ант доложил: «Флаг-капитан Нилов уведомил, что, хотя число мест на пароходе весьма ограничено, ваша фамилия была включена, однако вычеркнута дворцовым комендантом Дедюлиным». На душе у Столыпина стало еще тяжелей.
Генералу Курлову доложили, что Кулябко просит немедленной встречи.
– Пригласите.
Павел Григорьевич сам с нетерпением ждал прихода подполковника. Мысль, зародившаяся во время последнего разговора с полковником Додаковым, преобразовалась в твердое решение.
Вот уже несколько дней, с той памятной беседы с дворцовым комендантом еще в Царском Селе, из головы генерала не выходили слова флигель-адъютанта: «Есть достойные люди… Вам следует подумать…» Все чаще встречаясь с Дедюлиным по делам службы и ловя на себе его тяжелый, словно бы оценивающий и молчаливо вопрошающий взгляд, Курлов гадал: «Что комендант хотел сказать? К чему меня побуждает?..» А как надобно, чтобы поскорей все разрешилось! Кончатся торжества, придется возвращаться в столицу – как раз к сроку оплаты векселей… В обществе не любят банкротов. Полный крах. А министерский секретный фонд? Маячит, подобно звезде над головой. Кажется – протяни руку и ухватишь. Боже сохрани и помилуй! Звезды, они холодны на небосводе. А так – горячей солнца. Сгоришь!.. А если все же попробовать? Осторожненько… Озноб нетерпения змейкой полз по спине. Покалывало в кончиках пальцев. То же чувство азарта, как за карточным столом, когда понимаешь: у тебя такой расклад, что можно сорвать банк.
Выслушав доклад Кулябки о визите Аленского, Курлов сухо осведомился:
– Сведениям можно доверять вполне?
– Агент серьезный. Зарекомендовал себя множеством акций.
– Выяснено, против кого замышляется террористический акт?
– Пока еще нет. Сотрудник обещал узнать это при последующих встречах со злоумышленниками.
– Против государя?.. Сомневаюсь… Абсурдно… – начал как бы размышлять вслух генерал. – Охрана их величеств организована так тщательно, что комар не пролетит… Может быть, против министра просвещения Кассо? Студенческая молодежь ненавидит его… Хотя вряд ли: во всех мероприятиях по подавлению волнений в университетах Кассо действовал по указанию Столыпина… Да, вероятней всего – против Петра Аркадьевича. Как зовут злоумышленника: Николай Яковлевич? Яковлевич?.. Надо полагать, что террорист – иудей. В случае даже безуспешного покушения на государя – не избежать еврейского погрома, террорист будет учитывать и это. Что же касается Столыпина, то он здесь – почти без охраны, гостем… Да-да… Подумать только! – Он нахмурил брови. – Их главный враг – Столыпин?
– Не знаю…
– Кто же еще? Он, безусловно он. Эту развращенную молодежь воодушевляют примеры Каляева и Сазонова. Им жизни не жалко, им надо в историю войти! Герои!.. Да, Столыпин – вот их цель. Для них наш высокочтимый министр – главный виновник притеснения инородцев и вообще всего, всех мер… Я убежден, что не ошибся. А вы как полагаете?
– Совершенно согласен, господин генерал. – Кулябко почувствовал некоторую растерянность.
– Тщательно разработайте агентурно-оперативный план, порекомендуйте осведомителю идти навстречу всем просьбам террористов. Это нам поможет завлечь их в свои сети и предупредить события.
Курлов вынул из стола две пачки картонок. В одной пачке они были ярко-оранжевого, в другой – ярко-синего цвета.
– Вот билеты в сад Купеческого собрания и в Городской театр. Я специально выделил их для вашего отделения. Если по ходу дела агенту понадобится присутствовать в саду и в театре, выдайте ему.
– В места высочайшего посещения? – озадаченно проговорил подполковник. – Но Аленский в соответствии с «Инструкцией»…
– Вы сомневаетесь в агенте? Минуту назад вы утверждали, что вполне доверяете ему. Вы пытались ввести меня в заблуждение?
– Никак нет! – поспешил ответить Кулябко. – Но…
– Без всяких «но»! Ваш родственник Додаков уже докладывал мне об этом деле. У Виталия Павловича сложилось об Аленском такое же впечатление, как и у вас, – смягчился генерал. – Итак, не мешкайте, Николай Николаевич. Доведите до сведения агента, что акт против государя обречен на полную неудачу. Действуйте в контакте с полковником Додаковым. Обо всем важном немедленно докладывайте ему или мне. – Послюнявив сухой палец, Курлов пересчитал цветные картонки, протянул подполковнику. – Для ваших сотрудников. Фамилии проставите сами.
Нет, он не хочет, не хочет, чтобы стреляли в него!.. Пока что эти верят. Но завтра они перевернут вверх дном Кременчуг, процедят все пароходы и поезда – и обман с «Николаем Яковлевичем» обнаружится. Тогда не подступишься ни к кому. А дней остается все меньше… До пятого сентября… Шагреневая кожа. А уж те медлить не станут… Решено… Решено! Сегодня будет стрелять он! Ночью! Когда Кулябко наверняка один…
Богров снова сунул браунинг в карман.
На звонок долго не открывали. Потом зашаркали шлепанцы.
– Все спят. Вам кого?
