Моя философия:
Я стараюсь не забывать цитату Оскара Уайльда: «Жизнь слишком важна, чтобы рассуждать о ней серьезно», – всякий раз, когда мне кажется, что я недостаточно мало смеюсь.
Интересы:
Писательство, литература, хорошие напитки с хорошей едой, языки, разговоры, музыка, кино, смех, люди, дебаты, искусство, кулинария, философия, модернизм, фигурки из мяса, критическая теория, беседы, танцы, танцы, танцы, физкультура, пошлые стишки, физика, путешествия во времени, океан, животные и классные истории.
Я беспокоилась, что это, как и все остальное, просто замаскированный сайт для знакомств, и, хотя я искала женщин, у которых смогу пожить, откликалось больше мужчин. Я писала длинные личные сообщения, объясняя им, чего я хочу, насколько я сама это понимала: «Я в поисках семьи своего отца».
Поскольку я хотела избежать убийства или нападения, то общалась со всеми, с кем собиралась остановиться, при помощи пространных сообщений. Мужчина, у которого я хотела остановиться в Афинах, написал: «Главное – это путешествие, как сказал поэт на пути в Итаку». Конечно, он сослался на «Одиссею». И с этим сообщением, как и со многими другими событиями, которые должны были произойти со мной в Греции, я почувствовала, что нащупала свою линию судьбы.
Глава 12Афины
В своей основе текст повести – как и отдельное предложение – нуждается в объекте. Какая-то осязаемая вещь, опыт или открытие заставляют сказку оживать. Объект путешествия – семья Одиссея, сердце Железного Дровосека, Ковчег Завета, за которым охотился Индиана Джонс, – вот что заставляет историю ощущаться важной для зрителя или читателя. Но что, если поиском движет необъяснимый зов, а сам искатель не уверен ни в чем? Что, если в один день вы ненавидите Грецию, а в следующий вы уже сидите на борту номер 138 авиакомпании «Дельта» и летите к Афинам в поисках семьи, по которой никогда не скучали?
В ночь перед поездкой я вернулась домой с работы в четыре утра, сильно навеселе, и запихнула свои вещи в то, что технически являлось рюкзаком, но больше напоминало мешок для трупа с лямками. Я еще не знала, как путешествовать налегке. Когда взошло солнце, я решила вообще не ложиться спать, чтобы проспать всю свою тревогу в самолете. В аэропорту Атланты я закинулась одновременно «Гиннессом» и «Джемесоном», мое горло сжалось, сердце бешено билось, пот змейкой струился по позвоночнику. Началась посадка, я позвонила матери, но она не услышала страх в моем голосе. Когда она говорила со мной, я стояла у выхода на посадку, и слезы падали на трубку телефона.
На своем месте в самолете я закрыла глаза и повторяла свою самую любимую мантру: «Это дискомфорт, а не опасность; это дискомфорт, а не опасность; это дискомфорт, а не опасность». Я боялась, что в любой момент вскочу и начну кричать, пока стюардессы не откроют дверь салона и не выгонят меня обратно в аэропорт. Я уже представляла, как это сделаю – закричу «ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ-Я-Я!» – и тут какой-то мужчина сказал: «С Днем отца». Я открыла глаза: парень в гавайской рубашке пожимал руку другого мужчины. «И вас с Днем отца», – ответил другой, и из моего живота вырвался смех, слишком громкий для того, чтобы позволять себе такое в самолете. Люди в моем ряду начали коситься. Я, сама о том не думая, выбрала День отца для полета в Грецию. Ну конечно, а как иначе.
Правда, заснуть мне так и не удалось. Я выбирала самые длинные фильмы – дважды посмотрела «Банды Нью-Йорка» – и ни один из двух просмотров меня не вырубил. Вместо этого я писала в дневник, рисовала людей, сидящих рядом со мной, пока они спали, и раз в час искала в своем туристическом словаре незнакомое греческое слово. За эти годы мое знание языка ухудшилось. Мне было бы лучше повторить основы разговорной речи, но вместо этого я решила учить забавные слова. Совпадение. Битва. Рыба-меч.
К тому моменту, когда перед посадкой были выпущены шасси, я уже разваливалась на кусочки: мысли путались, тело превратилось в изможденный мешок с грузом. Я не спала уже сорок восемь часов, но, готовая к афинским пейзажам, я приподнялась, хрустя каждой косточкой в пояснице, и окинула взглядом хорошо выспавшихся людей слева от себя. Я ожидала увидеть руины, Парфенон, может, даже призрак моего отца в облаках, но мой первый взгляд на Грецию поймал блестящую голубую крышу магазина «Икеа». Я быстро нарисовала Гомера в тоге и греческую урну, стоявшую на самодельном столике рядом с ним.
Митсос, мой первый хозяин дома с сайта «Каучсёрфинг», прислал мне по электронной почте инструкцию, как с ним встретиться, и она не внушала доверия:
Все очень просто. Садись на пригородный автобус в аэропорту и выходи на станции Нератзиотисса (там стоит торговый центр). Оттуда перейди на зеленую линию в направлении Пирея (нужно купить другой билет). Потом сойди на станции Ано Патисия. Верю, что боги Олимпа помогут тебе. Я буду ждать тебя там.
