Ребёнок успокоился, и Валентина Степановна увела её, чтобы рассказать, как нужно ухаживать за мелким. Мы с мамой Марата остались вдвоём.
— Ну вы, девки, даёте! Как можно при ребёнке такие вещи говорить?! Она же в любой момент может сдать вас любимому папочке. А Марат у нас мужчина горячих кровей, вспыхивает от любой мелочи.
— Я не думала тогда, что буду жить с ним, надеялась сбежать от него.
— От моего сына? Сбежать? — рассмеялась она. — А ты и наивная…
— Это я сейчас понимаю, а тогда думала, что смогу его обыграть.
— Юль, я вот что тебе скажу: не старайся переиграть моего сына — это бесполезная трата времени, сил и нервов. И если хочешь его немного приструнить, то используй ласку — перед этим оружием он бессилен.
— Догадалась уже, — села рядом со свекровью, думая, как бы её попросить о помощи.
— Юль, говори, что тебя угнетает? Вижу же, сидишь и мучаешься, не знаешь, с чего начать.
— Нам с подругами нужно сим-карты новые купить, эти гады нас прослушивают, — выпалила я на одном дыхании.
— И мой тоже? — продолжая, улыбаться поинтересовалась она. — Хотя, о чём я спрашиваю?! Уверена, что мой тоже этим грешит. Как я поняла, на твоих подруг шалопаи наши тоже открыли охоту. И откуда ты узнала об их проделке? Ведь если они что-то делают, то комар носа не подточит.
— Ну… — замялась я, а затем рассказала ей о своём приключение в шкафу.
Свекровь смеялась долго, пробрало бедную до слёз.
— Прям шпионские страсти тут у вас. Что-то мне подсказывает, мальчики настроены серьёзно, не помню случая, чтобы они охоту на женщин открывали. Ха, нужно срочно Любе позвонить — маме Кирилла, порадовать её, а то она уже отчаялась, — потирая ладони, начала Светлана Николаевна, но я тут же её перебила.
— Не нужно никому звонить, Соня не хочет с ним никаких дел иметь.
— Юль, а кто её спрашивать будет? Я, например, Кирилла хорошо знаю, если он чего-то захочет, то обязательно добьётся. Так что мой совет, пусть твои подруги фасон свадебного платья выбирают.
— И всё же не стоит беспокоить его маму, вдруг это его временная блажь?
— Не думаю, что это блажь. Поверь моему опыту, если закоренелые холостяки устроили охоту, то свою добычу они уже не опустят.
— Может, пронесёт?
— Дочка, проносит только от несвежих продуктов.
— Но ведь есть способ остудить их пыл?
— А зачем? Мужчины хорошие, таких мужей днём с огнём не найдёшь. — Я хотела возмутиться, но её следующие слова меня немного успокоили. — Но я вам помогу — они должны изрядно попотеть, чтобы добиться свою женщину. И пока Любе звонить не буду, а то узнай она об увлечении сына, перейдёт к активным действиям, тогда твоей подруге будет несладко: с одной стороны будет Кирилл давить, а с другой — его мама. Поверь, перед таким напором никто не устоит.
— Ну, хоть на этом спасибо.
— Всегда, пожалуйста.
Глава 37
После того, как Алиса узнала, что папа уезжает, вцепилась в него мёртвой хваткой, и вновь разрыдалась — видимо, страх потери отца засел в подсознании глубоко, еле успокоили. Марат пробыл у неё в комнате, пока его счастье не уснула.
Зная, что он должен вот-вот вернуться, я надела на себя сорочку из тонкого кружева, приняла соблазнительную позу и принялась ждать своего мужчину. Мой зашёл в комнату, и по выражению его лица стало понятно — сейчас начнётся. Но когда его взгляд наткнулся на меня, мой драгоценный встал, как вкопанный, и нервно сглотнул.
— Издеваешься? — спросил он осипшим голосом.
— Нет, я решила немного побаловать своего мужчину.
— Уже можно? — задал вопрос, а сам уже раздеваться начал, поедая меня горящими страстью глазами.
— А ты подойди и проверь, — поманила его пальцем.
Повторять дважды не пришлось, мой мужчина словно вихорь подлетел ко мне, позабыв о лекции, которую собирался прочесть. Этого я и добивалась.
М-да, ночка выдалась жаркой, но я не роптала, понимая, что мой джигит совсем извёлся на голодном пайке и наверстывал упущенное. Утром он на дорожку потребовал порцию ласки, и я спорить не стала — пусть берёт, мне не жалко.
Наконец, он отбыл, а я стала ждать звонка мамы. Ближе к четырём часам достала кейсы, в которых хранились подаренные Маратом украшения, и от нечего делать начала перебирать их. Дома осталась я и мама моего мужчины, а дедушка с Алисой поехали к своему другу, чтобы продолжить обследование — как выяснилось, у нас есть надежда на излечение моей крошки, а затем они решили заскочить в парк, погулять немного.
Я сидела в кабинете Марата, рассматривала щедрые дары милого, и ждала звонка от мамы, и когда у меня появилась надежда, что та не придёт, в дверь кабинета постучала Мария Фёдоровна.
— Юль, там, кажется, твоя мама пожаловала, — произнесла она, слегка передернувшись при слове «мама».
