Я застываю на месте. Неужели… Не может быть!
Неужели один голубой глаз Эстер – фальшивка?
Нет, внушаю я себе. Нет. Невозможно! И все же…
Другие находки тоже приводят меня в замешательство. Распечатки с лекциями о горе, о процессе горевания, о семи стадиях горя. Я стараюсь убедить себя, что это как-то связано с ее занятиями трудотерапией – «Если бы Эстер в самом деле горевала, уж я бы заметила!» – и что это не на самом деле. Горе никак не связано с ее жизнью, с жизнью Эстер. С чьей-нибудь еще – да, возможно. Вскоре я уже ни в чем не уверена. Из груды бумаг выпадает визитная карточка, черно-белая, с монограммой с одной стороны, именем, адресом и номером телефона – с другой. Это карточка врача. «Психолог, психотерапевт», – написано на ней. Я беру карточку и целых три минуты глазею на нее, стараясь убедиться, что там написано именно «психолог, психотерапевт», а не, скажем, «подиатр», «пульмонолог» или «педиатр». Какой-нибудь другой врач, чья специальность начинается на «п». Но нет. Там точно написано «психолог, психотерапевт». Эстер было грустно. Эстер и сейчас грустно. Она горюет, а я ничего не замечала. Но почему, думаю я, почему Эстер грустно?
И что еще она от меня скрыла?
Дальше – больше. В стопке бумаг нахожу документ под шапкой «Штат Иллинойс». Передо мной официальное прошение в окружной суд округа Кук о смене имени.
Документ заполнен, подписан. Внизу стоят дата и печать. Эстер больше не Эстер, а Джейн?! Нелепо представлять Эстер с таким банальным именем, как Джейн. Имя совершенно не сочетается с Эстер, олицетворением всего необычного. Мне кажется, если бы она вдруг пожелала переменить имя, она наверняка выбрала бы что-нибудь вроде Порции, Корделии или Астрид. Такие имена гораздо больше подходят Эстер, чем Джейн. Но нет. Эстер теперь Джейн. Джейн Жирар.
Внезапно я кое-что вспоминаю. Дело было месяца три или четыре назад. Мы с Эстер сидим на диване и смотрим телевизор. Она где-то отсутствовала весь день, а на вопросы, где была и чем занималась, упорно отмалчивалась. Поэтому я мысленно восполнила недостающие подробности. Я решила, что Эстер встречалась с каким-нибудь женатым любовником. Женатым, с детьми. Они поехали в сомнительный отель, где по-прежнему рекламируют «туалет в номере» и «цветной телевизор» как последнее достижение.
И хотя такое на Эстер совсем не похоже, мне было забавно представить ее в таком месте. Она не хотела рассказывать о том, где была и что делала, а на мои вопросы отвечала односложно: «Да», «Нет», «Хорошо».
Тогда она сказала кое-что странное; я запомнила два необычных вопроса. Во-первых, она спросила: «У тебя когда-нибудь бывало такое – ты хотела что-нибудь исправить, но только все испортила?» Когда я попросила ее объясниться, она не стала развивать свою мысль. Да, ответила я, со мной такое случалось, и не раз. Более того, я сказала: «Это как раз про меня».
Потом, когда мы сидели рядом на диване, она вдруг спросила, грустно и задумчиво:
– Если бы ты могла переменить имя, ты бы какое выбрала?
Подумав, я выбрала имя Белль. А потом принялась разглагольствовать о том, как мне нравится имя Белль и как я терпеть не могу имя Куин. Что вообще за имя такое – Куин? По-моему, оно гораздо больше подходит мальчику. И вообще, оно скорее напоминает не на имя, а на фамилию… Так или иначе, это совсем не подходящее имя для девочки.
Вот что я тогда сказала.
Кстати, сама Эстер так и не призналась, какое бы имя выбрала. Теперь я знаю. Джейн. Эстер выбрала имя Джейн.
Эстер сменила имя. Законным образом. Она обратилась в суд и попросила о смене имени. А мне ни слова не сказала! Как вышло, что я не в курсе?
Кроме того, я вижу, что у стены стоит шредер, включенный в розетку. Снимаю крышку и вижу, что шредер набит обрезками бумаги. Набит до краев – вряд ли сюда можно запихнуть еще хоть один лист.
Интересно, сколько уйдет времени, чтобы разобрать все ленточки и снова сложить из них целые листки? Возможно ли такое вообще?
Я возвращаюсь к столу, роюсь в бумагах. Нахожу закладку, купон, подарочный сертификат и фото, судя по всему, на паспорт – три одинаковые маленькие фотографии лежат в папке с логотипом аптеки. Четвертая фотокарточка отсутствует, ее аккуратно отрезали ножницами. Паспорта нет, только три фото. Интересно, кому они принадлежат, Эстер или Джейн?
И кстати, где паспорт?
Я ищу повсюду, но паспорта нигде нет.
Если Эстер сменила имя на Джейн и получила паспорт как Джейн, ей нужно было сменить и другие документы: водительское удостоверение, карточку социального обеспечения. Неужели Эстер разгуливает где-то с водительскими правами, на которых написано «Джейн Жирар»?!
Потом, когда мне кажется, что больше я уже ничего не найду, я вдруг вижу в ящике стола еще одно письмо, напечатанное на машинке и подписанное «С любовью,Э. В.». Почерк в подписи такой же, такие же «Э» и «В». Эстер Вон. Письмо сложено втрое, как и первое, и спрятано на самом дне нижнего ящика стола.