– Передайте хозяину – Аленский. Срочно!
– Открывай, Дуся, ох-хо-хо, открывай! – знакомо пророкотало из-за двери.
Дмитрий сжал пистолет. Прогремели засовы. За горничной, в распахнутом халате, стоял сонно улыбающийся Кулябко. Он радушно развел руки:
– Жду вас не дождусь, мой дорогой! Куда это вы запропастились?
«Пропал! – в отчаянии подумал Богров, разжимая пальцы. – Не могу я в такого…»
– После второй встречи с Кулябкой, о которойяуже сообщал, Аленский вчера вновь явился к нему, но не на квартиру, а прямо в отделение. Подполковника на месте не оказалось, и агент оставил ему записку. Вот она. – Додаков выложил на стол мятый листок.
Товарищ министра разгладил его, начал читать:
– «У А ленского ночует сегодня приехавший из Кременчуга Николай Яковлевич, про которого сообщал. У него в багаже – два браунинга. Говорит, что приехал не один, а с девицей – Ниной Александровной, которая поселилась на неизвестной квартире, но будет завтра у Аленского между 12 и I час. дня. Впечатление такое, что готовится покушение на Столыпина и Кассо. Высказывается против покушения на государя из опасения еврейского погрома в Киеве. Думаю, что у девицы Нины Александровны имеется бомба. Вместе с тем Николай Яковлевич заявил, что благополучный исход их дела несомненен, намекая на таинственных высокопоставленных покровителей. Аленский обещает во всем полное содействие. Жду инструкций».
– Что делать дальше? – спросил Додаков, когда Курлов дочитал.
– Агент должен присутствовать во всех местах, где будет Столыпин. И Кассо, – распорядился генерал. – Агент знает террористов в лицо и поможет их обнаружить.
– А если не успеет – и они…
– Опередить их – это уже забота охранной службы.
Все еще сомневаясь, правильно ли он понял приказ товарища министра, Додаков предложил:
– А не проще ли устроить засаду в доме агента и захватить пресловутого Николая Яковлевича до задуманного им акта?
Курлов поднял на полковника немигающие глаза:
– Предлагаете девицу с бомбой оставить на свободе? Или вам известно, где она остановилась? Нет? Тогда выполняйте мое приказание.
Он сделал паузу – и со значением добавил:
– А я со своей стороны предупрежу губернатора, Кассо и Столыпина.
Действительно, днем встретив министра в зале генерал-губернаторского дома, Курлов подошел к нему:
– Ходят слухи, ваше высокопревосходительство, что готовится очередное покушение со стороны боевой организации анархистов. Один из агентов уведомил об этом начальника здешнего охранного отделения.
– Злоумышление против государя?
– Нет, упоминались фамилии Кассо и ваша.
Столыпин скептически усмехнулся:
– Все под богом ходим. Надеюсь, надлежащие меры вами приняты?
– Конечно.
Но в тоне генерала сквозило: мол, все это слухи, коим не следует придавать серьезного значения. Столыпину это не понравилось. Он проницательно посмотрел в лицо своего недруга: «Хорек… Что-то ты таишь…»
Курлов уловил.
– Советовал бы вам, ваше высокопревосходительство, все же быть осторожным. Береженого господь бережет.
Николай II со своим семейством прибыл в Киев на следующий день. По всему пути с вокзала во дворец, а затем на Софийскую площадь плечом к плечу стояли солдаты в первой шеренге оцепления, чины отдельного корпуса жандармов и полиции – во второй, дружинники – в третьей. За ними на тротуарах толпился народ. По команде офицеров звучали приветственные выклики.
Присоединившись к кортежу свиты, Столыпин сразу понял, что его коляску оттеснили в самый конец. Место каждой карете было строго определено комендантом Дедюлиным и Курловым. Премьер знал схему ближней охраны, сам ее утверждал. Теперь, к удивлению своему, он обнаружил, что его коляска не входит в зону этой охраны. «Весьма странно. Особенно после вчерашнего предупреждения… Или миф о покушении развеялся?..»
Следующим был выезд царя в Киево-Печерскую лавру. Опять шпалерами стояли войска. Перед строем солдат разъезжали унтер-офицеры жандармских эскадронов и казаки. Глаза их зорко следили за толпой.
Программа первого дня была завершена успешно.
Поздней ночью Кулябко сам побеспокоил Додакова:
– Только что вновь встретился с Аленским. Девица так и не появилась, но террорист, который укрывается на квартире, готов к действию.
– Ты сообщил агенту наш план?
– Да. – Кулябко тяжело вздохнул. – Что-то я начинаю сомневаться… Мои филеры еще раньше прошерстили Кременчуг, теперь круглосуточно дежурят у дома на Бибиковском – даже не пахнет…
– Ты предложил агенту билеты на церемонии?
– Как? Выдать их агенту? Нарушение «Инструкции» по всем пунктам!
– Пойми, Николай, это необходимо, чтобы предотвратить покушение. Тут не до «Инструкции». Да и кем подписаны билеты, тобой, что ли? То-то, – успокоил родственник. – Выдашь Аленскому билет на завтра, в Купеческий сад. Если попросит, дашь и на первое сентября, в Городской театр. Так надо.
31 августа вечером, после осмотра соборов и церквей, отдохнув от трапезы, Николай II прибыл в сад Купеческого собрания.