткими фразами, что, в принципе, на него совсем не похоже — без шуточек своих. Но меня уже звали встречать группу детей, было некогда. Сказала в трубку, как можно ласковее:
— Не скучай! До завтра! — и отключилась.
…. Вечером встретила Лизу. С бабушкой наперебой кормили ребенка, поили чаем, слушали истории об учебе, о друзьях. Потом она, уставшая, отправилась спать. Я еще посидела рядом с ней на кровати. Она у меня — искренняя открытая девочка. С ней можно, как с подружкой поговорить. Спросила ее о мальчике, который еще летом частенько приезжал и звал ее на свидания.
— Нет, Игорь больше не приедет.
— Почему?
— Я сказала, что больше не хочу встречаться.
Чтобы не повторяться, я просто вопросительно посмотрела на дочь.
— Потому что все встречи рано или поздно переходят в поцелуйную сферу. Это с ним оказалось неприятным. У него влажные руки. И он… короче, не нравится он мне.
Ясно, дальше бессмысленно расспрашивать. Главное, что о Матвее она не заговаривает — может, переболела, перестрадала уже?
— Мам?
Очнулась от своих мыслей, Лиза в глаза заглядывает, руку гладит.
— Что, моя хорошая?
— Ты какая-то не такая — счастливая, что ли? Улыбаешься… И, красивая — постриглась? Не пойму!
Рассказать ей? Так и подмывало поделиться, посоветоваться.
— Лиза, я с Пылевым встречаюсь. И… я беременна.
Дочка подскочила на кровати.
— Что-О? Правда? Правда-правда? Да, ладно! Ну ты даешь! И как давно… Нет-нет, подожди, не говори. Тогда два месяца назад, когда я на каникулы приехала, и мы у Авериных шашлыки ели. Ты ушла, а он говорит: "Пойду брать неприступную крепость штурмом". Еще что-то про свое стенобитное орудие упоминал… Все посмеялись, ну, а он по-настоящему ушел. Правда, скоро вернулся. За тобой ходил следом?
Я кивнула. Она продолжила:
— Вернулся, стал напиваться. Потом Алька танцы объявила. Его Вероника пригласила, потому что Вербицкий в бильярд с Ромой пошел играть, а Сергей ей говорит… дословно не помню, но что-то типа: "Я люблю все натуральное — губы, жопы, сиськи… Уходи — ты мне больше не нравишься!" Ха-ха! Он просто на тебя тогда запал!
— Так и сказал Веронике? Она же, наверное, обиделась!
— Не о том думаешь, мама! У нее муж — пусть бы мужа приглашала на танцы. А она — чужих мужиков! А Серега — молодец! Выбрал, значит, выбрал! Не из тех, кому все равно с кем!
— Так ты не против?
— Мама! Ты с ума сошла! Я против? Я рада! Очень рада! А ты ещё не знаешь, кто будет — мальчик или девочка?
— Лиза, он не хочет детей, кажется.
— Он так сказал?
— Нет. Я из разговора с Ирой так поняла.
— Ой, кого ты слушаешь! Ирку! Я вообще удивляюсь, как он с ней жил! Она ж ему вечно мозг выносила своими эзотерическими штучками!
— Лиза, разве можно так говорить?
— Мама! Ты, как маленькая! Скажи ему — он нормальный мужик. Может, с ней он не хотел детей, а с тобой — захочет! — она мечтательно подняла к потолку глаза. — Так и представляю себе, тебя в белом платье с Сергеем рядом! Вы даже лучше, чем Аля с Ромой смотреться будете!
Невольно, слушая ее, тоже представляла себе…
— Ма-ам, а почему ты дома?
— А где я должна быть?
— У него, наверное?
— Я обещала завтра приехать.
— Вот я бы на твоём месте и на минутку не рассталась с любимым! Он тебе нравится?
— Очень.
— Влюбилась! — Лиза приложила ладошку к своему лбу. — Не пойму, почему сидишь здесь? Только десять часов — вечер! Такси вызови и поезжай! И до воскресенья не возвращайся!
За пять минут собралась, такси вызвала. Пирожков маминых в контейнер, чтобы не помялись, сложила. Ехала и мечтала о том, как Серёжа будет рад. То ли под влиянием разговора с Лизой, то ли просто момент такой наступил — так мне было хорошо, так радостно, что решила все-таки рассказать ему о беременности. А вдруг? Да, собственно, если и не понравится Сергею эта новость, я уже все решила — так ему и скажу. Преисполненная решительности я протопала по ступенькам на четвёртый этаж, не дожидаясь где-то застрявшего лифта.
Хотела позвонить, но вдруг дверь не заперта? Нажала на ручку — открыто. Прошла тихонько в прихожую. Прислушалась у порога — тишина, телевизор не работает. Но ведь открыто — значит, дома он! Разулась, не включая свет, шагнула дальше и наступила на чью-то, брошенную как попало, обувь. Женские босоножки на высоком каблуке? Ира вернулась? Я даже не расстроилась сначала. Подумала, что она могла снова приехать пожить к Сергею по старой памяти, так сказать.
Смущала только абсолютная тишина в квартире. Должны же они разговаривать друг с другом? Как поступить? Уехать домой — пусть сами со своими отношениями разбираются? Или пройти и посмотреть, что тут без меня происходит?