«Любовь моя…» – читаю я, и тут на кухне звякает таймер. Принюхиваюсь – пицца вот-вот сгорит.
Я бросаю письмо на стол и выбегаю.
Алекс
В наши дни все можно отыскать в Интернете, особенно про публичных людей, как доктор Джайлс. Благодаря таким сайтам, как HealthGrades и ZocDoc.com, куда любой может войти без труда, я надеюсь прочесть отзывы. Первым делом я обнаруживаю, что у Джайлса есть имя и его можно звать не просто «доктор». Джошуа. Его зовут Джошуа. Доктор Джошуа Джайлс.
По какой-то причине все меняется, когда я представляю его себе беспомощным младенцем на руках у матери. Младенца окрестили Джошуа.
Кроме того, я узнаю, что доктору Джайлсу тридцать четыре года.
Он женат.
У него двое детей.
Он окончил Северо-Западный университет Чикаго; в разделах «Время ожидания приема» и «Доступность записи» у него отзывы выше среднего. Если верить сайтам HealthGrades и ZocDoc.com, пациентам он нравится.
Всю вторую половину дня я провожу в публичной библиотеке за заранее зарезервированным компьютером. В отличие от всего остального мира, у нас с отцом компьютера нет. В библиотеке стоят настольные компьютеры HP, такие же старые, как сама библиотека. Нашу библиотеку основали в двадцатых годах прошлого века. С тех пор ее два раза расширяли, и все же она довольно маленькая по современным меркам. Книг маловато, и они по большей части старые. Кроме того, здесь еще можно взять фильмы на видеокассетах – их гораздо больше, чем DVD.
В закутке, где стоят компьютеры (даже странно, что в библиотеке все-таки компьютеры, а не пишущие машинки или счеты), нет ни дверей, ни стен. Поэтому мне то и дело приходится смотреть через плечо, чтобы убедиться, не следят ли за мной, не интересуется ли кто-нибудь из местных любопытных, что это я ищу в Интернете.
В нашем городке обожают совать нос в чужие дела. Напоминаю себе: перед уходом не забыть очистить историю поиска, чтобы позже кто-нибудь из библиотекарей не проверил, что я искал, не прочел блестящие отзывы о докторе Джошуа Джайлсе, которые всплывают на мониторе один за другим. Пациенты пишут: «Добрый», «Хороший собеседник. Умеет утешить. Серьезный. С ним легко разговаривать». В одном отзыве написано: «Он лучший!!!» Судя по обилию восклицательных знаков, у оставившего (или оставившей?) отзыв не все в порядке с психическим здоровьем.
Что касается личной жизни доктора Джайлса – его жену зовут Молли Джайлс; у него двое детей, четырехлетний сын и двухлетняя дочка. Как зовут детей, не написано. На его сайте есть фото из местной газеты. Есть портреты самого доктора Джайлса – профессиональные снимки в темно-синей спортивной куртке на темно-сером фоне, по-моему, на таком фоне снимаются все врачи. Но фотографий его близких нет. Дом он купил года полтора назад за 650 тысяч долларов. При желании в Интернете можно найти все: имя покупателя, дату покупки, его адрес, сколько он платит налогов. В наши дни больше нет такого понятия, как частная жизнь.
– Нашел, что искал? – спрашивает проходящая мимо сотрудница библиотеки.
Я вздрагиваю и машинально закрываю окно. Библиотекарь тоже пережиток прошлого: седая усталая женщина не первой молодости.
Я отвечаю, что нашел; все просто отлично. Хотя на самом деле нет. Я даже не знаю, что именно ищу, но испытываю смутное недовольство. Наверное, в глубине души я надеялся наткнуться на что-нибудь скандальное и плохое. Например, пациенты жалуются, что он наводит на них страх, что он странно себя ведет или пристает к ним – что-то в таком духе. Возможно даже, я надеялся, что его исключили из Ассоциации американских психологов за нарушение профессиональной этики. Или думал, что найду много отрицательных отзывов: доктор забывает о назначенных встречах, его приходится долго ждать, он засыпает в кресле посреди сеанса. Но, насколько я могу судить, пациентам он нравится. И его биография чиста как стеклышко.
Я встаю и едва не падаю – у меня затекли ноги. Старое уродливое ковровое покрытие протерлось, и я спотыкаюсь на дырке. Надеваю куртку поверх толстовки. Напоследок проверяю, что вышел из всех поисковиков, еще раз просматриваю историю поиска, чтобы убедиться, что там ничего не сохранилось. Так и есть. Все пусто.
Я уже собираюсь уходить, когда слышу:
– Алекс? Алекс Галло?
Обернувшись, вижу миссис Хаккет, мою учительницу естествознания в старших классах. Она стоит совсем рядом с какой-то книжкой в бумажной обложке; на сгибе локтя висит зимнее пальто. За те полгода, что прошли с те пор, как я окончил школу, она совершенно не изменилась, и меня вдруг охватывает тоска. Я скучаю по школе, по друзьям, по классам в старом здании из светлого кирпича с рядами вишнево-красных шкафчиков и линолеумом на полу…
У миссис Хаккет те же темные длинные волосы, тот же прямой пробор, тот же асимметричный конский хвост; те же темные глаза, те же густые брови и та же добрая улыбка. Только если раньше она была стройной, теперь раздулась в средней части – у нее под свитером как будто воздушн