Я точно знаю, куда ведёт меня путь: на Сахалин, оттуда я сейчас слышу отчаянный зов. Но путь был далек, я не успел… Ворвавшись в местное больничное отделение и снеся несколько закрытых дверей, я замер над покалеченным телом сына. Он уже был мертв. Ворвавшиеся в палату милиционеры скрутили меня, да я и не сопротивлялся. Зачем, я уже давно был мертв душой, а теперь осталось дождаться смерти тела.
— Вы слышите? — Мне упорно что-то говорили, тряся за плечо.
— Что? — ни понимающе смотрел на мужчину в военной форме.
— Кто был для вас это парень?
— Сын… — я захрустел кулаками в бессилии, а вздувшиеся мышцы разорвали наручники на мне.
— Мне придется в вас выстрелить, если вы попытаетесь напасть!
— Я не буду на вас нападать… я хочу забрать тело сына… — задумавшись, я смотрел на куски металла на руках.
— Он является потерпевшим, как только эксперты закончат с телом, вы его получите.
Я же только вспоминал слова Ядвиги… во всем виноват.
— У моего сына была семья? — пришедшая мысль, что, возможно, у меня есть внуки, буквально вышибла испарину на лбу.
— Мы этого не знаем, вас пока поселят в гостинице. Пожалуйста, дождитесь разрешения, не забирайте тело.
Я только кивнул, снимая остатки наручников. Какое мне было дело до следствия?..
Мстить я не собираюсь, мне бы просто обрести покой. Неделю я пробыл в этом городе, а затем, забрав тело сына с помощью милиционеров, я смог самолётом переправить его домой. Похоронив Павла возле матери и купив два ящика водки, ушел к себе домой. Я пил трое суток, разнёс дом на щепки, раскатав его по бревну.
И потом ушел в лес медведем, почти месяц, проведя как зверь. Я буквально жаждал смерти, искал охотников, но никто не хотел меня убивать. Найдя брошенную заимку, поселился в ней, проводя дни словно мертвец, бездумно.
Со дня смерти Павла прошло три месяца, когда я почувствовал, что у меня родилась внучка. Тонкая нить звала меня в неизвестность, прося какой-то помощи. И я пошел, выбирался из леса две недели, дойдя до города, впервые попросил альфу волков о помощи.
— Я попробую… — он окинул меня взглядом и поселил в своем доме.
Но я уже понял, что снова опоздал. Малышка перестала меня звать, она либо умерла, либо рядом появился тот, кто заботится о ней. День за днём альфа в отрицании качал головой на мой молчаливый вопрос. Через неделю он пришел, сев напротив меня и произнес:
— Никто и никогда не видел рядом с ним девушку или женщину. Узнать, кто родил в эти дни, отказалась просто, но впустую, у всех младенцев есть оба родителя. Оборотни проверили каждую семью… Вариант, что ребенок был рождён тайно, возможно, даже умерщвлен, исключить невозможно. По сыну… он работал на приисках, золото мыл, его убили, когда пытались украсть скопившееся перед отправкой. И там ребята спрашивали, не было ли заезжих женщин, мало ли, кто мог туда приезжать. Пусто, редкие дамы были под надёжной охраной. Больше ничего сделать невозможно, мне очень жаль…
Молча встал и ушел к себе в мертвый дом, не знаю, почему я остался жить. К осени восстановил дом и просто жил, не думая о чем-либо. Пока в моем сне не появилась крошечная птичка, которая стремилась ко мне. Связующая нас нить была слаба настолько, что я потратил почти год, чтобы найти ее.
Но опять опоздал, я снова не уберёг свою кровинку. Смотрел на худенькое тельце моей внучки, пристегнутое к кровати ремнями, и ненавидел себя… Ядвига все знала, я предал их всех, положив начало смертям своих потомков.
Глава 30
Выплывала из тумана с какими-то смутными образами…
Болела голова, тело словно было чужое, раздался стон, мой…
— Птичка… — раздался рядом голос.
Разлепила ресницы и долго не могла сфокусировать свой взгляд. Все вокруг плыло цветными пятнами. Подавив тошноту от головокружения, я смогла остановить этот хаос перед глазами. Рядом сидел мужчина с рисунка, что я нарисовала последним.
— Как ты, крошка? — его вопрос заставил меня осознать, что я лежу в больнице. Я обвела пространство вокруг себя, да, белые стены, и я опять привязана к кровати.
— Развяжите… — слезы полились из глаз.
— Конечно, — крупный мужчина аккуратно расстегивал ремни на ногах и руках.
Дверь за спиной мужчины открылась и там кто-то стоял.
— Не поторопились? — раздался незнакомый мужской голос.
— Я не позволю ей навредить себе, — мужчина растирал мои руки, я чувствовала, как онемело все тело от долгого лежания.
Затем он приподнял меня, усаживая в кровати, и поднес к губам стакан воды. Я с жадностью припала к нему, захлебываясь жидкостью. Следом пошла кружка с бульоном, который я глотала спокойнее.
— Ангелия… — свет от окна загородила фигура Артура.
— Не надо… — попросила я не своим голосом.
— Думаю, можно и позже…
— Я прошу не приближаться ко мне, никогда! — посмотрела на него и понимала, я все вспомнила: в моих бедах виноваты оборотни.
— Хотя бы выслушай! — Артур выглядел осунувшимся.
