– Девушка, на что вы так смотрите?
Я отворачиваюсь, и она, хмыкнув, садится за мной. Не найдя Эстер, я не испытываю никакого облегчения. А может быть, она наняла кого-то, чтобы прикончить меня? Сначала новая мысль кажется мне глупой, но, когда я вспоминаю все, что произошло недавно, нахожу все это не таким уж и глупым. Эстер убила Келси, а потом нашла меня. Келси с пищевой аллергией стала легкой добычей. Эстер могла убить ее с закрытыми глазами и руками, связанными за спиной. Шаг первый: выкинуть «Эпипен». Шаг второй: арахисовая мука. Легче не бывает.
Ну а я – другое дело. У меня нет аллергии.
И вот теперь Эстер ищет новую соседку. На ее объявление уже откликнулась Меган из Портейдж-Парк. Значит, мое время на исходе. Вот что я твержу себе, сидя в автобусе, почти парализованная страхом. Эстер хочет меня убить!
Я стараюсь все осмыслить, но прихожу к единственному выводу: Эстер наняла киллера. Она не может убить меня сама, поэтому наняла кого-то, кто сделает это вместо нее. Вот зачем она снимала деньги в банкомате! Три дня подряд снимала по пятьсот баксов, всего полторы тысячи долларов. Неужели моя жизнь стоит полторы тысячи долларов?
Интересно, как выглядит наемный убийца? Я думаю о нем, выходя из автобуса и пересаживаясь на красную линию надземки. На станции тусклое освещение и грязно; я почти не вижу лиц других пассажиров. Все куда-то спешат. Они проносятся мимо, и всем есть куда идти, кого увидеть.
Я стою как в тумане. Вместо того чтобы искать проездной, осматриваю своих спутников. Ноги словно примерзли к грязному бетону.
Кто-то врезается в меня сзади и рявкает:
– Вы перегородили дорогу!
Но я по-прежнему не могу сдвинуться с места. Интересно, как выглядит наемный убийца? Мне все страшнее и страшнее. Хрипатый здоровяк с гнусавым выговором? На ум сразу приходят чемпионы по реслингу. А может, он, наоборот, какой-нибудь мозгляк с пирсингами на лице и миллионом татуировок. Или изнуренный, чахлый наркоман. Или лысеющий очкастый толстяк. Я смотрю на других пассажиров. Похож ли наемный убийца на кого-то из них, а может, он сочетает в себе все эти черты? Кстати, почему он обязательно должен быть мужчиной? Может, иногда киллером бывает и женщина? Есть ли какие-то правила относительно того, как должен выглядеть или вести себя наемный убийца? Наверное, киллеру лучше выглядеть непритязательно, этаким занудой-ботаником, скучным, как посудомойка, от одного взгляда на которого сводит скулы; он читает газету посреди платформы, пока я оплачиваю проезд и спускаюсь на станцию.
Возможно, Эстер наняла именно его, чтобы он меня прикончил?
Когда появляюсь я, взгляд человека на платформе отрывается от газеты, и он улыбается мне, словно намекает: «Я тебя жду». Присматриваюсь, стараясь понять, где он прячет орудие убийства, пистолет или нож – в кармане или в руке. Вдруг меня осеняет: «Меня убьет поезд!» Не могу думать ни о чем другом, пока иду по платформе. Верчу головой, словно хамелеон, который обладает круговым обзором. Пытаюсь убедиться, что за мной никто не идет. Сердце бьется быстро. Я роняю проездной не один, не два, а целых три раза; с большим трудом мне удается убрать его в карман сумки.
Иногда в надземке бывают несчастные случаи: пассажир падает на рельсы или его сбивает поезд. Такое уже случалось не раз. Я видела сюжеты в новостях. Нечасто, но случается. А еще, если прикоснуться к контактному рельсу, убьет током… Нескольких человек задавило поездом.
Чаще всего причиной несчастных случаев становится самоубийство. Линию сразу же закрывают, начинается расследование, и все остальные пассажиры считают произошедшее страшным неудобством. Очень досадно и некстати, когда какой-то дурак решает покончить с собой в час пик, в главном городском средстве общественного транспорта!
Но сейчас я думаю о другом. Я думаю, что чувствуешь, когда падаешь на рельсы, когда через тебя проходит тысяча вольт или когда по тебе проносится тяжелый состав… Когда тебя убивают. На всякий случай стараюсь держаться подальше от типа с газетой, от типа с татуировками, от лысеющего толстяка в очках и от женщины за пятьдесят – да, и от женщины с седыми прядями. Лучше перестраховаться. Думаю только о том, что чувствуешь, когда умираешь.
Поезд красной линии подходит к станции, и я вхожу в вагон. Стою рядом с дверями, готовая бежать, если понадобится.
Я могла бы взять такси. Почему я не поймала такси? По правде говоря, мне кажется, что в толпе как-то безопаснее. Чем больше народу, тем лучше. Что-то в этом роде говорила моя мать. Может быть, она все-таки не такая глупая? Кстати, мама велела мне носить с собой баллончик со слезоточивым газом. Миллион раз напоминала. Я отвечала, что это нелепо. Я ругала ее за мнительность, когда она ахала и охала, не в силах представить, как я покину наш безопасный пригород. Она вообще всего боится: городских хулиганов, бандитов, высокого уровня преступности.
– Мам, расслабься, – говорила я. – Ты волнуешься напрасно. – Но теперь я уже ни в чем не уверена. Хочу газовый баллончик. А еще больше я хочу маму.