Но тут я подумала о том, что бы мне сказала сейчас моя дочь. Зная Лизу, я была уверена, что услышала бы от нее такую фразу: "Мама, за свое счастье нужно бороться!" И правда, Ира-то уже знает, что мы с ним встречаемся — значит, нужно пометить свою территорию! Даже в мыслях это звучало смешно. Поэтому, улыбаясь, как дура, я прошла дальше.
В зале никого не было. На маленьком журнальном столике — следы недавнего пиршества — тарелки с колбасой, моими котлетами вчерашними, помидорами и, почему-то, дорогими шоколадными конфетами. А еще — две пустые бутылки из-под водки и шампанского! Вот тут меня и охватили сомнения. Но теперь уже было поздно отступать, и я шагала в сторону спальни…
Дверь была прикрыта. Несколько секунд я простояла, не решаясь войти, как ребенок под кабинетом директора. Но потом протянула внезапно задрожавшую руку и толкнула дверь. Сразу на кровать посмотреть не смогла — уже знала, что именно там увижу! Глаза уставились на красное платье и черные кружевные трусики, лежащие на полу возле входа.
Как в замедленной съёмке подняла взгляд…. Мой красавчик Серёжа лежал на спине, раскинув в стороны руки, полностью одетый, с задранной футболкой и расстегнутым ремнем на джинсах… Ира, совершенно голая, примостилась сбоку — голова на его плече, рука лежит поперёк груди… Спят голубки…. Размечталась дурочка — ребенок, муж! С такими кобелями, как "мой" Сереженька в этом плане никаких вариантов.
Медленно повернулась и вышла из квартиры.
Нет, ну что за безобразие такое! Человек ранен, устал. В конце концов, столько дней не видел свою женщину — едь, на ночь глядя, на работу! Нет совести у нынешних избранников народных — пальцами щелкнут, любой прибежит и поклонится! Блядь, как же сдержаться и скандал в отделе не устроить? Так ехать не хотел! И полковник тоже хорош — обещал ведь мне двухнедельный отпуск, да и больничный никто не отменял!
Ехал злой до безобразия! В кабинете полковника сидел слуга народа — Стригунков, собственной персоной! Встал мне на встречу, левую руку мою потряс! Такой весь лощеный, вылизанный! В костюме дорогом, несмотря на ночное время — спит он в нем тоже?
Рассмотрев его в живую, понял, что чисто внешне он, действительно, красив. Не удивительно, что бабы к нему, как мухи на говно, слетаются!
— Сергей Николаевич, простите, что в такой поздний час выдернул вас из дома! Но разговор не терпит отлагательств! Уже сегодня нужно решить, как поступить с задержанными, потому что, сами знаете, завтра с утра — дело либо есть, и о нем нужно отчитаться, либо — его нет.
— Это разве я решаю? — ответил грубовато, но, честно говоря, от его слов был просто на взводе — вот-вот взорвусь!
Ничего, что я в рамках операции почти два месяца жизни своей потратил — в гостинице обшарпанной сидя? Опять же, меня чуть не убили! Вдруг бы эта ненормальная попала мне в сердце или голову? Да я на нее сам заяву накатаю — за покушение на сотрудника полиции при исполнении! А это, между прочим, на особо тяжкое потянет! По статье 317 УК РФ — вплоть до пожизненного!
Видимо, вся гамма моих чувств отражалась на лице, потому что Стригунков, пытаясь поймать мой взгляд, продолжал:
— Поймите, Сергей Николаевич, в нашей семье случилась беда — Алёна Коновалова, моя будущая теща, она… в общем, не в себе. Плохо у нее с головой — ей в тюрьму нельзя, ей лечиться нужно!
Да, ясно все! Должность у тебя высокая намечается — родственники с такой статьей — совсем не в тему! Тут либо на младшей Коноваловой вообще не женись, либо "тещу" будущую спасай!
— Я понимаю, — продолжал он. — Что это все — наши семейные, так сказать, проблемы! Но и вы меня поймите — вы же мужчина.
Он бросил многозначительный взгляд на полковника, и Иван Матвеевич, к моему удивлению, встал из-за своего стола и покинул собственный кабинет, пряча от меня взгляд! Я понял, что все уже решено и сейчас мне попросту заткнут рот!
Стригунков продолжал, вдруг перейдя на "ты" — Ну, правильно, чего со мной церемониться:
— Послушай, майор, я — человек небедный, да и Коновалов готов за жену прилично заплатить. Вот, смотри, я тебе половину той суммы предлагаю, что ты мог бы получить, как… как киллер. Просто за физический и моральный ущерб! На море, куда-нибудь в Египет бабу свою с детьми свозишь! Здоровье поправишь! Или машинку новенькую прикупишь…
Я понимал, не первый год в органах работаю, что следом за предложением денег, обычно следовала угроза, чтобы проникся человек, что будет, если он вдруг вздумает взьерепениться. Так и произошло:
— Эта дура, Алёнка, своей дебильной выходкой чуть не испортила мне карьеру и жизнь. Если бы не ее братец, генерал этот — просто, не знаю, что и делать! А тут, понимаешь, невеста моя беременна — мальчик у нас будет. А у меня, ведь, от жены — две дочери, я о сыне всегда мечтал! Короче, это я так… чтобы ты, майор, прочувствовал, чтобы понял, что рука у меня волосатая имеется, что сор из избы выносить я не могу и не хочу, ну, и ради семьи своей готов на многое.
— Ладно, переходи уже к главному, — решил хоть таким же беспардонным обращением немного "вернуть" ему его же хамство. — Чего яйца мять?