— Удиви…
— Никто не знал, что это может случиться. Я понимаю, что надо было быть точнее в приказах… — я слушала его и понимала, что он пытается в чем-то оправдаться.
— Я не понимаю, о чем ты, — со вздохом откинулась на подушки и рассматривала огромного мужчину, что сидел рядом на стуле. Над ним весела тень… медведя, и я даже понимаю теперь, что это значит.
— Я только знаю, что все мои беды от оборотней, если бы вас не встретила, жила бы дальше своей обычной жизнью. Поэтому прошу не приближаться ко мне… — во мне внезапно поднялось чувство ненависти.
— Тогда позже, — он кивнул, словно что-то подтверждая, и вышел, придерживая на плечах белый халат.
— А вы? — снова вернулась взглядом к оставшемуся сидеть гостю.
— Я твой дед, — мужчина вздохнул глубоко и продолжил, — не прогоняй, ты у меня одна.
— Я детдомовская, — вздохнула и посмотрела на него.
— Не знаю, кто и когда тебя туда отдал. Никто не видел твою маму, а сын не успел рассказать, погибнув за три месяца до твоего рождения.
— Все было предопределено… — вздохнула я и закрыла глаза, засыпая.
— В действительности все предопределено, — подавил вздох Урга.
Смотрел на девушку и видел свою Ядвигу. Я теперь от нее ни на шаг, прогонит, поселится рядом, но теперь не уйдет, должен сохранить хоть одну жизнь. А пустой дом в тайге, кому он нужен, пошлет весть альфе волков, на территории которой жил. Тот соберёт все, что нужно, и привезет сюда, мне не откажут.
Собрал пустую посуду и тихо для такого веса вышел из палаты. Девочка будет еще спать несколько часов, ему надо приготовить свежей еды и накормить ее питомца. Крохотный звереныш абсолютно не боялся меня и даже защищал свою территорию. В дом попал с помощью Артура, странный женский голос, звучавший из ниоткуда, почему-то не хотел меня пускать. Оборотень что-то строил на участке у дома, и носил коробки и свертки в подвал дома. Я туда заглянул, конечно. Удивился запасам, словно готовились к чему-то, хотя, судя по дороге, возможно, к зиме. В доме оказалась две спальни, одна из них точно принадлежала девочке, поэтому я смело занял свободную комнату.
Быстро все приготовив, сел писать письмо, с трудом выводя буквы. После, сворачивая лист и передавая Артуру, попросил отправить его в Сибирь. Захватив еду, пошел к машине, чувствуя, что внучка скоро проснется.
Во сне я снова проживала свою жизнь. Детство, юношество, затем начавшуюся взрослую жизнь. Я словно просматривала фильм со своим участием, только кадры сменялись очень быстро, останавливаясь на том самом событии. Теперь я знаю, почему оказалась в больнице… и точно знаю, что ненавижу оборотней и все, что с ними связано.
И очень хорошо, что дом стоит вдалеке от всех. Меньше шансов видеть. Да и с мечтами о семье можно смело покончить, не суждено иметь мне детей. С этой мыслью я и была разбужена оборотнем, назвавшимся моим дедом. В палате вкусно пахло едой, медсестра делала мне капельницу, уже собираясь ее отключать. Закончив манипуляции, она помогла мне встать, сопровождая в туалет. Меня сильно качало, и я едва могла идти.
Вернувшись, я села на кровати, не желая пока в нее ложиться. На столике уже стояла чашка с супом, термос и небольшая баночка, содержимое которой по цвету напоминало мед. Мне нужно набираться сил, я решительно съела суп, зажевав его черным хлебом, и тут же мне протянули чашку чая, налитого из термоса. Рядом лег кусок белого хлеба и была открыта баночка. Там действительно был мед, медведь, зачерпнув ложкой содержимое, начал поливать тонкой струйкой хлеб.
— Тебя бы в баньке попарить, с травками, хворь прогнать. Твой отец родился слабым, выхаживал его долго, — вздохнул оборотень.
— Как вас зовут? — поинтересовалась я.
— Урга, отца твоего Павел, бабку Ядвига, — он сел напротив, рассматривая меня сквозь кустистые брови.
— Я знаю, я очень похожа на нее, — я наконец-то наелась и со вздохом улеглась на кровати, — там у меня в доме котенок…
— Зверёныш кормлен, не беспокойся.
— Расскажешь, что стало с Ядвигой?
— Расскажу… — и он с трудом начал рассказ. Слова были скудными, но и их хватило, чтобы понять: судьба у бабки была тяжелая. Урга несет на своих плечах тяжелое бремя вины, это было понятно и без каких-либо объяснений.
— Значит, мое настоящее отчество Павловна… — сказала я сама себе, когда умолк дед. И снова впадая в дрему, возможно, из-за действия лекарств все мои движения были какими-то замедленными.
Глава 31
«Сегодня я летала над полем, полным пчел. Эти мохнатые трудяги тщательно обследовали каждый цветок. Стало любопытно, для кого они так стараются. Пролетев за пчелами поляну и часть леса, увидела деревянные домики. Они дружно стояли рядами, и трудящиеся насекомые сновали туда-сюда. Рядом стоял… Урга, он что-то говорил, я подлетела ближе, чтобы тоже услышать. Бесстрашно села ему на плечо, и склонила голову.