Я снова перебираю в голове одну улику за другой: то, что Эстер пропала, письма, адресованные «Любви моей», странный телефонный звонок на ее мобильник насчет пропущенного визита под вечер воскресенья, прошение о смене имени, чеки из банкомата, поиски новой соседки, которая заменит меня после того, как я уйду. Куда уйду? Но самое главное – смерть Келси Беллами. Остальные улики, возможно, обманки, призванные сбить меня со следа. Я уже ни в чем не уверена.
Наконец я подъезжаю к своей станции. Мне предстоит еще одна пересадка – на автобус. Спешу к автобусной остановке. Благодарю Всевышнего, что автобус подъезжает сразу же и мне не приходится ждать его холодной темной ночью. Занимаю место рядом с водителем. Наивно надеюсь, что в случае чего водитель меня защитит.
Автобус трогается с места до того, как я успеваю сесть, и я чуть не падаю. Едва устроившись, роюсь в сумочке в поисках подходящего средства самозащиты. Так, что тут у меня? Ключи, пилочка для ногтей, бальзам для губ, антисептик для рук. Заранее обдумываю следующие шаги. Выйдя на своей остановке, я поспешу домой. Взбегу на три этажа, к квартире триста четыре. Запрусь изнутри. Правда, у Эстер есть ключи, так что запираться бесполезно. Значит, решаю я, нужно забаррикадировать дверь. Придвину все стулья, какие найду. И клетчатое кресло из гостиной, и стулья из кухни, и рабочее кресло Эстер. И диван из гостиной тоже придвину к двери, и кофейный столик, и письменный стол. Всю мебель.
Потом я вспоминаю: нет у Эстер ключа от нашей квартиры! Уже нет. Техник-смотритель Джон сменил замок. Вздыхаю с облегчением, но решаю все равно забаррикадировать дверь стульями и столом. На всякий случай. Есть ничего не буду – вдруг все продукты отравлены рицином или цианистым калием?
Кстати, есть же еще пожарная лестница – вдруг Эстер решит вернуться так же, как она ушла? Поднимется по пожарной лестнице и через окно попадет в свою комнату. Окно закрыто и заперто, но это не значит, что она не сможет просунуть руку за сетку и разбить стекло кулаком.
А может быть, она вообще подожжет весь дом.
Живо представляю наш четырехквартирный дом, охваченный оранжевым пламенем.
И тут я понимаю: кто-то осторожно поглаживает мои длинные светлые волосы. И я визжу на весь автобус.
Алекс
Ночью я лежу в постели, но стоит мне начать проваливаться в сон, как я просыпаюсь. Испытываю толчок, какой обычно бывает перед тем, как заснуть, – тело готово отдыхать, а разум нет. А может, все наоборот? Гипнотический толчок, дрожь в ночи. Вот что меня будит – во всяком случае, я так думаю.
Все тихо, и вдруг я слышу какой-то звук, как будто стекло звякает о стекло. Целую минуту я соображаю, где нахожусь, а потом понимаю, что шум исходит от окна. Я встаю и, подойдя к окну, замечаю, как снизу летит камешек. Он ударяется о стекло и падает вниз, на черепичный навес над крыльцом.
Я открываю жалюзи и смотрю вниз, на заросшую лужайку. Там стоит она – Перл.
Она в своем черно-белом клетчатом пальто, на голове у нее вязаная шапочка. На улице темно, и я вижу ее неотчетливо. И все-таки вижу. Она стоит в ночи, похожая на размытую фотографию. Ее фигура одновременно расплывчатая и очень четкая. Когда я поднимаю жалюзи и высовываюсь в окно, совершенно обескураженный, она машет мне рукой. Зачем она здесь? Не знаю, но благодарю небеса за то, что она пришла.
Всю жизнь я мечтал, чтобы какая-нибудь девушка пришла ко мне среди ночи – и вот вам пожалуйста.
Я машу ей в ответ, машу вяло, хотя внутри у меня все пылает; я совершенно забываю, что уже засыпал, думая об отце и неоплаченном счете за электричество, о том, что отец пропил мой телескоп. Я жалел себя. Дулся. Мечтал о другой жизни, не похожей на теперешнюю.
Поднимаю указательный палец и одними губами произношу: «Одну секунду!» Правда, сомневаюсь, что она видит. Хватаю свитер, который висит на дверце шкафа, и выбегаю, не дожидаясь, пока она передумает и уйдет.
– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я еле слышно, спускаясь к ней на лужайку.
Трава мокрая, в росе. Подошвы спортивных туфель промокают, ногам сразу делается холодно. Волосы у нее мокрые, и мне очень хочется дотронуться до них, перебирать разноцветные пряди пальцами. Мне кажется, что их текстура меняется в зависимости от оттенка. Самые грубые волосы песочного цвета, а дальше они шелковистые и бархатистые. Наверное, шел дождь, думаю я, и поэтому у нее промокли волосы. Хотя никакого дождя я не слышал. На траве роса, но бетон на тротуарах и на улицах сухой. Может, она снова купалась, бродила по воде в озере Мичиган? Да, наверное, в этом все дело. Она плавала.
Но я ни о чем ее не спрашиваю.
– Мне было скучно, – признается Перл.
Так вот почему она пришла! Не знаю, что ей ответить и что думать. Неужели ей стало так скучно, что она решила навестить меня? Но я не даю сомнениям овладеть мной. Она здесь, а остальное не важно. Она здесь!