Пришла медсестра и, поставив баночки в ряд, начала объяснять:
— Обратите внимание, на каждой написано, когда и сколько нужно их пить. Это утро, это обед, это вечер. Все понятно? — протянула она мне папку с выпиской.
— Да, спасибо, — в нетерпении потянула документ на себя.
Урга встал, подхватив баночки с тумбочки в сумку, и потянул меня за руку к выходу.
— Идем, птичка.
— Да!
Мы вышли на стоянку с машинами и подошли к раритету. Я с удивлением таращилась на автомобиль.
— Твой?
— Мой, партизаны во время войны бросили, а я отремонтировал и вот езжу. Правда. позже пришлось его немного переделывать, запчастей нет. Поэтому мотор современный, — пояснял дед, подсаживая меня на высокую ступеньку и захлопывая дверцу.
Я рассматривала обстановку салона. Он был в идеальном состоянии: кожаная обивка сидений, отполированная панель с вполне современными приборами и идеальная чистота.
— Это потрясающе…
— Ну, уж прямо, — буркнул дед, но явно был доволен похвалой.
— Конечно! — положила руку на его ладонь, находящуюся на руле.
Он накрыл мою руку второй, и сжал ее.
— Мы обязательно выберемся, все будет хорошо.
— Обязательно, — согласилась с ним.
Убрала руку, и машина, громко зарычав после поворота ключа в зажигании, мягко тронулась. Я смотрела на мелькающий за окном город, деревни, и с нетерпением высматривала свой пригорок с лесом. Мы подъехали к воротам дома, и я едва дождалась, когда Урга откроет дверь и, подхватив меня на руки, аккуратно поставит на ноги.
— Я к морю, — попросилась я.
— Беги!
— А потом поедем смотреть поляну для пчел.
— Сначала обед! Потом дела! — не согласился дед и подтолкнул меня к тропинке.
Я, уже не задерживаясь, почти бегом пошла к морю, минуя небольшой лесок. Спустилась по лестнице и замерла перед прибрежной зоной. Недолго думая, скинула кеды и закатав штанины, зашла по колено в воду. Она была теплой, наверняка уже можно было купаться.
Я стояла в воде и счастливо зажмурила глаза, раскинув руки и подставив лицо солнцу. Улыбка сама растянулась у меня на губах.
Глава 35
Артур
— Что с ней? — Вернувшийся с офиса Стас был бледным, а всегда безупречно завязанный галстук отсутствовал.
— Под успокоительным, — я сидел за барной стойкой у нас в доме, буквально вцепившись в стакан с виски.
— Наказал виновных? — брат плеснул себе алкоголя и сыпанул горсть льда в стакан.
— Человечка…
— Слабак! — рыкнул Стас, ставя с грохотом стакан на стойку.
— Она женщина! По глупости, — не согласился с ним.
Перед глазами стоит сцена, когда меня буквально сшибла с ног ее боль и ужас, заставляя покачнуться так, что я едва успел схватиться за машину, чтобы не упасть. А затем бегом мчаться в поликлинику, да мне и дорогу знать не нужно было. Ее боль огнем выжигала мне сейчас сердце и душу.
Вперед меня в кабинет ворвался огромный оборотень-медведь. Он, схватив Ангелию в охапку, не дал ей себе навредить. Она была в ужасном состоянии, пыталась рвать на себе волосы, и ее лицо было перекошено от ужаса. Взгляд был полностью ушедший в себя, она сейчас была где-то там.
Врач, отброшенная медведем в угол, с ужасом смотрела на все происходящее. И только мой крик заставил ее пошевелиться.
— Успокоительное!
Спасла положение медсестра. Она где-то взяла лекарство, и сейчас стягивала руку Ангелии жгутом и вводила препарат, сразу же убегая за каталкой. Врач же вышла из угла и попыталась принять невозмутимый вид.
Я несколькими резкими словами поставил ее на место, и она начала рыдать. Ангелию увезли в неврологическое отделение, следом ушел оборотень. Потом разберусь, кто он.
Оказалось, он дед… Вот это да, у крошки Ангелии — дед оборотень.
— Тебе какое дело? — посмотрел на него, почему-то хотелось ему врезать.
— Волк чувствует, что ей плохо, — Стас смотрел на меня со злостью. Мне даже показалось, что он тоже не прочь со мной подраться.
— Ты отказался от нее! Она моя! Сколько бы времени у меня не ушло на то, чтобы она меня приняла. Ясно? — стукнул по стойке кулаком.
— Яснее некуда! Эта малахольная даже детей тебе не родит! — у Стаса наливались глаза кровью
— Переживу! Можно подумать, тебе кто-то родит! У меня хоть мизерный шанс есть, у тебя его ноль!
— Цыц, оба! — входная дверь хлопнула, и в кухню вошел дед. Давно его не было тут, не любил он выезжать из своего домика в лесу.
— Дракой не поможешь! Ты, Станислав, сам уступил брату дорогу, так что теперь занимайся своими делами. А ты, Артур, не провоцируй! — он встал так, чтобы мы оба могли видеть его.
— Да пожалуйста! — фыркнул брат и, вскочив, ушел в свою комнату.
— Ты надолго? Комнату показать? — буркнул я деду и полез в холодильник, хотелось есть.
— Склерозом не страдаю, сам найду! И мне чего-нибудь сваргань, я пойду ополоснусь, — глянул на меня дед и собрался идти внутрь дома.
