— Что, Марина Николаевна, вы здесь натворили?
— Слушай, Сергей, там внизу под ванной льется откуда-то. Наверное, труба протекла…
Он заглянул в ванную и, как мне показалось, в ужасе, выскочил назад.
— Где Ромкины инструменты?
— Да кто его знает?
— Ищи, Марина, ищи быстрее!
Сам он начал набирать на телефоне чей-то номер, скорее всего Романа. Я бросилась в кладовку, где рядом с ведром и шваброй видела какой-то чёрный ящик, явно с мужскими принадлежностями. С трудом подняла его и, согнувшись в три погибели, потянула к месту протечки.
Он уже шел навстречу. Выхватил из рук и, будто веса никакого в руках нет, легко зашагал в сторону наводнения. Какой сильный! Тфу, мужик и мужик, любому бы легко было! Чего восхищаешься им, как будто сроду не видела? Однако, смотрела, как он уверенно достает какие-то железяки из этого ящика, и думала о том, как несправедливо устроена жизнь: миллионы людей не имеют и в половину таких внешних данных, как вот этот один единственный представитель мужского пола. Восхищалась его красивым лицом с голубыми глазами и черными волосами, подчеркивавшими светлую кожу, которая, скорее всего, легко обгорает на солнце. Наблюдала за ним, хотя нужно было убирать воду…
— Марин, подержи здесь.
Где это здесь? Под ванной, что ли? Он нырнул именно туда, оставив в зоне моей видимости только обтянутые джинсами ягодицы, а я стояла и тупо пялилась на них, не замечая наводнения вокруг. Вот всегда была неравнодушна к мужской попе, особенно упругой на вид. Может, я — фетишистка… Да, я, однозначно, фетишистка, потому что осознала, что творю тогда, когда моя рука замерла в считанных миллиметрах от Серегиной задницы. Задница наглым образом исчезла, а озабоченное непривычной работой лицо появилось.
— Ты чего тормозишь? Сюда залезай, говорю!
— Под ванну?
— Нет, блин, на люстру! Конечно, под ванну. Хорошо, что она у них такая — под старину.
Пришлось встать на колени в воду и вслед за Сергеем опустить голову туда, куда мне было сказано.
Мне в руку была сунута какая-то труба, которую я сжала и старалась держать ровно. Он что-то делал большими железными щипцами… Хорошо, что места очень мало, пялиться на него не могу. Но сам факт его присутствия, его близости, как-то странно влиял на меня — я волновалась, как девочка на своем первом свидании.
10
Ночь после спектакля прошла из рук вон плохо. И виновата в этом, конечно же, Марина, чтоб её, Николаевна. Все, как в той песне: зацепила, заманила… ну, и любви не дала. Пришлось ехать к Сонечке. Хорошая девочка Сонечка всегда ждет своего героя и совсем не против, чтобы этим героем был я. Периодически я им и бываю.
Купил бутылочку шампанского, всякой ерунды к нему. Выпили, съели, присел поближе, потрогал… Какая-то Сонечка сегодня… пресная. Как-то от нее пахнет не так. И помада у нее жирная… И зачем она только раздеваться так пошло передо мной стала? Раздражала… Не смог. Хотя и хотел. Сонечка заметила и мое желание, и мое раздражение, и… обиделась, когда вместо жаркой ночи я предложил поговорить.
О чем говорить с Сонечкой? Это отдельная песня.
— Соня, чем ты увлекаешься?
— В каком смысле?
— Ну, я вот, например, рыбалку люблю летнюю. Книжки иногда почитать могу — фантастику в основном. А ты?
— Телек считается?
— А еще?
— В интернете люблю сидеть.
— Фильмы какие любишь?
— Ой, ну, не знаю… Чтобы прямо любить… — Сонечка, похоже, не поняла, что я не хочу секса с ней сегодня. Потому что стала вспоминать о своем последнем походе в кинотеатр с подружкой (название фильма, правда, от нее все время ускользало), при этом подсела поближе на диван и пальцем по штанине водила, все выше и выше… Эта игра потихонечку начинала приводить меня в боевое состояние. И, может быть, я даже смог бы… Поиграла бы она еще немного, но нет же, в штаны полезла. И все…
Приехал домой, спать лег. И снился мне жуткий кошмар. Будто смотрю я в кинотеатре ужасник. Джунгли на весь экран, пантера на ветке лежит. Мартышки с дикими визгами по деревьям скачут. И тут анаконда вдруг откуда-то сверху появляется, телом своим длинным по ветке прямо ко мне через экран тянется. И вижу я, что вместо змеиной морды у анаконды Маринкино ухмыляющееся личико. И подмигивает она, и говорит томным голосом: "Всё, Серёженька, теперь или только со мной, или ты — импотент!"
Бля, проснулся в холодном поту. Такого ужаса не видел никогда. Потрогал… слава Богу, хозяйство на месте — не откусила… Глаза б мои ее не видели! Даже не прикоснусь к этой змее больше!
Но вечером позвонил Роман. Сказал, что у него дома потоп. Сам он в Египте. Матвей недоступен. Я еще не спросил, но уже догадался, с кем дети. От кого ещё может начаться головная боль даже тогда, когда я нахожусь в нескольких километрах? Но при всем при этом ощущалось еще и легкое волнение, как перед кабинетом стоматолога.
А самый большой конфуз случился со мной непосредственно в Ромкиной ванной. Процесс ремонта подходил к концу — временно до приезда хозяина течь была устранена. Уже собирая инструменты, я обратил внимание на мокрые маринкины лосины (или это колготки? Но тогда почему без юбки?) Полосочка шва ровно посередине четко делила попку на две одинаковых половинки, которые так и манили меня: "Потрогай! Потрогай!"
И как не потрогать, если она воду собирает тряпкой, а значит руки заняты, ну, а зубы вообще с другой стороны? Аккуратно захлопнув крышку ящика, я на несколько секунд сжал пальцы в кулаки, пытаясь сдержаться, и… обеими ладонями накрыл ее задницу! Успел даже слегка помять в руках.
Когда она молча выпрямилась, ждал чего угодно, даже удара тряпкой по лицу. Но она медленно повернулась, сдула прядь волос с лица и сказала:
— Я тоже в восторге от твоей задницы, однако это не повод лапать!
Правда? Как я рад, словами не передать!
— Мариночка, отомсти мне! Я повернусь?
— А давай! Только, чур, джинсы спусти!
Не подозревая подвоха, я повернулся. И спустил штаны… Идиот. Полный ковш воды был тут же вылит на мою задницу. Как я мог поверить? Как мог повестись?
Она, ожидаемо, рванула к выходу из ванной, обдавая меня брызгами, но, тут уж просто дело чести… Поймал. Закинул на стиральную машину и втиснулся между ее ног.
— Зараза ты, Маринка! Какая ж ты зараза!
— Ты тоже, Серега, ничего так парень!
— Вот что мне с тобой сделать?
— Понять… и простить!
Смешная. Мокрая. Руки холодные. Волосы растрепанные. Тушь потекла. Классная. Живая. Пахнет, опять же, приятно. Чем только? Придвинулся поближе, вжимаясь в развилку ее ног моментально затвердевшим членом и, как какой-то извращенец, буквально обнюхал ее за ушком. И от удовольствия даже глаза прикрыл!
Не вырывается. Что-то замышляет? А-а, плевать! Все равно поцеловал там, потом в щеку, потом, как голодный к миске супа, припал к губам.
11
Конечно, после моей выходки я ждала ответочку, как говорят мои племянники. Но то, что он делал… даже не поцелуй, а то, как Сергей прижимался ко мне, его возбуждение, упирающееся мне между ног… Просто не могла удержаться. Вцепилась в его плечи, обхватила ногами бедра и еще сильнее прижала к себе. Он хрипло застонал мне в губы. Хотелось запустить пальцы в его волосы, но мои руки были зафиксированы за спиной. А свободная Серегина рука уже заползла мне под футболку и нащупывала застежку лифчика сзади. Попыталась вырвать руки, но он сжал сильнее.
— Отпусти меня.
— Драться будешь.
— Нет, я тоже хочу… Клянусь, только потрогаю!
Он недоверчиво посмотрел мне в глаза, но руки из захвата выпустил. И, правда, потрогаю… Хотела под футболку ему ладони запустить, но почему-то погладила по щеке, рассматривая так близко красивое мужское лицо. Не знаю, что он увидел в моем взгляде, только вдруг поцеловал ладонь, потом приложился горячими губами к запястью… И это было так… приятно, так сладко, так трогательно, что мне тоже, впервые, захотелось сделать и ему также хорошо, как было в тот момент мне.
Я не думала ни о воде в ванной, ни о ламинате в коридоре, ни об Алькином гневе за испорченный ремонт… Я видела перед собой мужчину, особенного, вызывающего у меня море самых разнообразных эмоций: мне иногда хотелось ударить его, иногда я была готова наорать, но в каждый из моментов, проведенных рядом с ним, я отдавала себе отчёт в том, что он мне очень нравится.
Повинуясь своему желанию, я прижалась губами к его коже за ухом. Как же он пахнет! Целовала крепкую мужскую шею, подбородок… Его рука, справившись с застежкой, почему-то остановилась на полпути к груди. Глаза закрыты, дышит тяжело, легонько потирается об меня — какой-то он спокойный сегодня. Ждет от меня инициативы, что ли? Зачем расстегнул-то? Хотелось, чтобы потрогал. Самой сказать? Приподняла его футболку и запустила руки под нее, скользнула по плоскому животу, чувствуя как сжимаются мышцы. А в тот момент, когда накрыла руками его соски, он втянул воздух через сжатые зубы.
Мне и самой это все начинало нравиться — особенно власть над таким мужиком — красивым, сильным… Нравилась его реакция… Стала задирать футболку выше, желая попробовать на вкус. Совсем не хотелось, чтобы он что-то говорил — поругаемся вновь. Но он все-таки прошептал:
— Сними ее!
Поднял вверх руки. Я снимала так, чтобы при этом скользить по его телу, по рукам. Бросив на машинку рядом, тут же губами втянула в рот маленький, сжавшийся коричневый сосок.
— Маринка, я хочу тебя, — прошептал на выдохе.
Его руки, наконец-то, сжали под одеждой мои груди…
— Антоха, смотри, они у мамы с папой научились!
— Нет, своих мы на стиралке еще не ловили, только на кухонном столе.
Серегины руки в мгновение ока выскочили из-под моей футболки. Я одернула свою одежду — хорошо хоть не оголил меня. Несколько секунд он явно расстроенно смотрел мне в глаза, потом тяжело вздохнул и громко сказал:
— Выходим и строимся!
Я было рванулась выполнять полученную команду, но он придержал меня, ухмыльнувшись и отрицательно покачав головой. Как ни странно, дети тут же выскочили из-за двери и встали рядом с ним. Я потихонечку сползла со стиралки. Он повернулся ко мне спиной, одной рукой натягивая штаны прямо на мокрые трусы. Вторую протянул ко мне.