Поблагодарив домработницу, я направилась на встречу. Когда вышла в холл, немного растерялась — внешность моей мамы вновь претерпела изменения — опять пластику делала. Увидев меня, она приторно сладким голосом, в котором сквозила фальшь, произнесла:
— Доченька, как же я рада тебя видеть, — сделала ко мне шаг, а я еле сдержалась, чтобы не отступить — не хочу её объятий, вот хоть что со мной делай! Да и фальшь на дух не переношу.
— Добрый вечер, — сухо ответила ей.
— Хорошо устроилась, — она завистливым взглядом осматривала дом моего мужчины.
— Спасибо, не жалуюсь, — сказала всё так же сухо. — Может, всё-таки скажешь, зачем пришла?
— Давай поговорим без посторонних, — показала она взглядом на домработницу, которая не скрывала своего презрения к гостье.
— Давай, — показала ей рукой в направлении кабинета Марата.
Стоило нам войти, весь благодушный настрой мамы словно ветром сдуло. Она бесцеремонно подошла к столу и наткнулась взглядом на украшения в кейсах. От их вида в её глазах загорелся алчный огонёк, она протянула к ним руку, но я остановила:
— Не трогай!
— Твоё? — словно не слыша моего гневного окрика, она хотела взять украшения.
— Неважно, — я подошла и резко закрыла крышки кейсов, чуть одной из них не прищемив ей пальцы. — Я спрашиваю, что тебе нужно? — перешла я к делу.
Прикидываться любящей дочерью у меня не было никакого желания, после её проступка я вычеркнула эту женщину из своей жизни. Она смерила меня изучающим взглядом, и её неестественные губы исказила улыбка, полная презрения.
— Я пришла за своими деньгами, ты устроилась хорошо только благодаря своей внешности, которую я тебе дала. Так что пора бы выплатить долги. Или ты считаешь, что ты мне ничего не должна? — она села в кресло, закинув ногу на ногу, продолжая меня сверлить равнодушным взглядом.
— Ты была плохой матерью и воспитывала меня, по большому счёту, Валентина Степановна, а ты только о своей внешности всегда заботилась. Так что я должна, скорее, ей, и уж точно не тебе.
Её лицо перекосило от злости, но она взяла себя в руки.
— Неверный ответ. Ты наивно полагаешь, что я не смогу тебе устроить ад? Попробуй мне не дать денег, и я ославлю тебя и твоего спонсора. А также ты мне должна за то, что по твоей милости я четыре года с лишним назад потеряла прекрасный источник дохода.
— Не припомню, чтобы я была в этом замешана. И не смей угрожать мне скандалом, иначе скажу мужу, и он тебя в порошок сотрёт.
— Твоим мужем был Сергей, а этот просто трахает, и поверь, когда ты ему надоешь, он тебя выкинет, как надоевшую вещь. А насчёт моих финансовых потерь — ты глубоко ошибаешься. Если бы ты послушала меня тогда и сделала аборт, то Сергей тебя простил …
— Сергей — твой источник дохода? — перебила её. — А, случайно, не за твоё молчание о его бесплодии он приплачивал тебе? — смотрела на неё и понимала — мои выводы верны.
— Не имеет значения, — пожала она беспечно плечами, — за что он мне платил, главное, что по твоей вине я потеряла деньги.
— В общем, так — выметайся из моего дома, чтобы я тебя больше не видела никогда. И запомни — ты мне больше не мать!
Меня трясло от негодования — она всё время знала, что он бесплоден и молчала. Но больше всего меня бесило, что она до сих пор упрекает меня, что я не избавилась от ребёнка. Это не женщина, а монстр! Не знаю, чем бы это закончилось, но дверь в кабинет открылась и показалась голова моей дочки. Я неосознанно подорвалась к двери, прикрыв её собой, и вышла в холл.
— Алиса, иди к дедушке, — я не хотела, чтобы эта тварь видела моего ребёнка.
— Мам, тебя та страшная тётя расстроила? — взволнованно спросила моя девочка.
— Невоспитанная, вся в тебя, — услышал я за спиной голос матери.
Моя девочка испуганно посмотрела на неё, и в её глазах заблестели слёзы. Ребёнок никак не мог понять, почему тётя её обижает. Ведь мама действительно выглядела страшно: постоянные подтяжки и операции сделали своё дело, и от былой красоты ничего не осталось.
— Беги к дедушке, — погладила своё сокровище по голове. Дочь кивнула в знак согласия и побежала к отцу Марата. Стоило ребёнку скрыться из виду, я развернулась к этой твари. — Пошла вон из моего дома!
— Если в течение суток на мой счёт не поступит миллион — для начала, то жди неприятностей. И не льсти себе — ты всего лишь временная подстилка хозяина этого дома, на таких, как ты, не женятся, ими пользуются и выкидывают. И, кстати, дочь у тебя довольно заурядной внешности — ты и тут сплоховала, — с презрением произнесла она.
— Моя внучка — красавица, моя сноха — не подстилка, а хозяйка этого дома, — услышала я полный ярости голос свекрови. — Я передам ваши слова своему сыну, но заранее советую исчезнуть — поверьте, последствия за нанесённое оскорбление вас ждут серьёзные, — пока мама Марата говорила, в холл зашли охранники, — вышвырните эту падаль на улицу и больше никогда не впускайте.