— Хорошо, — я начал доставать из холодильника приготовленную прислугой еду, мысленно успокаивая себя и собираясь плеснуть себе еще виски.
— Нет, на это, — поставил он бутылку на стол и передумывая идти садясь рядом.
— Твой семидесятиградусный самогон? — мои брови взлетели на лбу.
— Да, как знал, что пригодится, берег, — сел он напротив меня и начал есть.
— Спасибо, — плеснул я себе в стакан дедовского пойла. Ох оно и ядреное, пацанами тырили его, за что были нещадно пороты не раз, но оно того стоило.
Выпив одним глотком, замер, чувствуя, как жидкость, движется по пищеводу.
— Хороша зараза, — передернул я плечами, закусывая.
Одной рюмки хватит, чтобы успокоить нервы и попытаться понять, что делать дальше.
— Рассказывай, — кивнул мне дед.
— Она заболела, слабость, кровь носом и по-женски что-то. Привез врача из поселка, она записала к женскому доктору… а та, по бабской глупости сболтнула не то.
— Не то что? — оторвался дед от куска мяса и посмотрел на меня.
— Ангелия пострадала от рук насильника, спасала жизни детей Альфы московской стаи, — раздался звон сломанного предмета. Я с удивлением смотрел на обломки ложки в своих руках.
— Бедная девочка…, а тут еще вы, нервы ей трепете. Когда придет в себя, скажи, чай ей буду специальный заваривать, соберу особый сбор. Было у меня где-то записано, очень помог он, когда война была.
— От чего? — насторожился я.
— От насилия и женских хворей после этого! — буркнул дед и умолк.
Дед никогда не рассказывал, что ему пришлось увидеть в военные годы. Но я своими глазами видел землянки в лесу, в которых жили сотни беженцев. А также знаю поляну. ставшей могилой тем, кто не выжил.
— Спасибо…
— Не за что, хочу увидеть правнука и правнучку. А ты наберись терпения, она придет в себя, обязательно… тут надо много ласки, понимания… и доверие заслужить.
Когда через день Ангелию сняли с капельницы сильного успокоительного, и она пришла в себя, ее слова заставили больно дернуться сердцу, и комок застрял в горле.
— Я только знаю, что все мои беды от оборотней. Если бы вас не встретила, жила бы дальше своей обычной жизнью. Поэтому прошу не приближаться ко мне…, — меня буквально обожгло жгучей ненавистью, прозвучавших в ее словах.
Терпение и только терпение…
Глава 36
Я едва нашла силы выйти из воды, было желание просто лечь на берег моря и не вставать. Села на корягу, а затем сползла вниз, облокотившись на нее, и смотрела на море. Сил на возвращение домой не осталось, поэтому я, вздохнув и откинув голову на дерево, закрыла глаза.
— Можно я тебя отнесу? — раздался над головой голос Артура. Сердце в испуге бешено забилось, горло перехватило спазмом. Хотела было отказаться, но поняла, что сил действительно нет, и просто кивнула.
Мужчина обошел корягу и, наклонившись, обдал меня запахом одеколона. Аккуратно поднял на руки, прижал к себе, а мне было настолько неловко, что щеки горели огнем.
Мы оба молчали, хотя не отрицаю, что в его руках мне было очень спокойно. Неожиданно для себя я устало прислонила голову на его плечо. Глаза сами начали закрываться.
— Не спи, тебе ещё поесть надо и принять лекарства, — негромко произнес Артур.
— Угу, — потерла глаза, борясь со сном.
Он сразу отнес меня в ванную. Закрыв за ним дверь, я встала под душ, смывая остатки сна и больничный запах. Завернувшись в халат, пошла в спальню, одела чистое белье. Всю грязную и больничную одежду, включая халат, понесла в кухню, чтобы запустить стиральную машину. Мне казалось, что от вещей сильно пахло больницей, лекарствами и антисептиками.
На кухне орудовал Урга, Прошка сидел на стуле и громко муркал. Как будто что-то говорил деду, а тот согласно кивал или даже отвечал.
— И о чём идёт речь? — заинтересовалась я, укладывая белье в машинку и запуская стирку.
— Прошка говорит, что баня — это хорошо, но надо позвать банника. Тогда баня не только мыть будет, но и лечить.
— Что? — я села за стол в кухне и передо мной становились тарелки.
Дальше пошла порция еды для котенка и только потом для деда. Он сел напротив меня и посмотрел, словно изучал мое состояние.
— Кот — это домовой, дух его живёт в Прошке, — вроде пояснил, но ясно не стало.
— Домовые и банные — это сказки! — покачала в отрицании головой.
— Ну не скажи, сказки это то, какими их описывают. Они редки, я-то вон, сколько живу, второй раз вижу духа домового, а уж банника и не видел, — пожал плечами дед.
— Ну и в чем разница? — я начала есть, разглядывая котенка.
— Ты подобрала котенка, спящий дух дома — домовой, теперь может вселяться в него. Будет нам помогать, дом беречь.
— А с Прошкой все будет в порядке?
— Это добровольный союз, не беспокойся. Как только кот вырастет, у домового сил станет больше.
— А банник? У меня же нет бани…
— Будет, позовем духа, может и откликнется. Домовой нам обряд подскажет, — дед все съел и с неодобрением смотрел на мои ковыряния в остатках второго.