Каким-то чудом я нашла дорогу правильно – хотя слишком долго стояла перед закрытой дверью поезда, прежде чем поняла, что для входа нужно нажать кнопку. На каждой остановке я чувствовала, что во мне еще ощущается то неуловимое внутреннее колебание, которого я не чувствовала с последней рыбалки с отцом, тот день закончился тем, что я была уверена: моя кровать колышется на океанских волнах.
Перейдя на зеленую линию, я позвонила Митсосу, и он заверил меня, что сейчас приедет. Навалившись на свою огромную сумку, я прождала сорок пять минут на углу оживленной улицы, поворачивая голову навстречу каждому незнакомому мужчине, проходившему мимо. Мне в голову пришла ужасно очевидная мысль: если он так и не появится, то у меня нет в запасе никакого плана. Точными ли были карты в моей книге о путешествиях от Barnes & Noble? Где мне ночевать? Где именно я сейчас нахожусь?
Уже в конце этой спирали страха, когда мой пульс не на шутку подскочил, появился Митсос, смуглый и улыбающийся, за рулем зеленого «Сузуки Сайдкик», волосы его были собраны в беспорядочный хвостик. Сильно запотевшие маленькие очки в круглой оправе производили впечатление скорее хиппи, чем городского жителя. Это впечатление оказалось верным: когда он хозяйничал у себя на заднем дворе, то часто разражался тирадами о том, что необходимо спасать Афинские горы, где каждый год возникали пожары. Во время моего пребывания у него он также часто называл себя Паном. Мне показалось, что и правда на пути эволюции он находится на расстоянии одной хромосомы от появления копыт на ногах.
– Ясу, Лиза, – сказал он и пустился в потные объятия и поцелуи в обе щеки.
Я ожидала, что он будет выше, посмотрев единственную его фотографию. Я была выше его на целых десять сантиметров – а мой рост 175 сантиметров, когда осанка становится совсем ни к черту.
– Добро пожаловать в Афины, – сказал он.
Должно быть, я выглядела раздраженной, потому что он добавил:
– Ты еще привыкнешь к греческому времени.
Не спрашивая разрешения, он взял мой рюкзак. При этом его бровь поднялась, но он ничего не сказал о весе моих вещей, просто положил рюкзак на заднее сиденье. Ноутбук и документы остались пристегнутыми ко мне, уже пробурив пару параллельных борозд в моих плечах.
– Ты привезла с собой жару из Флориды, – сказал он и вытер лоб. – Пока что это самая сильная жара у нас.
Я кивнула. Жара – мой основной триггер.
– У тебя уже есть планы на день? – спросил он, и прежде, чем я успела ответить, «Форд Фиеста» подрезал бордюр, на котором мы стояли, и въехал на тротуар. Перед вылетом я прочитала, что в Греции машины убивают пешеходов чаще, чем в любой другой европейской стране, хотя и не была уверена, что это так. Подозреваю, что это что-то из разряда тех местечек, которые я посещала в США, претендующих на звание «столицы молний».
– Элла! – крикнул Митсос, потрясая правым кулаком в направлении машины.
В свою очередь, мне он сказал:
– Здесь нужно быть осторожной.
Внезапно все время, проведенное в самолете, эти часы без сна показались мне ужасно пустой тратой времени. Мне нужно было спланировать, чем заняться, – придумать хоть что-нибудь. Я потрудилась положить в ручную кладь туристический справочник, но так и не открыла его. Я предполагала, что Митсос останется со мной и поможет сориентироваться в городе.
– Сегодня у нас будет Акрополь, – сказал он, взъерошив волосы, которые выбились из хвоста, и затянул его потуже. – Ты сходишь туда как туристка. А потом станешь жить у нас как настоящая гречанка.
– А какие у тебя планы? – спросила я.
Мы несколько раз переписывались перед моим приездом, однако я чувствовала себя неловко, как будто мне было очень важно узнать о нем побольше. В конце концов, я узнала, что он занимается семейным бизнесом по продаже шурупов. Мое будущее в Афинах зависело от человека, который зарабатывает, продавая шурупы.
– Я вернусь на работу, но когда закончу, позвоню тебе, и мы встретимся у Монастираки, – сказал он. – Эндакси?
Он начал было идти обратно к машине. Я остановила его. А что, если мой телефон вырубится? Что, если он потеряет свой? Что такое Монастираки? И где, мать его, Акрополь?
– Может, подскажешь дорогу? Какой у тебя адрес?
Хотя я была благодарна себе, что у меня хватило ума это спросить, но мне понравилось, что все эти мысли вообще не пришли ему в голову: если нам суждено встретиться позже, Вселенная сама все это уладит. Карта, которую он набросал в общих чертах, выглядела очень смешно: там был греческий иероглиф, призванный объяснить, как добраться до Монастираки (так называется часть города, где находится Акрополь), обозначение времени в военном стиле 17:00, которым было отмечено, где и когда мы снова встретимся. С тем же успехом он мог вручить мне детский рисунок.
Когда он выехал на афинскую дорогу с моими вещами в руках, я подумала: «Наверное, я вижу свои вещи в последний раз». За этой мыслью сразу же пришла другая: